Не ждет ли впереди какая ловушка?

При мысли о том, что опять придется обнажать меч, сражаться и убивать, Олен помрачнел.

– Чего вздыхаешь, точно девица перед свадьбой? – поинтересовался Юрьян.

– Надоело мне все это, клянусь Селитой. Хочется вернуться домой, и чтобы все было спокойно…

– Да ну? – Сидящий впереди скальд обернулся, стали видны удивленные черные глаза. – Что надоело? Совершать подвиги?

– Какие подвиги? Эту череду кровавых убийств и метаний по вашему миру ты именуешь подвигами?

– Ой-ой! А как их еще называть?

– Подвиг – это когда ты кого-то спасаешь от опасности, кому-то помогаешь. А я… – Олен задумался. – Тебя превратил в изгоя, Хельгу сорвал с места. Кому стало легче от того, что я убил кучу кивагор или барги? Что не дал себя убить Леа-Хо или Правителю Высот?

– Не знаю, – покачал головой Юрьян. – Но герой, он на то и герой, чтобы убивать. Как там поется в Саге о Видевшем Истину: «И голов он срубил столько, прямо не счесть, была это доброй для суженой весть…» А?

– А мне не нравится рубить головы. – Олен опустил взгляд, уставился на днище пироги. – И ничего с этим не поделаешь.

Второй день путешествия ничем не отличался от первого. Так же плыли, время от времени приставая к суше. Река немного петляла, не очень часто на берегах попадались поселки. Проплывавшим мимо весело махали, на берег выбегали дети, орали и свистели. Гребцы махали в ответ.

Утром третьего дня река вывела в другую, более крупную, со светлой, похожей на молоко водой.

– Скоро прибудем, – прокричал Арх-Совен.

Лес на берегах немного поредел, на западе показались исполинские хребты, похожие на чудовищный серый вал с белой верхушкой, готовый обрушиться на чащу. Немногим позже на востоке над горизонтом поднялась тонкая розовая игла. Когда подплыли ближе, стало видно, что это верхушка башни, витой и изящной.

– Земное жилище Мастерицы Зверей, – важно объявил управляющий пирогой вилакин. – Раз в жизни каждый из нас обязан совершить туда паломничество, поблагодарить ее за дарование жизни…

Скрытый в чащобе храм остался к северу от реки, и открылся сам город. На левом берегу – стены из белого камня, зубчатые башни, на правом – скопище лачуг, грязные улочки. Впереди – два моста, один выше другого, со статуями на перилах, как в Безарионе.

– Похоже, что тут два разных селения, – заметил Олен.

Пироги пошли к берегу, глинистому и пологому, заваленному мусором – рваными мешками, кусками досок, обрывками шкур. К воде ринулись вилакин в коротких штанах и сандалиях.

– Что привезли? Что привезли? – затараторили они, размахивая волосатыми руками и скаля зубы.

– Чужаков, – важно ответил Арх-Совен. – На продажу ничего нет.

На лицах торговцев отразилось разочарование.

Днище пироги прошуршало по дну реки, Олен оперся о борта и принялся подниматься. Закряхтел, когда к отсиженному седалищу прилила кровь, но все же выбрался на берег.

– Ну что, вождь, спасибо, – сказал Харальд, – ты не обманул, и мы не обманем. Держи плату.

И он передал Арх-Совену небольшой мешочек. Предводитель вилакин заглянул в него и хищно улыбнулся.

– Доброго пути вам, чужеземцы, – сказал он.

– И тебе, – ответил Олен и перешел на наречие барги: – Что делать будем?

– Задерживаться здесь мне не хотелось бы, – проговорил Рик. – Привлечем внимание. Особенно я. Поэтому сейчас же отправимся в порт и попробуем отыскать корабль, что идет на Большой материк.

– Разумно, да… – начал Харальд.

– Вы как хотите, а мне нужно вымыться и переодеться, – перебила его Хельга. – Деньги у меня есть. Объясните, куда идти и где я вас потом найду в порту.

Лиафри даже в холодных горах и сыром лесу ухитрялась выглядеть аккуратной и чистой. Но какой ценой ей это давалось и до какой степени износилась ее одежда – знала только сама девушка.

Харальда просьба насторожила.

