— Это не более чем проверка, но она мне не нравится. Сэр Генри мог призвать на помощь десяток лордов, чьи имения расположены несравненно ближе к Йоркширу, чем Клайдон. Ты не должен ехать, Ранульф!

— Прикусите язык, леди, — недовольно ответил он. — Я устал от безделья и потому слишком раздражителен. Я буду воевать везде, где только представится такая возможность.

— И даже тогда, когда ты вовсе не обязан делать это?! — закричала она.

— Я буду воевать только потому, что я люблю воевать! — закричал он на нее в ответ. — Именно для этого меня и тренировали, и это то, что доставляет мне больше всего удовольствия, кроме, конечно, занятий любовью с вами!

Яркий огонь зажегся на ее щеках, и она еще сильнее вспылила:

— И вам наплевать на то, что я чувствую, не так ли? Кто я вам, если не жена?

— Вы неразумно ведете себя, леди, — проворчал Ранульф. — Ротвелл еще тот проходимец, но он и самый настоящий трус. Да он засверкает пятками, едва увидит, что прибыли свежие силы на помощь обороняющимся.

— А если нет? — все еще бушевала она. — Я же люблю тебя, безмозглый ты болван! Неужели ты думаешь, что я хочу увидеть тебя истекающим кровью из-за какого-то глупого сражения?

— Я тоже люблю вас, леди, но я не собираюсь отказываться от удовольствия помахать мечом лишь для того, чтобы удовлетворить ваше желание!

— Тогда иди! И посмотришь, будет ли мне до этого дело! Она вскочила, однако не успела сделать и нескольких шагов, как он развернул ее к себе.

— Ты любишь меня?

— Да.

— На самом деле?

— Да. — Ранульф улыбнулся, — Я тоже люблю тебя.

— Я знаю.

Она вырвалась из его объятий и стукнула его по плечу.

— Я не знала, что ты знаешь! Мог бы хоть сказать мне об этом!

— Ну а теперь-то кто из нас двоих безмозглый болван? Я говорю тебе это каждую ночь, когда сжимаю тебя в своих объятиях. Говорю так, как умею.

— Нет, милорд, скажите проще, — попросила она со слезами счастья на глазах. — Даже если бы вы кричали мне об этом, я бы все равно страстно желала услышать те простые слова!

— Те слова?

— Да.

— Но они же так мало значат, — упрямился Ранульф.

— Милорд, если бы я хотела услышать то, что обычно говорят трубадуры, я бы просто наняла одного из них. А от вас мне нужно, чтобы вы просто почаще говорили мне: «Я тебя люблю!"

Ранульф усмехнулся:

— Как прикажете, мой маленький генерал.

Она подняла голову для длительного и страстного поцелуя. Он перестал поднимать ее после того, как в начале этого месяца едва не уронил, удивившись одному из бодреньких ударов своего сына.

— А теперь, — сказала она, сияя от удовольствия, — забудешь ли ты про эту дурацкую войну?

— Нет.

— Ранульф!!!

— Но я все еще люблю тебя! — прокричал он.

Она рассерженно посмотрела на него и выскочила из комнаты, на этот раз не останавливаясь.

— Она недолго будет злиться, — сказал Уолтер, не в состоянии скрыть веселье. — Она никогда долго не злится.

— Однако я уеду, прежде чем она решит успокоиться. — И Ранульф с улыбкой добавил:

— Я ненавижу ждать это. Она всегда так… так страстна, когда прощает.

Уолтер крякнул:

— Кто-то должен сказать ей, что ты это сказал!

— Прикуси-ка язык! Если ты скажешь или намекнешь ей, почему я так часто подшучиваю над ней и поддразниваю ее, за свой проигрыш я отыграюсь на тебе.

Зима покрыла окрестности Клайдона белым снежным покрывалом, которое вряд ли растает полностью до прихода новой весны. Несмотря на то что пища в это время года становилась более однообразной и гораздо менее ароматной, а мужчины едва не на стены лезли от безделья, Рейна любила это время, и это была ее маленькая тайна. Зима приносила с собой не только скуку и однообразие, но и многие веселые часы в женских мастерских. Работа кипела, ибо нужно было сделать новые гобелены, прежде чем закончится сезон, сшить наряды для всех торжественных церемоний будущего года. В это время проводились безумные опыты, нередко открывались таланты, обсуждались и воплощались в жизнь новые кулинарные рецепты. В замке было тепло и уютно, во всех каминах весело потрескивали дрова, и за долгими зимними беседами крепли отношения между людьми. А если вдруг женщине хотелось позволить себе такую королевскую роскошь и пролежать в безделье целый день в своей постельке — пожалуйста, зимой у нее было на это право.

