Почему тебя вообще это так волнует, Эмбер? Просто выбери первую попавшуюся. Ему сейчас все равно, что именно читать. Можно даже специально что-нибудь похуже принести, чтобы не выделывался в следующий раз и четко говорил, что ему нужно.

Рука уже потянулась к «Ешь, молись, люби», а в голове начали вырисовываться заманчивые картины о том, как недовольно будет фыркать этот невыносимый засранец, который уже несколько дней не дает мне спокойно работать своей болтовней. Но в последний момент я остановилась и схватила книгу, которая мне действительно нравится, кинув в ее сумку.

***

На следующий день, едва войдя в медблок, я сразу протянула книгу Райнеру. Решетка здесь, конечно, присутствовала, но прутья были расположены достаточно далеко друг от друга. При желании, можно было даже голову просунуть. Поэтому мне не приходилось лишний раз заходить внутрь. Только если требовалось провести какие-то процедуры.

Он принял книгу и начал с интересом ее рассматривать, а потом кинул на меня странный взгляд.

— «Пикник на обочине»? Не знал, что ты фанатка русской литературы.

— Мне нравится далеко не все. Признаться, я так и не смогла полюбить труды Алексея Толстого.

— Чем тебе нравится эта книга?

— Ты ее читал?

— Нет, — признал пациент.

— Тогда какой смысл обсуждать это сейчас?

Кивнув с легкой улыбкой, он откинулся на подушках, углубляясь в чтение. На протяжении всего своего рабочего дня я его почти не слышала. Черт! Нужно было ему раньше книгу принести. Да знала бы, что его так просто заткнуть, перетащила бы сюда всю Лондонскую библиотеку!

Наконец, я могла заняться делами. Наверное, работа в условиях повышенного стресса сказалась на моих способностях, ведь свои ежедневные задачи я сделала в рекордные сроки. И теперь зависла над документами, уставившись в одну точку.

Мысли снова вернулись к моему странному пациенту. Я пыталась понять, как можно ему помочь, но не видела ни одного реального варианта. Конечно, можно направить запрос в Наблюдательный совет. Но для того, чтобы доказать опасность для заключенного, нужно как минимум три задокументированных случая насилия с серьезными травмами. У меня был только один. Ждать, когда наберется нужное количество — не вариант. Вполне вероятно, что в следующий раз ему просто не позволят дождаться врача. Подавать апелляцию тоже бесполезно. Даже если бы у меня были деньги на адвоката, это так быстро не решается. Суд будет рассматривать прошение несколько недель и только затем, может быть, назначит слушание. У Райнера есть только полторы недели в стационаре.

Из раздумий меня вывел резкий хлопок. Я даже подпрыгнула на своем стуле, начав озираться по сторонам, и только потом поняла, что это мой пациент захлопнул книгу.

— Неужели дочитал? Быстро ты. И что скажешь?

— Странная книга, — задумчиво протянул он. — На первый взгляд простая и незамысловатая, хоть и красивая. Но чем дальше погружаешься, тем отчетливее понимаешь, что здесь скрыто много подводных камней. И что она намного глубже, чем кажется изначально. Возможно, она даже может дать ответы, которые ты искал всю жизнь.

— Я ничего не поняла, — призналась я после секундного раздумья. — Ты решил в философы податься?

— Это на меня так русская литература влияет, — вышел из задумчивости пациент, улыбнувшись. — У них всегда так. Все книги заставляют почувствовать себя песчинкой в вечном потоке жизни. В данном случае, муравьем на обочине галактики. Но смысл от этого не меняется. А еще я удивлен, что ты не сделала выводов, прочитав эту книгу.

— О чем ты говоришь? — прищурилась я.

— Счастье для всех. Даром, — процитировал он последние строчки с ироничной ухмылкой. — Ничего не напоминает?

— Если ты пытаешься провести параллель, то зря. Я не пытаюсь осчастливить все человечество, а выполняю свою работу, — твердо ответила я.

Бросив взгляд на часы, я поняла, что моя смена скоро закончится и вот-вот придет Карл. Я начала собираться, не глядя на Райнера. Почему-то его слова… не задели меня, а скорее заставили задуматься. Чем больше я с ним общалась, тем чаще мне казалось, что почти за каждой его репликой кроется смысл, который нужно разгадывать. И он еще что-то смеет говорить о русской литературе?

