— Доброе утро, Ниночка. Мне из министерства звонили?

— Да, Михаил Валентинович, два раза звонили из приемной министра аграрной политики и хотели назначить встречу с министром…

Боков улыбнулся, еще раз оглядев ладную фигурку своей секретарши.

— Ниночка, позвони и сообщи, что я готов буду принять министра в два, а пока сделай мне кофе…

Пока Боков, одурманенный наркотиком, лежал на старом вонючем продавленном диване, возле него стояли двое татар и переговаривались.

— Джафар, этот урод имеет доступ в бункер в Молодежном. Недавно пара человек из команды Али попытались прощупать пути подхода, но были застрелены еще на дальних подступах. Люди там серьезные и шутить не любят.

— Что ты предлагаешь?

— Наши турецкие друзья будут не против пообщаться со столь информированным…

Слово «человек» он сказал с настолько выраженным презрением, что его собеседник хохотнул.

— Арсен, ты как всегда не сдержан. Вдруг он нас слышит.

— Этот урод еще часа два будет тут валяться под кайфом. Может, ему «жучок» подложить?

— Не стоит. Новые вояки не простые люди, быстро найдут, а мы потеряем такого информированного человека.

— Может, тогда доставим его нашим друзьям? Они давно готовы заплатить за информацию о вояках.

— Пока не стоит. Если он пропадет и потом появится, это вызовет много вопросов, а учитывая, как у майора Оргулова работает служба безопасности, такие вещи они должны отслеживать.

— И что тогда делать?

— Ты приручаешь и кормишь этого урода отборным порошком, чтобы не подох раньше времени, а я организую встречу, за которую нам действительно заплатят.

— Я всегда поражался твоей мудрости, Джафар.

Прошло пару недель, Боков изредка появлялся на Рынке, мотивируя это необходимостью выменивать комплектующие к компьютерам, и встречался со своими новыми кураторами, передавая им собранную информацию о группировке майора Оргулова. Прошло еще несколько дней, Бокова срочно вытянули на встречу, и на этот раз Джафар предложил собрать доказательства и съездить к очень серьезным людям, которые хотели бы по достоинству оценить его помощь…

Он стоял на коленях перед двумя крепкими бородатыми мужиками в натовских камуфляжах и разгрузках, вольготно расположившимися на диване, застеленном коврами. Символами их высокого положения были графин с каким-то соком и кальян, ароматный запах которого вился по комнате. Перед ними лежали материальные доказательства: консервы, шоколад, печенье, причем все предметы были отмечены немецкой маркировкой времен Второй мировой войны. Тут же лежал немецкий карабин «Маузер 98К», изъятый у убитого во время стычки с одной из поисковых групп военных. Его долго расспрашивали обо всем, что он видел внутри бункера и особенно снаружи, о людях, он нарисовал даже схему помещений и постов. Турецкие офицеры, которые его допрашивали, по-русски говорили без акцента, и в любой другой ситуации он бы их принял либо за азербайджанцев, либо за обрусевших татар, общались с ним очень уважительно и даже угостили ароматным чаем, что не могло не радовать Бокова, почувствовавшего, что он снова ухватил удачу за хвост.

После того как его вывели, двое офицеров Оперативного департамента разведки Турции (МІТ) переглянулись и уже совсем по-другому начали обсуждать полученную информацию.

— Этот обдолбанный наркоман утверждает, что видел на базе русских немецкую боевую технику времен Второй мировой войны.

— Он мог и ошибиться.

— Ну, эта русская собака не настолько пока утратил свои мозги, чтобы перепутать бронетранспортер «Ганномаг» с современным БТР-80. Да и немецкий T-III он вполне однозначно опознал. Вопрос в том, что если русские действительно где-то откопали законсервированную немецкую базу, то зачем им тащить в Крым старую технику, совсем не предусмотренную для работы в условиях заражения местности и низких температур. Да и продукты, учитывая их качество и состояние, совсем не похожи на просроченные. Такое впечатление, что их только недавно произвели…

— Мустафа, ты думаешь, что русские построили машину времени и таскают оттуда продукты, горючее и боеприпасы? Но это же бред.

