«Значит, вот зачем вы привезли меня сюда, — подумал Эндер. — Вы так спешили и все же не пожалели целых трех месяцев, только бы заставить меня полюбить Землю. Что ж, это сработало. Все, что вы придумываете, работает. И Валентина… Вы использовали ее, чтобы напомнить мне: я вовсе не ради себя стараюсь. И да, я вспомнил».

— В некотором роде я действительно использовал Валентину, — как обычно, угадал его мысли Графф. — И ты можешь ненавидеть меня за это, Эндер, но имей в виду: это сработало только потому, что между вами есть нечто особенное, нечто настоящее. Миллиарды связей между человеческими существами — вот что ты должен сохранить и спасти.

Эндер повернулся к окну и стал смотреть, как поднимаются и опускаются вертолеты и дирижабли.

Их подобрал вертолет и понес к космопорту Международного флота в Стампи-Пойнт. Официально космопорт носил имя какого-то покойного Гегемона, но все именовали его Стампи-Пойнт — так звался жалкий городишко, который снесли, когда строили дороги к огромным островам из стекла и бетона, выросшим в заливе Пэмлико. Чайки и бакланы все еще вышагивали по прибрежному песку, замшелые деревья наклонялись к соленой воде, будто желая напиться. Моросил дождь, бетон стал черным и скользким, и невозможно было разобрать, где кончается дорога и начинается залив.

Графф провел его через лабиринт загранпостов. Единственным документом служил маленький пластмассовый шарик, который Графф каждый раз доставал из кармана. Он опускал его в приемник — и открывалась очередная дверь, люди вставали и отдавали честь; затем приемник выплевывал шарик, и Графф шел дальше. Эндер заметил, что сначала все смотрели на Граффа, но по мере продвижения вглубь космопорта куда больше внимания уделялось ему, Эндеру. Рядовые служители реагировали на высокий чин Граффа, людей же посерьезнее интересовал не ранг, а груз.

И только когда Графф зашел в челнок, сел и пристегнулся, Эндер понял, что полковник летит с ним.

— И далеко? — спросил он Граффа. — Далеко вы полетите со мной?

— До самого конца, Эндер, — тонко улыбнулся Графф.

— Значит, вас назначили администратором Командной школы?

— Нет.

Стало быть, Граффа отозвали с поста заведующего Боевой школой только для того, чтобы он проводил Эндера до следующего места назначения. «Неужели я и в самом деле такая важная персона?» — подумал он. И тут же словно шепот Питера раздался у него в голове: «А как бы мне это использовать?»

Он пожал плечами и попробовал переключиться на что-нибудь другое. Питер может сколько угодно грезить о покорении мира, а у Эндера другие мечты. Но, вспомнив всю свою жизнь в Боевой школе, Эндер пришел к выводу, что всегда обладал властью, хотя никогда и не искал ее. Однако, решил он, в основе этой власти лежали реальные достижения, а не какие-нибудь манипуляции и уловки. Так что стыдиться тут нечего. Он ни разу не использовал власть, чтобы причинить человеку боль. Разве что с Бобом, да и с ним все вышло — лучше не придумаешь. Боб стал другом, заняв место ушедшего Алая, как тот когда-то заступил на место Валентины. Валентины, которая сейчас помогала Питеру в его замыслах. Валентины, которая все еще, несмотря ни на что, любила Эндера. И эта цепочка мыслей, переплетение следов вернули его на Землю, к тихим часам, проведенным посредине маленького, чистого озера, окруженного лесистыми холмами. «Вот это и есть Земля», — подумал он. Не висящий в пустоте огромный шар, а редкий лес и сверкающая на солнце гладь озера, утонувший в листве дом на вершине холма, травянистый склон, спускающийся к воде, плеск волны, серебристая чешуя рыбы, птицы, ныряющие вниз, чтобы поймать муху или жука над самой поверхностью воды. Земля — это непрекращающийся треск цикад, свист ветра и пение птиц. И голос девочки, говорившей с ним из такого далекого детства. Тот самый голос, который когда-то был его единственной защитой от страхов. И чтобы сохранить этот голос, чтобы та девочка осталась жива, он сделает все, что угодно, — вернется в школу, покинет Землю еще на четыре года, на сорок, четыреста лет. Пусть даже она любит Питера больше.