— Продолжай себя в этом убеждать, — протянул он. — Но мне почему-то кажется, что если бы ты добралась до «Золотого шара», то загадала бы такое же желание.

— Как интересно, — раздраженно бросила я, подходя к решетке. — Ты почему-то решил, что так хорошо разобрался в моем характере. Вот только я отлично понимаю, сколь ужасно это желание.

— Почему?

— Ну, давай разберемся. Счастье для всех. Даром. Как можно сделать счастливым каждого человека на Земле? Ведь понятие счастья — субъективно. То, что нравится одним, у других вызывает только грусть или раздражение. Вывод — счастья придется добиться с помощью химических реакций мозга, а значит, с помощью психотропных веществ. То есть герой предлагает накачать всю планету. Но дальше — больше. Он добавляет, что никто не должен уйти обиженным. Но дело в том, что в момент счастья чувство обиды невозможно в принципе и может наступить только после того, как оно закончится. Значит, счастье должно длиться до конца жизни каждого человека. Это возможно в двух случаях — обеспечить всем жителям планеты специфические психические заболевания, что неминуемо приведет к гибели человечества, либо же сразу убить всех именно в момент счастья. Так что нет, я бы такое не загадала.

— Знаешь, своей пламенной речью ты только подтвердила мою теорию, — он улыбнулся, заставив меня недовольно фыркнуть и направиться к выходу. — До завтра. Жду от тебя новую книгу, — крикнул он уже мне вдогонку.

И в какой момент своей жизни я докатилась до того, что начала обсуждать с заключенными книги? И ладно это было бы просто обсуждение в стиле литературного клуба. Но он ведь как будто психоанализ провел! Хотя я даже не знаю, кто он по профессии. Может, это для него привычное дело.

Доехав до дома, я увидела мужчину возле дверей, но не придала этому значения. Квартир здесь много, мало ли кого он ждет. Но когда я подошла на расстояние вытянутой руки, он вдруг встал прямо передо мной, заслоняя дверь.

— Эмбер Дэвис, — незнакомец не спрашивал, а утверждал.

Казалось бы, не произошло ничего ужасного. Просто парень, который откуда-то знает мое имя… Но глядя на выправку, суровое выражение лица и холодный блеск в глазах, я вдруг поняла, что дело плохо. Стало настолько неуютно, что по коже пробежали мурашки. Кажется, я слишком заигралась, неся справедливость в массы. Ну или, по крайней мере, добиваясь ее для одного проблемного заключенного.

Примечания:

*The BMJ — еженедельный медицинский журнал Великобритании.

* Автор не имеет ничего против книг, которые обсуждаются в этой главе. Все мнения и критика принадлежат исключительно героям

Если бы где-то существовал конкурс на самый отвратительный отпуск, я бы сорвал его еще на этапе подготовки. Мой выигрыш был очевиден без оценок жюри, полуфиналов и СМС-голосования. Первый отпуск за два года. Долгожданный и выстраданный. Почему я решил провести свои "каникулы" не где-нибудь на берегу океана, полируя пятки белоснежным песком и разглядывая красавиц в бикини, а в дождливом Лондоне? Вот такой вот я эксцентричный! А начиналось все так красиво…

Три недели назад

Заселившись в гостиницу и даже не распаковав вещи, я отправился в бар. Должны же быть у этого отпуска какие-то преимущества! А традиционные английские пабы, по идее, могут обеспечить необходимый колорит. И нет, я не собирался напиваться. Я никогда не напиваюсь. Но опыт подсказывал, что приятный вечер почти всегда начинается именно в таких заведениях, а вовсе не в фешенебельных ресторанах.

Мне повезло уже в первом баре, на который я наткнулся. Приятная атмосфера, ненавязчивая музыка, огромный выбор напитков. А главное — симпатичная девушка за барной стойкой, которая смотрела на меня с плохо скрываемым интересом. Присев за стойку, я продолжил смотреть незнакомке в глаза, вынуждая ее первой подойти ко мне.