— Леди Стэнфорд. Сабрина. — Мелвилл откинулся в кресле и наслаждался любопытством, отразившимся на их лицах. — Она уехала… — он остановился и, сделав глоток превосходного ирландского виски, смаковал его не меньше, чем выражение их лиц, — и не одна.

— Что, черт возьми, ты несешь, Мелвилл? — рявкнул Чатсуорт. — Что ты хочешь сказать? — Он, передразнивая Мелвилла, повторил: — «Она уехала, и не одна». Объясни нам.

Даже язвительный тон Чатсуорта не смог испортить Мелвиллу удовольствия, с каким он рассказывал эту историю. Он прикинул, сколько времени еще может дразнить их, пока они не рассердятся по-настоящему.

— Давай рассказывай, дружище, — нетерпеливо потребовал Норкросс.

— Ладно. — Мелвилл взглянул на одного, затем на другого. — Сабрина уехала из Лондона, она отправилась в Египет. И никто не знает, зачем. Видимо, как я понял, в последнюю минуту к ней присоединился… — он умолк, чтобы следующие слова сразили их так, как они этого заслуживали, — лорд Уайлдвуд.

— Уайлдвуд! — ахнул Норкросс.

— Бог мой! — простонал Чатсуорт. — Только не Уайлдвуд. Почему это должен быть именно Уайлдвуд? Не могу поверить, что она предпочла его, а не одного из нас.

— Он красив, — проворчал Норкросс, — и богат как Крез.

— И мы богаты! — сердито заметил Чатсуорт.

— Кажется, она действительно наконец сделала свой выбор, — мрачно сказал Мелвилл.

В возбуждении от того, что стал обладателем такой потрясающей новости, он не подумал, что она разрушает и его мечту когда-нибудь назвать Сабрину своей. Наступило глубокое молчание, каждый думал об утраченной надежде, проклинал превратности судьбы и удивлялся непостижимости женского ума.

Норкросс задумчиво смотрел на янтарный напиток в своем бокале.

— А почему ты сказал, что Уайлдвуд присоединился к ней в последнюю минуту?

— Понимаете, — пожал плечами Мелвилл, — я узнал об этом от своего камердинера, а тот от слуг то ли Уайлдвуда, то ли Сабрины. — Друзья кивнули, им было хорошо известно, что среди слуг высшего света новости распространяются со скоростью, превосходящей бег самой лучшей скаковой лошади. — Сабрина готовилась к поездке, а Уайлдвуд — нет, Я слышал, что его слуга, собиравший вещи, не был предупрежден заранее и едва успел доставить их на корабль до отплытия. Также в самую последнюю минуту было послано к его поверенному за кредитными письмами. И совершенно очевидно, что он не собирался сопровождать ее. — Мелвилл тяжело вздохнул: — Очень похоже, что ими овладела романтическая страсть, и они отправились в экзотические дальние страны.

Норкросс с изумлением посмотрел на него.

— Вот уж не думал, что ты способен на такой идиотизм. — Он презрительно покачал головой в ответ на возмущение Мелвилла. — Не пытайся отрицать. Сколько я тебя знаю, ты всегда делал совершенно невероятные, хотя и не лишенные основания выводы. Я совсем не так понимаю эту ситуацию.

Он наклонился над столом, остальные придвинулись к нему.

— Я не убежден, что Сабрина сделала выбор. Если они собирались поехать вместе, почему он не приготовил свой багаж? Почему все делалось в последнюю минуту? И почему втайне? Они оба взрослые люди. Никто, кроме нас, не осудил бы их. Хотя, — усмехнулся он, — кое-кто усомнился бы в ее вкусе и уме, узнав, что она связалась с распутником.

— Так ты думаешь, что Сабрина не имела желания брать с собой Уайлдвуда? Что, возможно, она оказалась с ним не по доброй воле? — спросил Чатсуорт.

Норкросс убежденно кивнул. Чатсуорт задумался над его словами.

— Это совершенно меняет дело.

— Ты полагаешь, ей нужна помощь? — с надеждой в голосе спросил Мелвилл. — Может быть, ее надо спасти?

— Может быть.

Непривычно было думать, что Сабрина может нуждаться в помощи. Все трое в то или иное время имели возможность заметить, какой огонь скрывается под внешней невозмутимостью этой женщины. Они до бесконечности обсуждали ее, и каждый не оставлял надежды, несмотря на ее вежливый, но твердый отказ.

