— Пожалуйста, присаживайтесь. Актёрское агентство «Анфиса» к вашим услугам. Все лучшие актёры отечественного кино и театра.

— Мне нужен актёр с очень специфическими данными.

— Только скажите с какими — мы вам обязательно подберём кого-нибудь подходящего. У нас роскошная картотека. Больше двух тысяч фотографий, огромное количество видеоматериала.

Девушка подвинула к себе стопку фотоальбомов, и заученным движением раскрыла один из них перед Колапушиным.

Углядев, кто именно выходит из квартиры где раньше жила Шаманка, Немигайло быстро поднёс палец к губам, давая понять Снегирёву, чтобы тот не вмешивался.

— Так, так! Господин Паршин, собственной персоной. Не слишком ли часто вы мне на дороге попадаетесь в последнее время? И с сумкой какой-то. Вовремя мы, Иван, с тобой успели — ещё чуть-чуть и унёс бы господин Паршин… кстати, что у нас в сумочке-то?

— Что? Что вы прицепились к моей сумке? — лихорадочно заговорил Паршин, невольно прижав сумку к себе. — Там только кассеты, обычные кассеты и компакт-диск, и всё!

— Компакты?! — глаза Немигайло выпучились, и в них зажёгся лихорадочный огонёк — какие компакты — «техно»?!

— Какое «техно»? При чём тут «техно»? Это записи Шаманки и больше ничего.

— Ага. — лихорадочный огонёк в глазах Егора погас, только Паршину легче от этого не стало. Теперь Немигайло, от которого не укрылось непроизвольное движение, с которым Паршин прижал к себе сумку, сверлил его откровенно подозревающим взглядом. — Ну, что же, гражданин Паршин, придётся вам с нами прокатиться.

— За что?! Что я такого сделал?!

— Нет, Ваня, ты прикинь — Немигайло повернулся к Снегирёву — сначала один гражданин наводит тень на плетень, и пытается направить нас по ложному следу. Потом мы с Арсением Петровичем узнаём, что гражданин этот всё врал, и никаким другом Балясину покойному он никогда не был. А в результате мы видим, что этот гражданин пытается похитить вещественные доказательства по делу об убийстве. Как ты, Ваня, считаешь — прокурору это понравится?

— Какому убийству?! — в панике заверещал Паршин, левая щека которого теперь задёргалась уже в самом настоящем нервном тике.

— А тому самому. О котором вы, гражданин Паршин, всем корреспондентам уши прожужжали. Запамятовали? Ну а теперь на кассеточках, да на дисках ещё и пальчики ваши имеются, так что — сами понимаете…

— Какие пальчики?! Какие вещественные доказательства?! — Паршин уже почти рыдал. — Я купил эти материалы у родственников — купил, доходит до вас?! Тираж сделать хотел, он бы сейчас хорошо пошёл.

— Ах, купили? И договорчик, я полагаю, у вас имеется? Ну, что молчите? Нет у вас договорчика? Значит, ещё мы имеем в наличии нарушение закона об авторском праве, и «чёрный нал». А ведь сейчас меньший срок не поглощается большим, как раньше было. Да-а, не завидую я вам гражданин Паршин. Вот, что, Ваня — садись-ка ты с этим гражданином в его машину и поезжай в… ну, ты знаешь куда. Мне ещё за Фартуковым придётся заехать. Только я сначала в эту квартиру зайду, проверю его показания.

— А он это… трепыхаться не будет?

Немигайло покосился на Паршина, больше всего напоминавшего сейчас кусок подплывшего, полурастаявшего студня и, одобрительно подмигнув Снегирёву, сурово приказал:

— Ну… если трепыхаться начнёт, то ты его наручниками к скобе! Давай, Иван, не тяни резину, а то не успеем.

— Я пригласил вас господа… просто, чтобы послушать музыку.

Все столпившиеся в кабинете, кроме Колапушина и стоящего возле двери Немигайло, знали покойного Балясина. Кабинет заново опечатанный вчера сыщиками, так и продолжал хранить следы ночного беспорядка — неубранный стол, смятый плакат Шаманки на полу, около аудиоцентра. Колапушин незаметно, но очень внимательно, наблюдал за отношением присутствующих к этому неожиданному предложению, и за тем как они реагируют друг на друга.

