— А что будет с ним — решать не мне. С точки зрения закона он не сделал ничего дурного. Наоборот — пытался спасти женщину из огня.

— Ведьму, — поправила его Исха. — Пытался спасти ведьму.

— Пусть так, — согласился Веренир. — Это ничего не меняет. Формально перед великим князем, который олицетворяет правосудие, мы все равны.

Исха издала звук, похожий на короткий смешок.

— Его судьбу решит жречество. А мне больше ничего от него не нужно, я узнал все, что хотел.

Исха всем корпусом повернулась в Верениру. Он это заметил, однако упрямо не поворачивал головы к своей собеседнице, смотря на последний оставшийся язычок пламени.

— Господин десница…

— Веренир, — перебил он. — Называй меня Верениром. Тошнит от этой официальности.

Исха набрала в грудь воздуха, словно перед прыжком в воду.

— Хорошо. Веренир, я могу увидеть Грига? — она продолжала сверлить его взглядом. Непонятно, почему, но мужчина этого не хотел, хотя причин тому быть не могло.

— Да. — Он встал с кресла резче, чем хотел. — Да. Можешь увидеть своего жреца, если это так необходимо.

Исха сглотнула. Какая странная реакция на вполне закономерную просьбу.

— Спасибо.

— Можешь идти, — он сказал, уже отвернувшись к окну.

***

Исха так разволновалась, что совсем забыла расспросить Веренира о куче важных вещей. Что стало с ее амулетом? Как удалось вернуть ее? И главное: зачем? Он ведь так и не ответил на это. Она лишь знала, что обязана этим двум мужчинам в равной степени. Один вытащил ее из огня, другой вернул к жизни. И если поступок жреца она еще могла понять, ведь они успели сблизиться за то время, пока он жил в Логе, то действия мага оставались загадкой. Она знала, каково это: разжигать почти потухшую искру жизни, и как много это отнимало сил. Но воскресить уже мертвого? Непостижимо! На это никто не способен! Нет, ведьма читала о некромантах, которые могли управлять мертвыми телами, но она вовсе не чувствовала себя мертвецом. Вернее, ощущала себя в общем и целом как обычно.

Да. Задачка. Ничего, раз она согласилась быть его гостьей, у них еще выдастся возможность все обсудить. Тем более, десница в конце разговора был явно не в духе, и лезть к нему с остальными вопросами было по крайней мере неразумно, если не сказать — опасно. Она же не знает, какой он. А вдруг разозлится — и передумает с ней возиться. В Логе ходили байки про узников, которых «забывают» на десятки зим в подземельях. Тогда уж лучше смерть. По крайней мере, там, за чертой, ничего не было. Она будто исчезла. Или просто ни о чем не помнила. В любом случае сейчас самое главное — увидеть Грига. Женщина шла по узкому каменному коридору за служанкой, которая вела ее к жрецу. Ведьма тщательно закуталась в шарф, были видны только глаза.

Он пошел за ней в огонь! Как человек в здравом уме может на такое решиться? В здравом ли? А что если все эти люди, которые шептались за ее спиной, — правы? Что если она действительно его околдовала?

Размышлять дальше было некогда — перед ней распахнулась дверь, ведущая к покоям, в которых сейчас находился жрец. Она робко заглянула внутрь. Григ дремал, откинувшись на высокую подушку. Но, услышав звук открываемой двери, сразу распахнул веки.

— Исха! — воскликнул он и дернулся к ней, но сразу же охнул и упал обратно.

— Лежи, пожалуйста, не двигайся! — подбежала к нему ведьма.

Может, он и рад был бы ее не послушать, но любые движение приносили острую боль в области сердца.

— Ты жива…

— Тебе разве не сказали? — нахмурилась она.

— Сказали, конечно, только я не мог поверить, — каждое слово давалось ему с трудом.

— Молчи, нужно беречь силы.

Со стороны выхода раздалось негромкое покашливание.

— Госпожа Исха, я пойду, если что-то понадобится, дергай за шнур у кровати, — сказала служанка, которая привела ведьму сюда.

Исха кивнула. Они остались наедине. Женщина присела на краешек кровати и взяла мужчину за руку.

— Теплая, — блаженно улыбнулся тот.

