– Не слушайте его! Это вернулась принцесса! – заорал зоркий эльф, предупреждая панику.

А бог Славы все подливал масла в огонь:

– Они посмели прийти сюда! После того, как он сдох! Слышите, твари, он подох, как самый последний нищий – от голода и жажды, брошенный всеми, забытый навек… И пусть глупцы пересказывают друг другу истории о нем – правды в них нет! И новых легенд не будет! И кости его некому схоронить… Прочь, жалкие ублюдки! Идите к Реху, он привечает всякую падаль! Хила-айс-с-с!!!

Этот клич и послужил сигналом к атаке. Толпа фанатиков ринулась вперед, нескладно выкрикивая:

– Власть! Власть! Власть!

Их было человек тридцать – тощих, как щепки, в старых латанных-перелатанных балахонах, без оружия. Но внезапно вспыхнувшие безумием глаза не вызывали сомнения – сейчас они сделают все, что прикажет Дигавлиро.

Гвардейцы, узнавшие свою «принцессу» и товарища в панаме из пресловутых лопухов (во-первых, чтоб солнце в голову не пекло, во-вторых, от насекомых отмахиваться удобно, и вообще – Лин набрала охапку сей флоры, так не в руках же ее тащить?), взяли оружие наизготовку и двинулись наперерез. Некоторые из них размахивали мечами, стремясь заставить жрецов отступить, однако те, подчиненные чужой воле, шли вперед, не видя угрозы. Гартонцы оставались в стороне.

– Малдраб, не надо крови в храме, – недовольно сказал выглянувший на шум король.

– Да? А будь там твой сын? – зло спросил император.

И получил в ответ:

– На храмовых землях нельзя проливать кровь. Немедленно отзови своих людей, иначе нашему союзу не бывать.

– Правда? Но если я это сделаю, объединения тоже не будет, – шалея от собственной смелости, возразил Малдраб. – Пожалуй, я выберу тот вариант, в котором она… моя… э-э… дочь остается жива.

– Как хочешь, – равнодушно бросил Грайт. – Сын!

Полыхнуло, заставив присутствующих зажмуриться.

Между спешившими к Лин и Марку солдатами и стеной не было ни души – все жрецы и четверо заслонявших им путь гвардейцев остались лежать крошечными кучками пепла…

Дигавлиро дьявольски расхохотался:

– Будь счастлива, чужая тварь! – и скрылся в своей норе.

– Ты сам виноват, – обратился к потерявшему дар речи императору король, – я ведь предупреждал?.. – и преспокойно удалился, провожаемый ненавидящими взглядами.

Веллийцы ходили по выгоревшей земле, вспоминая, где стояли их знакомые и друзья, дабы принести им последние почести…

Кажется, уже мало кто считал союз с Гартоном замечательной идеей. Впрочем, с претензиями к Грайту не сунулся никто, а парочку отчаянных парней приструнили свои же соотечественники.

Что думал по поводу происшествия Малдраб Четвертый, не знали даже советники. Странно, однако единственным виновником в смерти гвардейцев считали короля, и большинство недоумевало, увидев (или узнав от очевидцев), что «принцесса» наградила Геданиота пощечиной…

А потом была церемония, проведенная слишком поспешно и сумбурно – нареченные вошли, дотронулись до роскошного золотого трона, и вышли, не взглянув друг на друга. Почему только дотронулись? Просто король с утра, дабы не терять зря времени, послал в Храм Славы беднягу Вима, и тот остался жив лишь благодаря своей худобе и неуклюжести. В этом храме неугодные умерщвлялись не старением… Если сесть на адский стул, предварительно не заклинив механизм, должны были выскочить колья напротив сердца и шеи. Но вес юнца оказался так мал, что он не смог запустить машину в действие, и радостно вскочил, уверенный в своей высокородной крови.

Вскочил, опершись руками о сиденье.

И отделался легким уколом пониже спины.

Непонятно, почему механизм не привели в исходное состояние, однако теперь золотой трон щерился двумя железными наконечниками. Естественно, садиться на него не было возможности, даже будь желание…

Сразу после церемонии быстро собрались и отправились в Храм Огня, не желая проводить ночь в этом месте.

