– Приму к сведению, – наконец, ответил Толя. – В следующий раз к нашему свиданию заработаю сам.

Я не выдержала и рассмеялась.

– Если что, у нас сегодня не свидание, а просто знакомство. И то потому что ты настойчивый баран, а я просто проголодалась, – с нескрываемым удовольствием надкусила бургер, облизнув губы.

– Вот как. Значит, ты со мной здесь ради еды? – он усмехнулся, обмакнув картошку фри в сырный соус, и я вновь хихикнула. – Не местная? Живёшь в общаге?

– С родителями, – пожала плечами. – Просто, знаешь же, после длительных пар, где нет нормального перерыва на еду, студент всегда голоден.

– И что, ты, как другие девушки, не следишь за фигурой? – хмыкнул Толя.

– Да некогда за ней следить. Со стрессом в универе, с беготнёй между корпусами, с зачётами и сессиями как-то и не поправляешься, сколько бы ни съела, – равнодушно дожевала бургер и теперь принялась за картошку фри.

В какой-то момент рука Толи накрыла мою, и мы оба инстинктивно отдёргиваем их, почувствовав разряд тока.

– Да, ты права. Просто некоторые от стресса, напротив, толстеют. Я прямо не знаю, как вы это делаете! Сам перед сессией резко худею.

Наш разговор принял странный оборот, и некоторое время мы говорили о еде, об учёбе и вечном стрессе.

– Я так проголодаюсь, не успев наесться, – сделала попытку сменить тему. – Чем ты увлекаешься, Толя? Ну, кроме как кадришь красивых девушек в стенах университета.

Толя неожиданно слегка покраснел, что меня удивило. Даже вскинула брови и вновь хихикнула, прикрыв рот рукой.

– Да не кадрил я никого. Ты первая, с кем я решил познакомиться. Не заставляй меня жалеть об этом выборе, – последнюю фразу он произнёс чуть тише, с некоторой угрозой в голосе.

– Вот как… – прищурилась я, недоверчиво посмотрев на парня.

Красавчик, какие ещё секреты ты в себе таишь?

5

Анатолий

Мария оказалась достаточно лёгкой и открытой девушкой. Мне было интересно разговаривать с ней даже ни о чём, и это чувство было для меня странным и волнительным.

Когда она спросила меня о моих интересах, я немного завис. Такой вопрос мне не задавали примерно никогда. Девушек, как правило, интересовал кошелёк и деньги моего отца.

Мария оказалась другой, и этим манила ещё сильнее.

– Меня с подросткового возраста интересовали компьютеры. Я с лёгкостью могу собрать и разобрать любой компьютер, разбираюсь в жестянке, ну и немного в программах, – с гордостью сказал я.

Иногда мне хотелось гордиться своим увлечением, но частенько меня стыдили за него.

– Ух ты! – воскликнула Мария и не стала скрывать увлечённого взгляда, чем ещё больше польстила мне. – А почему не пошёл в айти?

– Долгая история, – отмахнулся и сник.

Не очень хотелось рассказывать: слишком неприятно и больно об этом вспоминать.

– Ну, я вроде бы никуда не тороплюсь. Поделишься? – на мгновение застыл. Ей, действительно, был интересен я сам.

– Если совсем коротко, мой отец не считает это перспективной профессией и поэтому заставил меня пойти на экономическую специальность. Баллов для бюджета я не набрал, отец платит бешеные бабки и думает, что из меня выйдет что-то путное, – выдал я целую тираду.

Упустил, правда, то, что до моих двенадцати лет отец жил в другой семье, растил дочь. Пытался сделать из сестрицы экономичку, а она в итоге стало танцовщицей. Не получилось со старшим ребёнком, принялся за младшего.

– Какие странные у твоего отца взгляды, – поморщилась Мария. – Айти – очень перспективное направление. От программирования, когда люди создают новые программы и зарабатывают сотни тысяч в месяц, до системных администраторов, способных починить любую технику. И это в разы круче экономики.

Кивнул, печально улыбнувшись.

– Спасибо. Рад, что хоть кто-то меня понимает. Ряд одногруппников считают меня не от мира сего, – сделал небольшую паузу и отпил газировку, почувствовав как во рту пересохло. – Для человека с экономическим образованием ты слишком хорошо в этом разбираешься.

