Предостерегающая мысль промелькнула в ее сознании. Похоже, она заплыла в опасные воды, но соблазн продолжить эту словесную дуэль был слишком велик, чтобы остановиться.

— Заслужена? — Он снова расхохотался. — Интересный вопрос. Подозреваю, что, когда речь заходит о сердечных делах, большинство мужчин предпочитают верить, что заслуживают такую репутацию. Но конечно, вам лучше других должно быть известно, как легко создаются и рушатся репутации.

— Это почему же?

— Ну, — он остановился, как бы определяя, какое впечатление произвели на нее его слова, — ведь у вас со Стэнфордом тоже была определенная репутация.

— Но это совсем не одно и то же… Николас. Заметьте, мы в своем поведении не очень строго соблюдали светские правила, но в наши безобидные похождения никогда не входили любовные интриги. — Она лукаво улыбнулась. — Это совсем другое и было очень давно.

— Действительно. — Он пристально взглянул на нее. — Вы так сильно изменились?

— Больше, чем можно подумать, — тихо ответила она.

Ветер унес ее слова, и между ними воцарилось молчание. Сабрина почувствовала, как близко к ней он стоит. Слишком близко. Или ей только показалось, что соблазняющее тепло его тела притягивает ее? В ее ушах раздавался стук его сердца? Или ее собственного?

Она мельком заметила, что его волосы немного отросли за время путешествия и вились за ушами. Сабрина подавила желание протянуть руку и пропустить между пальцами шелковистую прядь. Их взгляды встретились, и легкость общения исчезла, сменившись напряженной сдержанностью.

— Зачем вы здесь? — прошептала она.

Он пожал плечами, причина была известна.

— Эрик попросил меня поговорить с вами об этой поездке. Это оказалось бесполезным. Вы вели себя так вызывающе и… — Он покачал головой и посмотрел ей в глаза: — Зачем я здесь? Честно говоря, не знаю. С первой же минуты вы заинтересовали, пленили и поразили меня. Я подумал, что эта потрясающая женщина, на которую я лишь взглянул, — мимолетное видение, игра моего воображения. И леди, хорошо известная в обществе своим скромным поведением, и есть истинное лицо этой женщины. Мне пришло в голову, что из этой спокойной праведной женщины получится подходящая мне графиня.

— Графиня! — изумилась Сабрина, пораженная смыслом его слов. — Брак? Со мной?

Николас прикоснулся пальцем к ее губам, заставляя замолчать, обнял за талию и привлек к себе, словно беспомощную куклу, которую дернули за невидимую нить.

Он отвел выбившийся локон от ее лица и с нежностью взял за подбородок,

— Но когда вы не подчинились мне, возражали против моей поездки с вами, буквально бросили мне вызов, вот тогда я задумался, действительно ли прелестная леди Стэнфорд является унылым образцом добродетели, как мне описывали ее мои агенты. Мне захотелось получше узнать эту женщину.

— Я не думаю…

Его губы прижались к ее губам, лишая возможности протестовать и сопротивляться. Желания, зародившиеся в ней в момент их встречи, овладевали ею. Она прильнула к нему, не в силах побороть жажду его близости, ее губы раскрылись, ожидая, умоляя и требуя. Она чувствовала его безграничную страсть и грубую силу. Ощущения, давно забытые и пронзающие ее тело, притягивали к нему как магнитом.

Он, положив руки на ее спину, крепко прижал ее к себе, чувствуя ее груди, твердые от возбуждения соски, запах бренди. Со стоном он оторвался от ее губ. Она откинула голову, и он впился поцелуем в ее шею и теплую ямочку у горла.

Сабрина подняла руку и провела пальцами по его шелковистым прядям, затем, обхватив его лицо, заставила его вернуться к ее губам. Сабрина хотела, нет, жаждала насладиться им и в ответ дать ему наслаждение. У нее мелькнула мысль, что скоро им будет недостаточно этой страсти на палубе. Джек показал ей, сколько упоительного наслаждения могут доставить друг другу мужчина и женщина. И не раз после его смерти ей хотелось испытать это с каким-нибудь мужчиной. Но даже Джек так быстро не вызывал у нее неудержимых желаний.