От нелепости ситуации Исха прыснула со смеху.

— Да живая я, живая! И теплая, и сердце бьется.

— Все еще не могу поверить, — он с трудом поднял руку и потянулся к шарфу.

— Не надо, — мягко отстранила она его, качая головой. — Не надо. Это кто-то из местных?.. — спросила ведьма, указывая на рану.

— Да, — соврал жрец.

Они долго молчали, держась за руки. Исха положила свободную руку на грудь мужчины, одновременно мысленно потянувшись к ране, чтобы привычными действиями заживить плоть. И ничего не почувствовала. То есть, конечно, от его тела веяло теплом, а вокруг перевязанной и резко пахнущей травами раны вообще было горячо, но это все было не то. Она не могла позвать свою силу, будто внутри ничего не осталось.

— Что такое? — Григ заметил, как напряглась гостья.

Исха покачала головой.

— Все в порядке. Просто… Ты из-за менять чуть не погиб. Дважды. Я виновата перед тобой, прости меня.

Он через боль улыбнулся.

— Я могу сам решить, что мне делать.

— И к чему привели твои решения? Теперь за тебя все решат верховные жрецы. И кто знает, что им в голову может прийти?

— Самое большее, что мне грозит — это лишение возможности служить. Не чета тому, что сделали с тобой. А грамотный муж всегда найдет работу в городе.

Он снова приподнял руку, намереваясь снять с нее шарф. Женщина отстранилась.

— Почему ты от меня прячешься? — в его голосе слышалась обида. — Разве я не доказал свою преданность? Разве не заслуживаю немного доверия с твоей стороны?

Ведьма шумно сглотнула слюну и молча начала разматывать накидку. Когда лицо было открыто, она взяла лампу с прикроватного столика и поднесла ее ближе к себе, чтобы жрец рассмотрел все рубцы и шрамы. Он долго ее разглядывал. В уголках его глаз заблестели слезы. Они медленно заполняли глаза, а потом потекли вниз по щекам. Казалось, он их вовсе не замечал. А вот Исха жадно следила за выражением его лица, и то, что она видела — больно сжимало сердце. В его взгляде читалась безграничная жалость. Жалость, которая перебивала все остальные чувства, если они когда-то у него были. Так смотрят на старого пса, который доживает свои последние дни в подворотне: вроде и жаль его, а к себе не заберешь. Исха поставила светильник и торопливо поднялась.

— Я… Тебе нужно отдыхать, я зайду завтра, — пробормотала она и, не дождавшись ответа, выбежала из комнаты.

***

Но завтра она к нему не пришла. Исха целый день почти не вставала с постели. От десницы не было ни единой весточки, а сама связываться с ним она не хотела. Не было сил ни с кем разговаривать, тем более — навещать Грига. Не хотелось вообще ничего. Ведунья просто лежала в мягкой кровати под теплым одеялом и старалась ни о чем не думать. Хотя мысли упорно лезли в голову. Иногда она приходила к выводу, что для всех было бы лучше, если бы она умерла окончательно. Так прошел день, еще день и еще. К ней заглядывали лишь служанки, принося еду и унося обратно. Исха ни к чему не притрагивалась. На четвертое утро улыбчивая Эйла мощным вихрем ворвалась в ведьмины покои, неся ведро воды, следом за ней семенили еще с десяток девушек. Они быстро наполнили ванну горячей жидкостью. А Исхе была вручена короткая записка.

«Собирайся и спускайся вниз, к воротам. Даю две лучины, если тебя не будет — сам вытащу из кровати. Веренир».

Ну, конечно же, ему обо всем докладывают. И снова непонятно — шутит или всерьез? Лучше не проверять. Гостья гостьей, а со вторым лицом государства в игры не играют. Она заставила себя встать с кровати и залезть в обжигающе горячую ванну.

***

Вода немного привела Исху в чувство. Из распахнутых окон ярко светило солнце и доносились человеческие голоса. За эти несколько дней ведьма уже немного привыкла, что в замке никогда не было тихо. Даже ночью. То и дело где-то что-то падало, скрипело, хлопали двери, ходили люди и постоянно что-то говорили. А вот птиц, к трелям которых так привыкла женщина, слышно почти не было. И это удручало.