— Кажется, я только что спугнула тебе покупательниц, — притворно виноватым тоном посетовала ведьма. Дедок, вытирая слезы пальцами и похрюкивая при этом, заметил:

— Не удивлюсь, если к вечеру весь город будет судачить о том, что наша ведьма еще и в крысу обращается! Надо скорее моим девкам рассказать, пусть тоже посмеются.

Исха тихо выругалась себе под нос, признавая его правоту.

— Хорошо запирай на ночь двери, дочка, — напутствовал Исху он уже серьезно. — Не ровен час кто замыслит что недоброе.

Ведьма лишь отмахнулась, уже стоя на пороге.

— Они только языками чесать и умеют. Не волнуйся за меня.

Весь обратный путь неприятные перешептывания преследовали ее, как назойливые мухи. Только в отличие от насекомых, от них нельзя было отмахнуться. Может, это все не к месту разыгравшееся воображение? Но последней каплей стала милая старушка, вся сухая и маленькая, которая случайно уронила свою клюку на землю. Исха поспешила на помощь и подняла палку. Та же вместо благодарности сплюнула себе под ноги и обозвала женщину такими словами, каких точно не ожидаешь от сухенькой бабушки. Не смертельно, конечно, но довольно неприятно. И отбивает всякую охоту видеть людей дольше, чем то необходимо, а тем более помогать им.

Выйдя из городских ворот, ведьма вздохнула с облегчением. А когда добралась домой, первое, что сделала после разбора покупок — натаскала воды в большую деревянную купель, которая стояла у нее в бане. Она опустила руку в студеную колодезную воду и, задумчиво глядя вдаль, плавно поводила по кругу. От поверхности стал медленно подниматься густой пар. Ведьма достала из холщового мешочка ароматный кусочек цветочного мыла, пристроив его на стенке купели, стянула с себя одежду и с наслаждением влезла внутрь. Так она могла лежать лучины* напролет [время горения деревянной лучины, которую использовали для освещения изб, равное приблизительно получасу]. В воде мысли всегда приходят в порядок, а даже самые черные тучи на душе светлеют и редеют.

***

Прошел день. Потом еще один. За ним еще несколько. Исха даже не думала выбираться в город. Нет, думать-то она об этом думала, но решила, что без сильной необходимости видеть никого не желает. Так было всегда. Она все время была одна. Зачем нарушать привычный ритм жизни? И с чего она вообще решила, что это была хорошая идея — ходить в храм? Мало ли что жрец мог сказать. Слова ничего не значат.

Рассвет наступил совсем недавно. Солнце даже еще не полностью показалось из-за леса. Деревья отбрасывали длинные тени. Исха вытащила во двор большое кресло, с ног до головы завернулась в одеяло, потому что было ощутимо прохладно, и открыла книгу. Слишком дорогое удовольствие читать книги, поэтому она часто их обменивала на другие или продавала и покупала новые. Но были в ее коллекции и несколько любимых томиков, с которыми она ни за что не хотела расставаться. Хотя ведунья читала все, до чего могла добраться: от медицинских трактатов до дневников путешественников и приключенческих романов. Но больше всего любила сказки. Вот и сейчас в руках лежала зачитанная чуть ли не до дыр старая рукописная книга легенд о летающих змеях.

А может, и не сказки это вовсе? Она наблюдала, как ветер колышет верхушки деревьев. Ведь есть же Змеевы горы. Почему бы там не водиться летающим тварям? Конечно, она знала, что змеевыми их называли только из-за формы — длинной и изогнутой. И все же, окажись вымышленные великаны настоящими, это было бы чудесно. За этими мыслями Исха и не заметила, как задремала.

Разбудил ее скрип калитки. Женщина приоткрыла веки и не сразу поняла, что это происходит наяву. Перед ней стоял тот, о ком она сейчас предпочитала не думать, потому что начинала злиться: на него, на себя, на всех логовцев, которые их обсуждали.

Жрец, одетый сейчас по-простому, возвышался над ней и бессовестнейшим образом наблюдал, как она щурится от яркого света.

— Прогуляемся? — без обиняков предложил он, кивнув в сторону леса, даже не поздоровавшись.