От него не укрылся брезгливый взгляд, брошенный Анфисой на оказавшегося рядом с ней Капсулева. Не скрывая своего нежелания находиться около него, она демонстративно отошла в сторону и оказалась недалеко от Луконина. Теперь уже тот, в свою очередь постарался оказаться подальше от Анфисы, правда, сделал это спокойно и незаметно. Паршин дёргался, с ужасом посматривая на Немигайло, в глазах Вити застыло явное недоумение. Фартуков уставился в пол, не поднимая глаз.

— Я не хочу. — хриплый голос Беллы заметно дрожал. Выглядела она ещё более измученной и бледной, чем вчера — было похоже, что она за эти сутки так и не сомкнула глаз.

— Отпустите её, она боится. — недовольно произнёс Капсулев.

— Можно я уйду? — в глазах Беллы стояли слёзы.

— Успокойтесь, Белла. Это не та песня, от которой погибли несчастные рыбки.

— «Техно»?! — Немигайло, к удивлению Колапушина, неожиданно подался вперёд со странным выражением на лице.

— И не «техно». Рассаживайтесь господа, рассаживайтесь. Места всем хватит.

Подавая пример собравшимся, Колапушин сел на диван. Немигайло бухнулся рядом, заняв столько места, что разместиться на остатке ещё кому-нибудь было бы не так то просто. Витя недоумённо оглянулся, пытаясь сообразить, что же здесь не так:

— Тут было больше кресел.

— Верно. Часть мы вынесли. Помните, игра была такая детская — «Море волнуется»? Когда на двух игроков оставляют один стул? Вот и здесь, такая же ситуация — кто не успеет тот останется без места. Ну, дамы, смелее.

Витя пожал плечами и пристроился на краешке дивана, рядом с сыщиками. Фартуков опустился в кресло, стоящее рядом с диваном. В одно из двух кресел для посетителей, стоящих около огромного стола Балясина сел Капсулев, другое пока было свободным.

— Я останусь здесь. — сказала Бэлла, стоящая недалеко от двери.

— Садись, Бэлла, вот же свободно. — Капсулев показал на незанятое кресло, рядом с собой. Безнадежно вздохнув, Бэлла села.

Паршин, суетливо метавшийся всё это время по кабинету, похоже, ожидал очередного неминуемого подвоха:

— Чёрт… Куда же?… Можно к вам на колени? — обратился он с неожиданным вопросом к Бэлле.

— Чего вы там всё прыгаете!? — повысил на него голос Немигайло — Вот на хозяйское и садитесь.

— Нет! — Паршин в панике оглянулся на Немигайло, внушавшего ему откровенный ужас. — Там, знаете ли, человек помер. Я постою лучше…

Колапушин взглянул на Анфису, которая всё ещё стояла посередине кабинета, нерешительно глядя, на пустующее большое чёрное кресло Балясина.

— Анфиса Николаевна! Всё равно вам скоро придётся занять это кресло. Если, конечно, его не займёт Дмитрий Александрович.

— Это мы ещё посмотрим. — хладнокровно усмехнулась Анфиса — Я продам фирму.

— Э-э, может, договоримся? — моментально среагировал Паршин.

— Денег не хватит! — даже не взглянув на него, презрительно бросила Анфиса. Уверенной, изящной походкой она приблизилась к большому чёрному креслу и замерла на мгновение, перед тем, как сесть.

— Сядь лучше сюда. — вскочивший со своего места Капсулев быстро обогнул стол и сам сел в кресло Балясина. Анфиса, удостоив его мимолётным взглядом, заняла освободившееся место. Наблюдавшему за всеми этими перемещениями Колапушину показалось, что она облегчённо вздохнула. Впрочем, даже если это и было так, то было очень быстро и незаметно.

— Кажется все готовы. — констатировал Колапушин.

Неожиданно, в дверях показался Луконин, держащий в руках стул из приёмной. Никто даже не заметил, когда он вышел, а теперь он вернулся, и стоял у двери со стулом в руках.

— Если так уж необходимо сесть, я принёс стул.

Луконин поставил стул посередине кабинета и уселся на него, скрестив руки на груди. Колапушин поднял руку с пультом дистанционного управления, готовясь включить запись. При этом он не забывал наблюдать за всеми присутствующими. На лице Вити застыло выражение удивления. Капсулев, в непонятном напряжении, закрыл глаза. Фартуков, так и не сказавший за всё это время ни единого слова, продолжал смотреть в пол. На губах Анфисы играла лёгкая, презрительная усмешка. Паршин, избегая смотреть на Немигайло, судорожно переводил взгляд куда попало. Бледная Бэлла, готовая впасть в истерику, недоуменно озиралась.