И Рейна часто пользовалась этой возможностью, ибо ей, такой маленькой, тяжело приходилось носить в себе такого великана, как сын Ранульфа. Ранульф любовно подшучивал над ней, заверяя, что ему настолько нравится ее новый облик, что он постарается сделать все от него зависящее, чтобы видеть ее такой как можно больше. К огромному удивлению Рейны, он появлялся в замке гораздо чаще, чем она предполагала, учитывая тот факт, что сэр Генри был еще на поле сражения. Ранульф приезжал на каждый праздник, не пропустил и самый канун Рождества и, следуя давней традиции, привез с собой множество подарков для всех жителей замка: еду, одежду, выпивку и дрова. На этот раз он пробыл в Клайдонс даже до дня пахарей, первого понедельника после Рождества, когда вилланы выходили с плугами на поля, чтобы определить, как много борозд им удастся засеять весной.

Рейна не сомневалась, что Ранульф приедет на Святую обедню — первый праздник второго месяца нового года, но он не приехал. Прошла вот уже целая неделя, и Рейна со дня на день должна была родить, однако Ранульф все еще не показывался.

После того как он поклялся ей, что непременно приедет ко дню рождения ребенка, что еще оставалось ей думать, кроме как то, что с ним случилось что-то ужасное?

Уолтер поспешил заверить Рейну, что все ее волнения были глупы и напрасны. Он не отправился в этот поход с Ранульфом лишь потому, что никоим образом не желал оставлять замок и свою молодую жену Флоретт, с которой они только что поженились. Но что мог он знать о страхах женщины?! И все же умом Рейна понимала, что он был прав.

Как и предсказывал Ранульф, Ротвелл удрал с поля боя, однако это вовсе не явилось заключительным актом этого действа. Сэр Генри решил, что Ротвелла необходимо проучить за дерзость, и собрал всю армию Шеффорда для похода на запад, чтобы осадить замок негодяя. И так осада длилась уже почти два месяца без особых военных действий.

Сорокадневный срок службы Ранульфа уже давно истек, однако что с того, если он получал невероятное наслаждение от драки?! То, что он решил остаться в рядах сражающихся, послужило поводом для очередной стычки между ними, которую он, естественно, выиграл, а она, само собой разумеется, его простила. Этот болван просто любил, когда ему бросали вызов, и Рейне все же придется привыкнуть к этой неотъемлемой части их совместной жизни. Пройдут годы, и это станет гораздо проще. Еще будет множество раз, когда он останется в замке, в то время как она будет страстно желать, чтобы он убрался подальше. И будут еще случаи, когда он будет задерживаться с возвращением домой, а она будет изводить себя напрасным беспокойством. И, конечно, будет время для любви, которая сотрет своей невероятной силой следы всех размолвок и взаимных обид.

В конце концов разве было на что жаловаться Рейне? На то, что Ранульф не явился домой ко времени рождения их первенца, который появился точно в положенный срок и не доставил матери непредвиденных осложнений? О! Все было забыто, лишь только Ранульф зашел в ее спальню спустя час после родов и бросился к ее кровати, чтобы сжать ее в своих сильных и страстных объятиях.

Он был одновременно сентиментален н надменен, но как могла она ругать его, когда он осыпал ее розами своей любви? А его извинение за опоздание Рейне даже очень понравилось. Лорд Гай наконец-то вернулся в Англию и призвал Ранульфа в Шеффорд, чтобы лично познакомиться с ним. Их первая встреча прошла на удивление удачно. Лорд Гай намекнул даже, что не стал бы возражать, если бы его пригласили стать крестным отцом их первенца — Рейна могла лишь счастливо улыбаться, слушая все это. Что-то не похоже было на ее оверлорда, чтобы он был так сдержан в своих желаниях. Должно быть, Ранульф действительно произвел на него колоссальное впечатление, а это значило, что еще одно осложнение свалилось с хрупких плеч Рейны. Маленький обман ее отца, на который он решился ради блага своей единственной дочери, никогда не выплывет наружу, и последняя его воля будет выполнена. Она вышла замуж за мужчину, которого сама себе выбрала, как и желал того ее умирающий отец.