Она швырнула ему тетрадь. Майкл поймал ее.

– Хочешь, чтобы я это читал?

Но она уже открыла свою часть дневника и, не глядя на него, процедила:

– Уверена, что ты умеешь читать не хуже Тимоти. Я отдала ему письма, но дневники весьма подробны и идут куда медленнее. И хотя я доверила Тимоти письма, в дневниках есть ссылки, которые ему не стоит читать.

Майкл смотрел на ее склоненную головку, рассеянно взвешивая тетрадь на ладони. Он был слишком умен, чтобы не распознать откровенную попытку манипулировать, которую она так бесстыдно практиковала на нем: подумать только, доверить то, чего она не доверила Тимоти, и все же…

Он со вздохом сел, открыл дневник, пролистал несколько страниц.

– Что именно я ищу?

– Любое упоминание о португальском дворе, – ответила она, не поднимая глаз. – Лепонт, Опорто, Альбуфейра. Если что найдешь, покажи мне. Я сразу пойму, то ли это, что нам нужно.

Обнаружить, что дама, на которой собираешься жениться, без всякой предосторожности встречается и даже дружит с самым опасным распутником Лондона! По мнению Майкла, это могло потрясти любого мужчину. И он не явился исключением. Скорее уж услышанное вывело его из себя настолько, что он серьезно помышлял приставить к ней охрану, а это, разумеется, просто привело бы к очередному спору, победить в котором он все равно не смог бы.

Он знал лучше, чем кто бы то ни было, что Кэро в голову бы не пришло оказаться в постели Брекенриджа или кого-то из его приятелей, так что его реакция, возможно, была слишком резкой, и все же…

Пока Кэро готовилась к ужину у леди Остерли, он сидел в библиотеке, изучая «Книгу пэров Берка».[4]

«Тимоти Мартин Клод Данверз, виконт Брекенридж. Единственный сын графа Брансуика».

Обычное образование – Итон, Оксфорд, обычный список клубов.

Майкл наскоро прочитал дальше, выискивая, есть ли родственные связи между Данверзами, Эллиотами – семьей матери Брекенриджа – и Сатклифами. Но ничего не нашел.

Заслышав ее шаги на лестнице, он захлопнул толстый том и вернул его на полку. Мысленно поставил Брекенриджа во главе списка людей, которых намеревался проверить завтра, и направился в холл.

Кэро никак не могла определить, как относиться к внезапному взрыву ревности Майкла. Судя по прежним наблюдениям, ревнивые мужчины склонны к диктату и вечно пытаются во всем ограничить женщин. Поэтому она, разумеется, настороженно относилась к ревнивцам. Однако…

Раньше ее никогда не ревновали. И хотя в некоторых отношениях это раздражало, все же, стоило признать, в чем-то интриговало. До такой степени, что она покорно выносила молчание Майкла всю дорогу до дома Остерли. Он не дулся: просто размышлял… думал… более о ней, чем о Тимоти.

И все же, когда они приехали и вышли у крыльца, она ощутила его пристальный взгляд. Пока они поднимались в дом, здоровались с хозяйкой и беседовали с гостями, он не сводил с нее глаз.

Но она вовсе не собиралась раздражаться из-за того, что стала центром его внимания; наоборот, находила все это просто восхитительным. Заставить кого-то мучиться ревностью вовсе не так уж плохо.

В гостиной Остерли собрались сливки политических кругов. Кроме обычных подозреваемых, здесь находились Магнус, приехавший раньше, тетка Майкла Харриет Дженнет, Тереза Озбалдестон и Девил с Онорией.

– Лорд Остерли – дальний родственник Кинстеров, – пояснила Онория, целуясь с Кэро.

Здесь почти все были ей знакомы. Немного поговорив с Онорией и Девилом, они двинулись дальше. На вечере были представлены все партии, и, хотя в настоящий момент бразды правления принадлежали правительственным чиновникам, все сознавали, что выборы не за горами.

Целью званого вечера, хотя и не высказываемой вслух, было возобновление старых знакомств, приобретение новых, старание взять на заметку, к каким клубам принадлежит тот или иной джентльмен и каково его настоящее положение. Подобные собрания могущественных и влиятельных проводились два-три раза в год. Чаще просто нужды не было: собиравшиеся гости могли похвастаться прекрасной памятью.