Дигавлиро больше не появлялся. Наверно, о его внезапной замкнутости могла рассказать Зелина после того, как она, исчезнув на некоторое время, вернулась с загадочными словами:

– Какая гадость…

Но богиня была на удивление немногословна, да никто ее особо и не расспрашивал.

Зато каждый считал своим долгом посмотреть на новую лошадку. И в поближе рассмотреть саму принцессу, ища признаки не-людства. И сочувственно кивнуть Кари, мол, хоть ты и превращаешься, парень, это ничего, есть преступления гораздо хуже.

В общем, славой Лин насладилась сполна, да так, что ей вновь захотелось власти – отправить всех навязчивых идиотов далеко-далеко и посмотреть, куда они пойдут…

* * *

Ангас был напуган. Нет, страх – это еще мягко сказано. Он буквально излучал панику, вертясь, как на сковородке, и тараторя на одном дыхании:

– Брат, ей помогает богиня! Ей!!! Сама Зелина! Та, кто презирает людей и ненавидит Лана! Это богиня помогла чужой сбежать! Слышишь, брат?! Но девчонка вернулась!!! Вернулась! На лошади из Стада!!! – крепкая затрещина вернула ему способность соображать. – Из Стада…

– И что? – Ванис искренне недоумевал. – Какое отношение к нам имеет какое-то стадо? Ну, сперла девка коня, что лишь доказывает отсутствие у нее каких-либо моральных принципов – и?.. Хочешь, я тебе тоже лошадь сведу откуда-нибудь?

Младший маг вздохнул, окончательно приходя в себя.

– Ты же не знаешь… да и откуда тебе знать, это было после нашей войны…

– Чего я не знаю? – беловолосый гордился своей выдержкой относительно брата, но тут разом потерял терпение. – Чего я не знаю?!

Ангас пригладил растрепавшуюся от быстрой ходьбы шевелюру, стараясь сообразить, как потактичнее сообщить брату неприятную новость и остаться при этом в живых.

– Понимаешь… Я слышал много рассказов о том, что было после… после войны… Так вот, храмы отстроили, как ты и сам заметил, в каждом из них есть новый бог… И Стадо вроде как правит в Проклятом храме – в настоящем Храме Славы. Не кипятись! – попросил он, заметив, что вокруг рук старшего начинает клубиться багровый туман. – Теперь по сути… Слушай, единственным, кто до сих пор ездил на лошадке из Стада, был…

– Лан! – перебил Ванис. – Проклятый чужой!!! Значит, она готовится к войне. Что ж, каждый получает то, чего хочет, так? Никаких переговоров-договоров!!!

– Значит, мы выступаем в открытую? – отважился перебить его гневную речь Ангас. – Я должен предупредить тебя еще кое о чем. У них есть магия. Много магии. И, знаешь, я уже больше опасаюсь магов, чем девки.

На собеседника это заявление не произвело никакого впечатления.

– Я заметил, что у них чересчур магии, когда жрал лягушачьи лапки. Нет, мне плевать даже на то государство магов! Как ты его называл? Клусс? Помню, когда-то был такой портовый городок, пристанище пиратов… Кстати, интересно бы взглянуть на теперешнюю карту Главного мира. Вижу, слишком многое изменилось за… за сколько лет? Не помнишь? И я не помню… А карту постарайся достать. Что касается открытого противостояния, то я приготовил нечто незабываемое и не оставляющее следов для нашей малютки. Возьмешь в сумке. Сам ничего не делай, заплати кому-нибудь. Золото ж не проблема, таскаешь из старых кладов сколько надо. Почему-то я не слишком уверен в успехе, но грех не попробовать, тем более, сюрприз скоропортящийся, для долгого хранения непригодный. И поговори ты, наконец, с девчонкой, может, сболтнет чего… Не трясись так, дурачина, тебя сейчас сам Радис не узнает.

«У них очень много боевой магии, брат. Только ты все равно не поверишь, пока сам не столкнешься…» – думал Ангас, возвращаясь к паломникам. Возвращаясь туда, откуда ему уже не хотелось уходить…

Знакомая истина неприятна.

Марк Твен

Дайте мне точку опоры, и я поставлю ее над „И“!

В. Колечицкий

В Храм Огня паломники прибыли поздним вечером. Здесь их не ждали, поскольку гонца вперед не послали ни веллийцы, ни гартонцы, понадеявшись друг на друга. Естественно, начался переполох.