— Если не боишься волков, — хмуро пошутила ведьма, выбираясь из своего уютного гнездышка. По крайней мере Григ расценил ее слова как шутку. Он подал женщине руку, чтобы помочь встать, но та проигнорировала этот жест и проворно вскочила на ноги, стряхивая с себя остатки дремы.

***

— А мне казалось, что тебе понравились мои проповеди, — первым нарушил молчание Григ. Исха не удержалась и взглянула в лицо собеседнику. Как и следовало ожидать, глаза мужчины лучились хитрыми искорками, а на губах играла тщательно подавляемая ухмылка. Он провоцировал ее на ответную улыбку. Но ожидаемой реакции не последовало. Тогда он сменил тактику и стал серьезным.

Они медленно брели по узкой тропинке, все углубляясь в лес, который сейчас был насквозь пронизан птичьими трелями. Солнце грело верхушки сосен, распространявшие вокруг свежий аромат, к которому примешивались более тяжелые запахи мха, влажной земли, давно осыпавшихся и подгнивших сосновых иголок и грибов. Шли в молчании уже довольно долго.

— Исха, я все понимаю, но… — снова попытался завести беседу мужчина. Ведьма остановилась, как вкопанная.

— Нет, не понимаешь! — резко развернулась она лицом к нему. — Ты — не понимаешь! Потому что ты — жрец, уважаемый человек, духовное лицо, в конце концов. — Григ под таким напором даже отшатнулся от нее. — Когда тебя видят, никто брезгливо не отворачивается. За твоей спиной презрительно не шепчутся. С тобой они разговаривают! Все почитают. А кто я? — она сжала кулаки. — Всего лишь ведьма! Недостойная! С темной душой! И что там еще обо мне говорят, а? — женщина говорила все быстрее и громче, вытянувшись струной, пока резко не замолчала, гневно глядя на мужчину напротив.

Жрец не был готов к такому напору с ее стороны и не знал, что ответить на эту тираду, чтобы еще больше не разозлить ведунью. Но не успел он придумать, как выкрутиться из затруднительного положения, а ее эмоции круто поменяли направление. Глаза заблестели слез.

— Я уже столько зим совсем одна! — голос стал тише. С тех пор, как умерла бабушка… — она ненадолго замолчала, пытаясь глубоко дышать, чтобы успокоиться, потому что сама от себя не ожидала такого взрыва. Словно именно сейчас наружу внезапно вырвалось то, что она годами так тщательно пыталась игнорировать. Глубокое дыхание не принесло успокоения. Она уже не могла остановиться. Жрец шагнул навстречу. Ведьма, повинуясь внезапному порыву, прижалась лбом к его плечу, продолжая изливать душу уже тихим шепотом.

— Мне так ее не хватает! Не хватает просто поговорить с кем-то, кому ничего от меня не нужно, — мужчина сначала не решался двинуться, боясь спугнуть ее, а потом медленно опустил руку ей на волосы и стал легонько гладить. Исха не противилась. — Я не могу так больше…

Какое-то время она просто цеплялась за него, всхлипывая. Но постепенно стала затихать. Тут мужчина заметил широкий пень рядом с тропинкой и, взяв ведунью за руку, отвел ее к нему, усадил и сам сел рядом.

— А самое страшное — это сны, — Исха будто не заметила перемены позы, смотрела пустыми глазами куда-то вдаль. — Почти каждую ночь я вижу свою смерть. Я сгораю, Григ. Чувствую, как мое тело охватывает огонь. Вот здесь, — она взяла его руку и приложила себе на шею чуть ниже левого уха. — И это ослепляюще больно. Каждый раз просыпаюсь от собственного крика.

Жрец, чуть касаясь, провел большим пальцем по ее щеке.

— Это просто сон, ничего больше, — попытался успокоить он. Исха горько улыбнулась.

— Я ведьма, жрец. Понятие «просто сон» ко мне не относится. Я знаю, как умру. Вопрос в другом: когда?

Ее уверенность поразила мужчину, однако он не показал этого.

— Ты не думала перебраться в столицу? — мягко спросил он, глядя женщине в глаза. Нужно было срочно менять тему. — Там совсем по-другому относятся к таким людям, как ты. Взять хотя бы нашего великого князя: его десница — маг. Ты знала об этом? И, кстати, я слышал, он ищет себе помощника с даром. Ты могла бы попробовать.

Она покачала головой.