Добравшись до дальней стены, Кэро оглянулась.

– Что? – шепнул Майкл, наклонясь ближе.

– Смотрю, народу здесь много, но выбор проводился очень тщательно. Даже не все министры присутствуют.

– Некоторые, – он взял ее под руку и повел дальше, – подпортили свою репутацию. Остальные, как это ни неприятно признать, – ограниченные, узколобые люди. Они против всяких новшеств, а ведь в воздухе уже веет ветром перемен.

Кэро кивнула. В последние два года, оказавшись свободной от прежних обязанностей, она всерьез заинтересовалась политикой. Реформа избирательных прав была лишь одной из бесчисленных проблем, обременявших нынешнее правительство. Настало время решительных действий. Дипломатия и политика всегда шли рука об руку. Ее опыт в одной области вполне мог пригодиться в другой. Вот и сегодня она была как рыба в воде, чаруя и позволяя себе очаровываться, общаясь и впитывая все ответы на свои вопросы и замечания.

Майкл тоже не нуждался ни в помощи, ни в подсказках. Здесь Он был как дома. Мало того, умел ловить не только слова, но и тончайшие оттенки, мог искусно продлить тему или перейти на новую, доискиваясь до истинного смысла.

Едва они отошли от лорда Коулбаха и мистера Харриса из министерства обороны, Кэро поймала взгляд Майкла. Улыбка, которой они обменялись, была короткой, но понимающей.

– Мы составляем исключительную команду, не находишь? – осведомился он.

– Но Коулбах не хотел рассказывать о своих связях с начальством новой железной дороги.

– И не сказал бы, если бы ты не спросила. Кстати, откуда тебе это известно?

– Ему было явно не по себе с того момента, как Харрис об этом заговорил. Значит, тут что-то неладно, – пояснила она. – И так оно и оказалось.

Он признал ее проницательность легким наклоном головы и повел Кэро к другой компании.

Как обычно на таких вечерах, беседа продолжалась за ужином. Здесь главным была не еда, а информация.

Идеи, предложения, наблюдения так и сыпались. И все принимались с должным уважением. Сцена была на редкость живописна: вокруг длинного стола, уставленного позолоченными приборами, севрским фарфором и хрусталем, собралось блестящее общество: усыпанные бриллиантами леди и джентльмены в элегантных нарядах.

Они замечали все вокруг, но со стороны казались погруженными в разговор.

Кэро находила все это утомительным, но крайне интересным. Вот уже два года как она не посещала подобные вечера. К ее удивлению, энтузиазм, наслаждение остроумными выпадами, умение их отражать, вести диалог оставались все те же. Восторг от участия и собственных успехов только возрос.

К концу ужина, когда Кэро, найдя минутку для отдыха, пригубила терпкое вино и перевела дыхание после продолжительного и достаточно бурного обмена репликами с Джорджем Кан-нингом, она поймала взгляд леди Остерли. Сидевшая во главе стола хозяйка улыбнулась, наклонила голову и подняла бокал в безмолвном тосте.

Кэро ответила улыбкой, хотя не поняла причину такого отличия, и обвела взглядом стол. И тут ее осенило. Всех дам, известных своим влиянием и талантами, хозяйка рассадила среди гостей так, чтобы не произошло немыслимого и разговор не прервался.

Ее включили в элиту самых могущественных женщин страны.

Сердце Кэро подскочило от радости. От законного удовлетворения.

Пять минут спустя леди Остерли поднялась и повела дам в гостиную, оставив джентльменов обсуждать парламентские дела за портвейном. У дам были свои темы для обсуждения.

Не успела Кэро войти в гостиную, как Тереза Озбалдестон немедленно потащила ее в укромный уголок, к дверям, выходившим на балкон.

– Хочу подышать воздухом. Не согласитесь меня проводить?

Заинтригованная, Кэро согласилась, стараясь попасть в такт семенящим шагам Терезы. Последняя, как обычно, была прекрасно одета в темно-бордовое шелковое платье с высоким воротом. На скрюченных пальцах сверкали дорогие кольца. Старушка тяжело опиралась на трость.