— Если она находится с Уайлдвудом против своей воли, — медленно произнес Чатсуорт, — то предлагаю ехать за ней. В конце концов, независимо от того, что она в прошлом отказала мне… всем нам, мы по-прежнему ее высоко ценим. И совесть не позволяет оставлять ее в руках таких, как Уайлдвуд.

Норкросс с изумлением уставился на него:

— Поехать за ней в Египет? Глупость!

— Почему? — с негодованием спросил Мелвилл. — По-моему, это чертовски привлекательная идея. Возможно, это поможет раскрыть ей глаза. Увидеть, что я… — он смущенно взглянул на своих компаньонов, — я хочу сказать, что один из нас подходящий для нее человек. Мы все отправимся за ними и спасем ее!

— Как древние рыцари в ржавых латах, — с сарказмом проворчал Норкросс.

— Нет, как храбрые герои, — поправил Чатсуорт, поднимая бокал.

— За героев! — хором воскликнули остальные, присоединяясь к нему.

Все погрузились в собственные мысли о женщине, поисках, победе. Кроме одного. Прикрывшись бокалом, он смотрел на них. «Глупцы! Они вообразили, что совершат романтический подвиг ради женщины, о которой мечтали!» Он бы предпочел отправиться за Сабриной один, но любое открытое возражение наверняка вызвало бы подозрения. Их присутствие усложнит его задачу, но не помешает ему.

Он был единственным, кто догадывался об истинной цели поездки Сабрины в Египет. Он один понимал, как высока ставка в этом путешествии, и мысленно усмехнулся. Он вернется в Лондон победителем в этой игре, которая не имела никакого отношения к делам сердечным. И он будет единственным… кто вернется.

— Он загнал меня в ловушку и держит здесь, как пойманную крысу в клетке! — возмущалась Сабрина, ходившая, сложив на груди руки, взад и вперед по просторной капитанской каюте. Свисавшие с потолка фонари мигали в такт ее шагам. Она повернулась и сердито посмотрела на Саймона. — Каждый раз, когда я пытаюсь выйти на палубу, он уже там. Я не могу не замечать его или избегать встречи с ним. Но если я буду вынуждена провести в этой каюте еще день, или час, или еще одну минуту, я сойду с ума!

— А мне кажется, что это не он держит тебя здесь, женщина, — спокойно заметил Саймон. — Похоже, больше, что ты сама этого добивалась.

— Я добивалась? — Она фыркнула. — Да я не просила его ехать, и мне он здесь не нужен.

Саймон, откинувшись на спинку стула, прищурившись, пристально смотрел на нее.

— Все равно не понимаю, почему ты не хочешь видеть его. Трудно поверить, что женщина, которой я восхищаюсь, чего-то боится.

В его глазах промелькнула насмешка.

— Конечно, боюсь. И ты прекрасно знаешь, что у меня есть для этого причины.

Она подошла к столу, взяла кружку и протянула ему. Он послушно налил добрую порцию бренди из личных запасов капитана, вторую за этот вечер. Сабрина сделала глоток, крепкий напиток обжег ей горло, нисколько не улучшив настроения. Она со стуком поставила кружку на стол.

— Десять лет своей жизни я потратила, чтобы исправить ту репутацию, которую мы с Джеком приобрели, когда он был жив. Репутацию, должна признаться, вполне заслуженную. Мы, как говорится, прожигали жизнь. О, ничего особо скандального, мы не выходили за рамки условностей, но держались почти на краю. Мне пришлось здорово потрудиться, чтобы прошлое забылось. Я вела довольно тихую жизнь, соблюдая все правила светского поведения, временами доходя до отчаяния от скуки, ради того, чтобы моя репутация не повредила дочери, чтобы она смогла занять свое место в высшем обществе. И я не хочу, чтобы все рухнуло из-за какого-то Уайлдвуда.

Саймон с усмешкой покачал головой, ситуация его явно забавляла.

— И ты боишься, что Уайлдвуд разглядит, кто она такая на самом деле, эта праведная леди Стэнфорд, которую ты старательно изображаешь.

— Ты совершенно прав. — Сабрина со вздохом опустилась в кресло. — Он умен. Стоит ему узнать, что я сама занимаюсь своими финансовыми делами, чего не делает ни одна респектабельная женщина, и что я бывшая контрабандистка, все будет кончено. Он, конечно, не разрешит сыну жениться на Белинде. Вся история выплывет наружу. Но я не должна этого допустить.