Целуя, Николас прикусил ей плечо. Умелая рука сквозь тонкую ткань платья ласкала се грудь. Дрожь пробегала по телу Сабрины от прикосновения его пальцев. Она желала большего. Что он подумает, когда этот образец добродетели завлечет его в свою постель?

«…Праведный, несколько унылый образец добродетели, как описывали ее мои агенты». Агенты? Он копался в ее жизни? Страх перед разоблачением смешался с возмущением, и страсть угасла, как пламя под накатившейся волной. Конечно, если бы он узнал о ее прошлом что-то серьезное, она бы почувствовала это. Страх почти исчез, но ее негодование возросло. За последние годы она встречала слишком много высокомерных мужчин, чтобы позволить еще одному думать, что он может делать все, что пожелает, только потому, что она женщина.

Николас продолжал ласкать ее, добравшись до местечка на плече, которое, как он знал по опыту, весьма чувственно у большинства женщин.

— Николас…

— Хм? — Теплая кожа под его губами, как ему показалось, стала холоднее.

— Зачем вы узнавали обо мне?

Несмотря на возбуждение, он заметил холодок в ее голосе и в замешательстве взглянул ей в лицо. В лунном свете блестели ее глаза.

— Не вижу в этом ничего необычного. Ведь мой сын женится на вашей дочери. Естественно, меня интересовала девушка и ее семья.

Сабрина освободилась от его объятий и отступила на шаг.

— И что же вы узнали из ваших расследований о моей дочери и обо мне?

В тусклом свете он старался рассмотреть выражение ее лица.

— Ничего особенного, уверяю вас. После смерти мужа вы жили довольно скромно, проведя в трауре времени больше, чем положено. Вас хорошо принимали в обществе, хотя вы не очень интересовались светской жизнью. За эти годы вам не раз делали предложение, но в записках клуба «Уайте» в качестве серьезных претендентов упоминаются только три имени. Вы были вполне обеспечены в денежном отношении. Едва ли это потрясающие открытия. Что касается вашего замужества… — он пожал плечами, — мне не потребовалось что-либо узнавать. То, как вы со Стэнфордом жили, всем хорошо известно, могу добавить, это почти легенда.

Негодование было гораздо сильнее, чем облегчение, которое она почувствовала от его слов. Он не узнал ничего важного. Сабрина старалась не думать о том, что сама наводила о нем справки. Чем его поступок отличался от ее собственного? Он сделал только то, что должен был сделать для своего сына, как и она сама должна была сделать для своей дочери. Что возмутило ее: само получение сведений или выводы, которые он сделал? Его слова не выходили у нее из головы. «Скучный, унылый образец добродетели».

— Моя дочь оправдала ваши ожидания, она годится в жены вашему сыну?

В голове Сабрины начала зарождаться идея.

— Конечно, — кивнул он.

Сабрина подошла к борту. Идея расцветала пышным цветом. Невероятная, немыслимая, ужасная. Непоправимая ошибка.

— А я, насколько понимаю, тоже удовлетворяю вашим требованиям?

— Ну да, я…

— Так каковы необходимые вам качества? — Сабрина повернулась к нему.

— Какие качества? Боюсь, я вас не совсем понимаю.

— Чтобы занять положение, стать графиней, вашей женой.

— Моей женой! — повторил он, и его ответ был осторожен: — Ну, такие же, какие желает любой мужчина в моем положении. Полагаю, мне нужна хорошая хозяйка для приема гостей. Я бы предпочел женщину с умом и недурную на вид. И естественно, с безупречной репутацией и благородного происхождения.

Николас поморщился, что с удовлетворением отметила про себя Сабрина. Даже он сам заметил, как высокомерен и эгоистичен в своих притязаниях. Она проучит его, если примет его предложение.

— Понятно, — коротко и спокойно ответила она. — Вы не упомянули любовь или хотя бы симпатию, из чего я делаю вывод, что вы имеете в виду отношения, которые предоставляли бы вам полную свободу в вашей личной жизни. Делать что хотите и жить с кем хотите. Вы желаете изображать мужа и жену только на публике, ради соблюдения приличий. Брак по расчету,