Его глаза были закрыты, он не издавал ни звука, только дышал ровно и мирно. Вдруг Графф протянул руку через проход и коснулся его плеча. Эндер от удивления напрягся, и тот быстро отдернул пальцы. Но на миг Эндера ошарашила безумная мысль, что, возможно, Графф ощущает к нему какую-то привязанность. Нет, не может быть. Это всего лишь еще один точно рассчитанный жест. Графф создает из маленького мальчика боевого командира. Наверняка какой-нибудь параграф номер семнадцать учебного плана рекомендует учителям периодически прибегать к отеческим жестам.

Через несколько часов челнок причалил к спутнику МПЗ. Спутник межпланетного запуска населяли три тысячи человек. Воздух и пищу им поставляли растения. Пили они только ту воду, что уже десятки тысяч раз прошла сквозь их тела, и существовали лишь для того, чтобы обслуживать буксиры, таскавшие грузы через Солнечную систему, и челноки, возившие пассажиров туда-обратно на Луну или на Землю. В этом маленьком мирке Эндер почувствовал себя как дома: полы на спутнике МПЗ загибались вверх, точь-в-точь как в Боевой школе.

Их буксир был относительно новым; Международный флот следил за своими кораблями — постоянно списывал старые суда и закупал новые. Буксир только что приволок на спутник большой груз оружейной стали, выплавленной кораблем-фабрикой, который добывал и перерабатывал руду где-то в Поясе астероидов. Теперь сталь предстояло переправить на Луну, и возле буксира пришвартовались четырнадцать объемистых барж. Но стоило Граффу опустить шарик в считывающее устройство спутникового компьютера, как в мгновение ока баржи отсоединили. Буксир должен был на максимальной скорости проследовать к цели, которую задаст полковник Графф, как только они отчалят от спутника МПЗ.

— Тоже мне секрет! — улыбнулся капитан буксира. — Всякий раз, когда место назначения неизвестно, мы летим на МЗЗ.

По аналогии с МПЗ Эндер решил, что аббревиатура обозначает станцию межзвездного запуска.

— Не в этот раз, — сказал Графф.

— Куда же мы летим?

— В штаб Международного флота.

— У меня нет допуска к такой информации. Я понятия не имею, где это.

— Корабельный компьютер вам поможет, — ответил Графф. — Покажите ему вот это и следуйте курсом, который он проложит.

Графф вручил капитану пластиковый шарик.

— И мне придется всю дорогу просидеть с закрытыми глазами, чтобы случайно не увидеть, куда мы летим?

— О нет, конечно нет. Штаб Международного флота расположен на малой планете Эрос, в трех месяцах полета на максимальной скорости, с которой, естественно, мы и будем лететь.

— Эрос? Но я думал, жукеры стерли эту планетку в радиоактивную… Ага! Когда это я успел получить допуск?

— А вы его и не получали. Поэтому по прибытии на Эрос вам, вероятно, подыщут там работу.

Капитан мгновенно все понял и категорически не одобрил:

— Слушай, сукин ты сын, я пилот, и у тебя нет никакого права ставить меня на мертвый якорь на какой-то захолустной планетенке.

— В докладе начальству я позволю себе опустить ваши цветистые выражения. Прошу простить, но мне приказано погрузиться на первый попавшийся быстроходный военный буксир. Вы подошли к станции в момент моего прибытия. Никто не собирался специально осложнять вам жизнь. И не расстраивайтесь так. Лет через пятнадцать война наверняка закончится, и тогда местонахождение нашего штаба перестанет быть тайной. Кстати, если вы принадлежите к числу капитанов, привыкших швартоваться на глазок, предупреждаю: с Эросом этот номер не пройдет. Альбедо астероида лишь не намного больше, чем у черной дыры. Так что увидеть его невозможно.

— Вот спасибо, — буркнул капитан.

И только через месяц совместного путешествия он нашел в себе силы вежливо обратиться к полковнику Граффу.

Библиотека корабельного компьютера была невелика и предназначалась скорее для развлечения, чем для образования. Поэтому после зарядки и завтрака Эндер обычно разговаривал с Граффом о Командной школе, Земле, физике и астрономии — обо всем, что хотел знать.