Изображение мужчины и женщины в одеждах ярко-оранжевого цвета на фоне синем и лазурном на следующей картине говорит, что мужчины и женщины не должны иметь надежду в этом мире, поскольку оранжевый цвет означает отчаяние, или в данном случае оставленную надежду, а лазурно-голубой фон, на котором они изображены, указывает, что нам следует думать о будущем в вышних; на ленте, обвивающей мужчину, написано: «Homo veniet ad judicium Dei»[9], а лента вокруг женской головы гласит: «vere illa dies terribilis erit»[10], то есть, увидев драконов, символизирующих грехи, мы должны надеяться на милость Божью. Далее, на поле цвета синопекой зелени, изображены двое мужчин и женщина, восстающие из мертвых, один из них поднимается из могилы, а двое других из земли, все трое окрашены в чистый белый цвет, они воздевают руки свои к глазам, а глаза обращают ввысь, к небу; над ними два Ангела играют на музыкальных инструментах, словно пробуждая мертвых в день Суда, поскольку над этими двумя Ангелами мы видим фигуру Господа нашего Иисуса Христа, а на ладони его помещен земной шар. Над его головой Ангел держит венец, а двое других, справа и слева, держат в руках ленты с надписью: «О Pater omnipotens, о Iesu bone»[11]. По правую руку от Спасителя изображен Святой Павел в одеждах бело-желтого цвета, опирающийся на меч, а у ног его мы видим человека в оранжевом платье, отороченном черным и белым; человек этот напоминает меня самого, соединившего ладони и молящего о прощении грехов; на ленте, зажатой меж; ладоней, написаны слова: «Dele mala quae feci»[12]. С другой стороны, по левую руку, стоит Святой Петр с ключом, одетый в желто-красное; он возложил руку на коленопреклоненную женщину в оранжевом платье. Это Пернелль, молитвенно сложившая руки; на ленте, которую она держит, написано: «Christe precor esto pius»[13]. За женщиной мы видим коленопреклоненного Ангела с лентой, надпись на которой гласит: «Salue Domine Angelorum»[14]. С той стороны, где стоит Святой Павел, за моей спиной также изображен Ангел, стоящий на коленях, на ленте которого написано: «О Rex Sempiterne»[15]. Все это является вполне ясной интерпретацией воскресения и последующего суда, каковую нетрудно понять, так что создается впечатление, будто Арка была украшена изображениями только лишь для этой цели, и ни для какой другой; поэтому нам не следует далее останавливаться на этом объяснении, которое придет в голову даже наиболее невежественным и неразвитым людям. За фигурами трех воскрешенных людей следует изображение двух Ангелов на синем поле, окрашенных в оранжевый цвет и поддерживающих ленту с надписью: «Surgite mortui, venite ad judicium Domini mei»[16]. Это также относится к интерпретации воскресения, что можно сказать и о последнем рисунке, который изображает человека цвета киновари на фиолетовом поле; он держит лапу такого же красного Льва, крылатого и разинувшего пасть, будто готового проглотить его. Можно сказать, что эта фигура изображает несчастного грешника, погруженного в летаргический сон развращенности и порока, который гибнет без исповеди и покаяния, и который, без сомнения, в этот страшный час будет предан дьяволу, изображенному здесь в виде ярко-красного Льва, который пожирает и поглощает.