Нет, выглядела она вполне естественно. Но было в тоне Хельги, в выражении лиловых глаз что-то неискреннее. Будто она собиралась сделать что-то еще, помимо визита в баню и в лавки.

– Все, что угодно, ты найдешь в Северном городе, – сказал Рик. – Это вон там, за рекой, внутри стен. А что до порта… Там есть такое место – Рабская площадь, а в ее центре – памятник. Будем ждать тебя около него.

– Да, и надолго не задерживайся, – добавил Олен. – Кто знает, когда будет отходить нужный корабль?

Лиафри, лицо которой осталось совершенно непроницаемым, кивнула и направилась к мосту.

– Ну а нам в порт. – Уттарн потеребил губу. – И лучше срезать, пройти через рынок.

Они оставили реку позади, зашагали по улочкам, грязным и кривым, точно ноги рахитичного бездомного ребенка. Открылся рынок – море палаток, прилавков, сонмище продавцов и покупателей, крики, собачий лай и смех.

Тут были представители чуть ли не всех народов Вейхорна – вилакин, барги, такор и даже юто. На мохнатого Рика поглядывали без страха, с изумлением и любопытством. Рыжий и вовсе не удостаивался внимания – ну и что, что кот большой, в Син-Эстер даже тараканы с ладонь.

– Слушай, Олен, – сказал Харальд, наклонившись к самому уху спутника, – тебе не кажется, что с Хельгой что-то не так?

– А что именно? – спросил тот.

– Она что-то задумала, и вряд ли хорошее.

– Не может быть. – Рендалл взялся за ухо, как всегда в моменты задумчивости. Во взгляде его появилось недоумение. – Это просто невероятно. Ты подозреваешь предательство? Но она не может…

Харальд вздохнул и подумал, что слепы не только влюбленные. Мужчина, который считает, что девушка им увлечена, порой тоже видит не больше крота. Он не может даже представить, что она поглядит на кого-то другого, имеет какие-то свои интересы, иногда враждебные его собственным.

И разбить эту иллюзию практически невозможно.

– Ладно, будем считать, что мне показалось, – сказал Харальд.

– Да, так и есть. – Олен заулыбался с видимым облегчением.

Прошли ряды, где торговали посудой из самых разных материалов, и углубились в продуктовые. Тут воняло тухлым мясом, возбужденно жужжали сотни мух, крупных, как драгоценные камни. Жирные коты с тревогой глядели на оцилана, продавцы громогласно нахваливали товар.

Ну а затем рынок кончился, и показался порт Син-Эстер.

Помещался он в глубокой гавани, похожей на рот исполинской твари, решившей откусить кусок моря. Одна из челюстей была белой и беззубой, зато другая топорщилась десятками зубов-причалов. Около них кишела толпа, виднелись яркие вывески кабаков и борделей.

– О, вон наш драккар! – обрадованно воскликнул Юрьян, указывая на один из причалов, около которого стоял длинный низкий корабль с оскаленной головой дракона на носу. – Давай туда! Ой-ёй, как здорово будет увидеть соотечественников…

– Ни в коем случае, – безжалостно оборвал его Олен. – Ты что, забыл, что на корабле есть хрингист Леа-Хо? Зачем давать Ночному Хозяину шанс вцепиться нам в глотку?

Скальд увял, точно цветок без воды, плечи его поникли.

– Пойдем, осмотримся, кто тут есть, – сказал Рик, и они зашагали вдоль берега, пробиваясь через разноплеменную толпу купцов, матросов, носильщиков, бродячих торговцев, шлюх и вообще непонятно кого.

Миновали причал, около которого горделиво торчали мачты галеонов кивагор, оставили позади стоявший в одиночестве корабль юто с черепами на реях. Открылась Рабская площадь, квадратная и грязная, забитая народом, а в ее центре – звено цепи на постаменте.

Размером оно было с тележное колесо.

– А это что такое? – спросил Олен.

– Знак того, что во владениях Ее-Караи рабов нет, – ответил уттарн. – Что все рабство заключено вот тут. Ага, кстати, кажется, я вижу тех, кто нам нужен. Если мои глаза не врут, это шорис…

У причала напротив площади была пришвартована большая галера, борта которой блестели алым. На ней виднелись могучие краснокожие существа с черными курчавыми волосами.

– Шорис? Жители Страны Вулканов? – спросил Юрьян с презрением. – Разве они ходят по морю?