Тот помотал головой.

– Нет. Если мы сейчас туда вернемся, все покойнички будут на местах. Причем на тех же. И вещи в сундуках будут, может, немножко другие, но того же уровня.

– Магия, – прошептал Март.

– Магия? Нет, до магии еще далеко. Это попозже.

И Марту стало совсем плохо.

Припекало. Март расстегнул куртку – совсем ее снять не позволял Лумис, да и понятно, места не самые ласковые. Они уже привыкли к тому, что из-под каждого куста может выскочить либо дикий зверь, либо чудовище. Звери, впрочем, чаще уступали им дорогу, оказываясь умнее монстров. Март только вчера любовался вожаком волчьей стаи, задумчиво смотревшим на них с высоты холма, а потом развернувшимся в противоположную сторону, уводя свое хвостатое войско. Вроде бы дул легкий ветерок, но Март все равно обливался потом под легкой и прочной курткой. Дело было не в погоде: он умудрился простудиться под этаким-то солнцем, и теперь у него был жар. Ли пичкал его какими-то своими травными сборами, Берт сочувственно вздыхал, а Лумис был страшно растерян: ему не приходило в голову, что кто-то может вот так просто заболеть. В сундуках и ящиках нередко обнаруживались разные травки, Лумис их обязательно забирал и вечерами возился, составляя из них всякие снадобья. По его словам, могли попасться монстры, зараженные чумой или еще какими-то страшными болезнями, и это его не удивляло, а обыкновенная простуда повергала в уныние и недоумение. Снадобья лечили чуму, но были бесполезны против жара. Поначалу еще болело горло и мучил кашель, но от этого Ли избавил его уже на второй день. Собственно, Март чувствовал себя вполне бодро, ну постукивало в висках да жарко было, разве это беда. Лумис приноравливался под него: устраивал привалы чаще обычного, вот и сейчас, посмотрев на раскрасневшуюся рожу Марта, остановил коня. Верхом ездить он так и не научился. Мешок мешком. Не падал, правда, даже во время бешеной скачки, когда они удирали от чудовища, почти закрывшего собой горизонт. «Неплановый монстр, – озабоченно пробормотал Лумис, когда они переводили дух, – на него у нас просто нет оружия».

Ли заставил Марта раздеться до пояса и обтереться остатками отвара. Март только что не похрюкивал от блаженства, как свинья в луже. Кстати, у этих отваров был недурной побочный эффект: как ни потел Март, от него не очень воняло, а ведь рубашку хоть выжимай… Ли и выжал, правда, прополоскав предварительно в ручье, а Марту велел надеть свежую.

– Я вас очень прошу, – снова завел Лумис, – не забывайте надевать шлемы. Они дают очень высокую защиту.

– Наденем, наденем, – в очередной раз успокоил его Ли, – головы-то свои.

Лумис начал зудеть после того, как Ли ринулся в драку без шлема и чудом увернулся от палицы одноглазого, зато четырехрукого урода, и удар пришелся ему в плечо, начисто раздробив ключицу, так что Ли выбыл из боя, вывалившись из седла прямо под ноги уроду, Берт насилу успел его оттащить в сторону, пока Март вертел мельницу сразу двумя мечами (клинка Ли, конечно, не удержал). Потом они в четыре руки прикончили урода, обшарили его обширные карманы, но не нашли ровным счетом ничего. Оружие у него было отличное (в каждой руке – свое), но относилось к разряду тяжелого, которым никто из них не владел в должной мере. Лумис влил в Ли аж две скляночки с зельем, прежде чем тот смог держать тело вертикально. Склянки попадались все реже, однако и надобности в них особенной уже не было. Мастерство их действительно выросло. Март считал себя не самым плохим бойцов, но выстоять против шестерых не сумел бы, да и никто не сумел, если противник тоже знает, за какой конец меча держаться. А сейчас – запросто. Ну, то есть не запросто, однако мог. И немалую роль играли вещи, которые Лумис извлекал из кладов. Вообще, довольно удобно: покрошил чудищ – получил награду. Не из каждого сундука они что-то забирали и тем не менее теперь были экипированы так, как Март и помыслить не мог. Вот та же куртка держала удар меча гораздо лучше прежней, обшитой металлическими бляхами, потому что была сшита из кожи дракона. По словам Лумиса. Самому Марту это казалось невероятным, потому что не могла шкура дракона быть мягкой. Куртка бы не гнулась, а эта ничего, вполне, и легкая, и мягкая, словно из оленьей кожи.