Я всем своим сердцем хочу, чтобы искатель секрета Мудрых, дух которого пропитан Идеями воскресения и будущей жизни, прежде всего извлек из этих идей пользу. Во-вторых же, что еще более важно, я советую ему глубоко изучить мои фигуры, их цвета и сопутствующие надписи; надписи в особенности, потому что о нашем Искусстве никогда не говорят вульгарным языком. Затем ему следует спросить себя, почему фигура Святого Павла расположена по правую руку, на том месте, где обычно изображают Святого Петра, а тот, в свою очередь, занял место Святого Павла? Почему Святой Павел облачен в одежду бело-желтого цвета, а Святой Петр — в желто-красное одеяние? Почему мужчина и женщина у ног этих Святых, возносящие молитву Богу словно бы в Судный День, не обнажены или изображены в виде скелетов, как подобает воскресшим, а одеты в разноцветные одежды? Почему они в день Суда располагаются у ног Святых, хотя им следовало бы находиться на земле, а не на небесах? Также почему два оранжевых Ангела, у которых на ленте написано Surgite mortui, venite ad judicium Domini mei, одеты именно в этот цвет, и находятся не на своем месте, поскольку им бы следовало быть на Небесах, вместе с другими двумя, играющими на музыкальных инструментах? Почему они изображены на сине-фиолетовом поле? И самое главное, почему лента, надпись на которой относится к мертвым, заканчивается в пасти красного крылатого Льва? Мне хотелось бы, чтобы после этих размышлений, и еще многих других, которые не менее необходимы, у нашего искателя полностью открылись глаза духа, и он пришел к заключению, что все это здесь изображено не без причины, и что, по всей видимости, за этим кроются великие тайны, о раскрытии которых следует молить Господа. Я также пожелал бы, чтобы, шаг за шагом взращивая свою веру, он помнил, что все эти фигуры и пояснения к ним не предназначены для людей, не знакомых с наукой о металлах и трудами Философов, и, таким образом, не заслуживших права именоваться Сынами Доктрины. Если же таковые поймут все, что зашифровано в этих иероглифах, но не будут знать, каков первичный агент, они без сомнения потерпят неудачу, и в итоге их понимание не будет истинным. Пускай же никто не осуждает меня за то, что ему не удалось понять меня с легкостью, потому что в этом случае он заслуживает большего осуждения, чем я, так как, не будучи посвященным в сакральные и тайные интерпретации первичного агента (каковые суть ключ к воротам всех наук), он все же хочет понять наиболее тонкие концепции ревнивых Философов, пишущих лишь для тех, кто знает первичные принципы, которые нельзя найти ни в одной книге, так как они могут быть даны лишь Богом, который дает кому пожелает, или же переданы устно мастером Кабалистической традиции, что бывает крайне редко[17]. Итак, сын мой, я обращаюсь к тебе, потому что я уже дожил до глубокой старости, и, к тому же, ты можешь оказаться истинным Сыном Доктрины, да поможет тебе Бог понять ее, и да откроет тебе славу свою; слушай же меня весьма внимательно, но не двигайся далее, если только ты не принял того, что сказано выше.

Глиняный сосуд, используемый в Делании, Философы называют тройным Сосудом, потому что в нем посередине имеется платформа, или подставка, а на ней блюдо, наполненное теплой золой, на которой располагается Философское Яйцо, представляющее собой стеклянную колбу, наполненную объектами Искусства (такими, как пена Красного Моря и жир Меркуриального ветра)[18], каковые ты видишь изображенными в виде письменного прибора. Итак, этот глиняный сосуд открывается сверху, чтобы можно было поместить внутрь блюдо и колбу, под которыми размещается Философский огонь, как тебе это известно. Таким образом, у тебя есть три сосуда, или тройной сосуд, ревниво называемый Закрытым Атанором[19], Навозом, Водяной Баней[20], Плавильной Печью, Сферой, Зеленым Львом, Тюрьмой, Гробницей, Писсуаром, Пиалой, Ретортой; в моем Кратком Изложении Философии, которое я сочинил четыре года и два месяца тому назад, я назвал ее домом и обителью Цыпленка, а блюдо с золой — соломой для Цыпленка. Печь — ее обыденное название, чего бы я никогда не смог выяснить, если бы Авраам Еврей не нарисовал ее, а также огонь, соблюдая пропорцию, в чем заключается весьма важная тайна. Потому что печь эта подобна утробе, в которой сокрыт истинный природный жар, необходимый, чтобы вдохнуть жизнь в нашего молодого Короля. Если огонь не ограничен, как при хлебопечении, говорит перс Халид, сын Язиха[21]; если он зажжен клинком, говорит Пифагор; если ты нагреваешь свой сосуд огнем, говорит Мориен[22], и позволяешь ему ощутить силу пламени, такой огонь может сорвать крышку и сжечь цветы до того, как они успеют распуститься из сердцевины твоего сосуда, став скорее красными, чем белыми, и это значит, что твоя работа разрушена. Точно так же, если ты сделаешь огонь чересчур слабым, ты никогда не придешь к успешному завершению по причине охлаждения природных сущностей, которые не смогут совершить достаточно сильного движения для того, чтобы между ними возникло взаимодействие.