— Пока я не вижу никакого другого разумного объяснения.

— Это же смешно, ну не думаешь ли ты, что они реально в состоянии изобрести нечто такое?

— Ну а почему бы и нет? Русские всегда умудрялись удивлять мир. Тем более вспомни, что у нас известно про Оргулова?

— Морской пехотинец, воевал с нами, выжил. Командир разведывательно-диверсионной группы…

— Его группа перед самым началом бомбардировок вывозила с Кавказа какой-то секретный груз. Вот и думай, что они вывозили? Я давал запрос: оказывается, был там интересный институт в горах под прямым патронатом ФСБ России, и они сами его уничтожили при угрозе нашего захвата. Кто и чем там занимался, мы не знаем, но вот то, что Оргулов со своей группой вывез весь комплект документации по тому объекту, вполне вероятно.

— Думаешь, все-таки машина времени?

— А откуда это всё?

Он схватил консервированную колбасу с маркировкой Вермахта и потер пальцем новенький, еще блестящий металл.

— А новенькая боевая раритетная техника с немецкой символикой?

— Хорошо, допустим, в этом есть смысл. Будем докладывать наверх?

— А смысл? Засмеют, нас сменят и пришлют новую группу. А если это реально существует, то нас, как информированных свидетелей…

Продолжать было не нужно. Оба частенько рубили «хвосты», ликвидируя ненужных свидетелей своих операций.

— Хочешь попытаться захватить? У нас просто не хватит сил.

— Как говорится у русских: «поживем — увидим». По моим данным, против Оргулова Киевом готовится войсковая операция.

— Они знают?

— Не уверен. На их месте я бы действовал тоньше, а тут желание подмять под себя источник материальных ценностей. Киев не оригинален в своих методах — забрать и поделить.

— Сколько у нас времени?

— Не более двух месяцев. По моим данным, сосредоточение сводной группировки в районе Красноперекопска намечено через шесть недель.

— Тогда надо собрать больше информации и попытаться захватить людей, кто реально имеет доступ к установке.

— А этот? — презрительно кивнул в сторону дверей.

— Пока не будем списывать, его можно использовать для наших нужд, в крайнем случае сможет вывести нас на действительно знающего человека, хотя и той информации, которую он нам предоставил, вполне достаточно.

— Надеешься, что это правда?

— На все воля Аллаха, нам остается только верить и идти по указанному пути. Может, именно тут нас ожидает спасение.

Колеса санитарного поезда равномерно выстукивали знакомый с детства ритм. Я сидел на небольшой кушетке в процедурном купе и любовался молоденькой медсестрой, которая уверенно, но при этом весьма осторожно и, можно сказать, нежно бинтовала мою раненую и опухшую после купания в болоте ногу. Молодая, лет двадцати, худенькая, и при этом гибкая и фигуристая, она дышала здоровьем и некоторым юношеским задором.

К моему удивлению, заражения крови и гангрены не было, и организм весьма легко перенес купание в болотной воде, что не могло не удивлять. Хотя вспомнив, что у раненых с Бориспольского котла, прошедших через порталы, проявлялась вполне неплохая динамика выздоровления, и особенно это касалось инфекционных и воспалительных болезней, я не сильно удивлялся. А ведь последнее время через эти порталы вообще гонял как ужаленный, и, скорее всего, это сказалось в какой-то мере на свойствах моего организма.

Когда, сильно хромая, вернулся в свое купе, к своему удивлению, встретился взглядом с пришедшим в себя Ненашевым. Он изумленно вращал глазами, пытаясь понять, где он находится, и, увидев меня — единственное знакомое в этом мире лицо, успокоился и прошептал:

— Сергей, где мы?

— Санитарный поезд.

— Так мы выбрались?

— Получается так.

— А в Москву?

— Не сразу.

— Ну ладно. А Тая?