Впрочем, удивляться Март перестал, когда Лумис с торжествующим воплем вытащил из сундука меч с пылающим лезвием. Металл был не просто раскален докрасна, он сиял сполохами огня, однако его можно было потрогать и даже засунуть в ножны. Хозяина он не обижал – а хозяином по общему согласию сделали именно Марта, но что делал с врагами – уму непостижимо. После удара они начинали гореть. Жуткое зрелище даже для закаленного бойца, каким Март небезосновательно себя считал: разрез, из которого пышет пламя. Недолго, но и этого хватало, даже несмертельная рана могла убить.

Лумис обещал что-то подобное для всех, но пока они обзавелись только неплохими доспехами: у Ли была кольчужная рубашка, которую попросту не брала сталь. Отскакивала, не оставляя даже царапин. У Берта – доспех из непонятного материала, легкий и на диво прочный, пробовали лупить по ним шестопером – ни единой вмятинки. Штаны на всех были вроде Мартовой куртки, из кожи давно вымерших тварей, грубоватые, но заменявшие ножные латы, прочные сапоги, крепкие перчатки, славные шлемы. Оружие тоже было замечательное, в прежние времена Март о таком не мечтал. Его меч вообще был сказочным но и остальные не абы чем махали, рунными клинками, у Ли была пара кинжалов странного зеленого цвета, и в рукопашной эти кинжалы резали любую броню. А в довершение всего у каждого на шее висел амулет, на пальцах была пара колец, Лумис говорил, что они магические. Март не то чтоб верил, но молча надел кольцо, когда Лумис велел. Странно, оно пришлось впору и вовсе не мешало… И ведь доспехи сидели так ладно, будто на заказ сделаны с точной подгонкой.

Они проехали уже почти все королевство. Ближе к границам Март начал подумывать, что Берта можно бы отпустить, потому что проводником он был только здесь, но Лумис об этом и не заикался. Берт оставался самым неразговорчивым, Лумис – самым болтливым, но при этом он давал очень мало информации. Зато все так же удивлялся обыденностям мира, в частности простуде Марта. Будто Март и не человек! Чумой заболеть может, а насморк подхватить – нет. Целебные зелья излечивали раны, составленные снадобья – всякие страшные болезни, но не простуду.

Чудовищ они покрошили – любой древний герой позавидует. Лумис выискивал места, где этих гадов побольше, не пропускал ни единой запретной пещеры, где они близко познакомились с пауками в человеческий рост, не только кусучими, но еще и плюющимися ядом. Паучьи жвалы не могли прокусить доспехи, но Берта один здоровущий желтый паучина заплевал основательно, у того потом обожженные щеки два дня горели и тошнило все время. Лумис экономил скляночки, с виноватым видом объясняя, что их маловато, и если можно обойтись подручными средствами, то надо стараться так и делать. Они не спорили – и верно, пусть лучше целебное зелье будет в запасе на случай опасных ран. К сожалению, сделать глоточек было нельзя, скляночка использовалась полностью, потому они просто поддерживали Берта с двух сторон, чтоб он с лошади не сверзился. А потом прошло, ни следов на лице, ни ощущений неприятных.

Берт, даром что из благородных, оказался отличным парнем. Раньше Март доверял прикрывать спину только Ли, а Ли соответственно – Марту, теперь же еще добавился Берт. А Лумис… Ну, над тем, как он действует мечом смеяться уже не хотелось, однако нынешнему Лумису было далеко до прежнего Марта.

Через границу их пропустили без проволочек, уж что-то, а бумаги были у Лумиса такие, что солдаты в струночку вытягивались. Берт даже не оглянулся, и Март, хотя и сознавал безнадежность затеи, попробовал воззвать к совести Лумиса. Шепотом. Лумис вздохнул и пояснил, что разрушать команду никак нельзя, сработались они на славу, ведь разве Март, даже не видя в бою Берта, не знает, что именно делает в данный момент Берт? Вот именно. Втроем будет гораздо сложнее, а найти сейчас замену Берту просто невозможно, придется возвращаться и проходить заново весь путь. Тут их услышал Берт и сказал, что пойдет до конца, но Марту он очень благодарен и, если они переживут эту миссию, Март навеки останется его, Берта, другом. И вообще Март сыграл крайне важную роль в изменении мировоззрения Берта. Вот так. Что такое мировоззрение, Март, конечно, знал, но вот чтоб он мог каким-то манером повлиять на взгляды благородного, да еще, в общем, никак не юноши – это было странно. Берт был прилично его старше, Март полагал, что ему было под сорок, а иногда, когда Берт особо глубоко погружался в свои невеселые думы, так и больше.