– Ну… – Мария протянула, и её глаза забегали из стороны в сторону. – Скажем так, в одиннадцатом классе, перед тем как выбрать финансы, я мониторила различные профессии и перспективы в карьере. Будь я технарём, пошла бы в айти, но так и не смогла сдать нормально пробник по информатике. Запоролась на системах счисления, типа двоичных и шестнадцатеричных… До языков программирования так и не дошла, – Мария так смешно округлила глаза, что я не выдержал и рассмеялся.

Да уж. Меня в первое время тоже пугали различные системы счисления. Слишком привык я считать от нуля до десяти. В других системах было не так, и первое время это казалось безумным.

– А какой твой главный интерес? Поделишься? – поймал себя на мысли, что мне хочется узнать о Марии побольше.

Я ведь только что открыл ей самый главный секрет. И это не как в Сумерках: «Бэлла, я вампир». А в реальности прозвучало как: «Мария, я айтишник». Даже самому стало смешно от этого безумного сравнения.

Мария неожиданно стушевалась, услышав этот вопрос, как будто увлекалась чем-то очень постыдным, и я ещё сильнее заинтересовался.

6

Мария

Стушевалась, когда Толя перевёл внимание на меня. Не очень любила говорить о себе. Возможно, просто не привыкла. Возможно, не знала, как и зачем это делать. На мгновение замкнулась, вжавшись в диванчик.

– Мария? – переспросил Толя, и я тяжело вздохнула.

– Обещаешь, что не будешь высмеивать? – осторожно спросила я, прощупывая почву.

– Нет, с чего я должен? Мы вроде как взрослые люди… – посмотрел на меня пытливо, вопросительно, и я вновь растерялась.

Мои одноклассники в школе тоже вроде как были взрослыми, по крайней мере, в старших классах, но я то и дело слышала от них тычки в сторону рисования. Они с насмешкой называли меня художницей от слова «худо», мечтательницей и витающей в облаках. Фиолетовой вороной, которая не вписывалась в общество. Белой называли реже, просто тогда я чаще носила фиолетовый цвет.

В конце концов, я окончательно замкнулась в себе, перешла на более спокойные оттенки в одежде, пряча себя. Прятала свою личность от всех, кто мог меня хоть как-то задеть.

– Ладно, – неожиданно для себя решилась открыться. – Я люблю рисовать.

Некоторое время новый знакомый с удивлением смотрел на меня. Я так и застыла, боясь услышать его вердикт. Боялась быть отвергнутой. Боялась…

– И всё? – наконец, спросил Толя. – Я уж думал, что ты чем-то противозаконным или плохим занимаешься.

Лицо само расплылось в улыбке, которую я не смогла сдержать. Щёки постепенно начали гореть, и я опустила глаза. Его слова были так приятны!

Хотя бы один человек принял меня такой, какая я есть, а не высмеял моё увлечение.

– У тебя есть с собой хоть что-то? Я бы посмотрел на твои рисунки, – продолжил он. Его интерес был настоящим, неподдельным, и это неизвестное чувство, что можно не прятаться, так и манило.

И мне почему-то захотелось ему показать. Поделиться. Открыть что-то настолько важное и сокровенное.

Кивнула, достала блокнот и протянула парню, совершенно забыв, что сегодня я рисовала его образ. Поняла я это, когда стало совсем поздно, и Толя начал листать мои зарисовки. Теперь я молилась, чтобы он пролистнул ту страницу.

Ну, не будет же парень всерьёз просматривать всё досконально и внимательно?!

Как же я ошиблась! Он долго разглядывал каждую страничку, каждый рисунок, а мои щёки всё больше и больше горели. Я была готова спрятаться от стыда, защититься от его нападок.

– Очень красиво! Не понимаю, чего ты так стеснялась! Обладай я таким талантом, давно пошёл бы в художники, – наконец, произнёс Толя, продолжая листать.

– Ты… серьёзно? – выдохнула я, не в силах сдержать удивления. – Да какой талант… годы тренировок просто… Каждый сможет.

– Ну, ты частично права, – Толя вроде как согласился, но качнул головой. – Но не каждый захочет. Не каждый будет тратить много времени и сил. Ты же сделала это и добилась… – он остановился на полуслове, наткнувшись на мой утренний рисунок. – Ваух, – испустил вздох удивления, издав очень странный звук.