– Какие?

– От семисот до тысячи с лишним километров в час. Дальше уже сверхзвук, мы его пока не потянем. Хотя, конечно, как и в случае с самим реактивным двигателем, я знаю, как преодолевать звуковой барьер в полторы тысячи километров в час. Я, всё же профессиональный летчик, пусть и вертолетчик.

– Ого! Это за сколько можно отсюда долететь до Москвы?

Пожимаю плечами.

– Ну, часа за три, может два с половиной. Ну, это если пассажирским лайнером. Смотря с какой скоростью лететь. Плюс самолет не всегда летит с крейсерской скоростью, да и высоту нужно набрать, потом снизить перед посадкой, а глиссада тоже требует не пяти минут действа. В общем, в тот же Владивосток из Москвы можно было долететь за девять часов.

– Обалдеть! А глиссада – это что?

– Эмм. Ну, это траектория полета при снижении и заходе на посадку. Крейсерский полет у пассажирского самолета происходит на высоте в 11–13 километров, а с такой высоты вдруг не снизишься. Так что минимум четверть полёта составляет процесс взлета и посадки. В остальном же, конечно, это прекрасное ощущение полёта.

– И когда это станет возможным?

Хмыкаю.

– Не хочется сто лет ждать?

Маша покачала головой и ответила скрипучим дребезжащим голосом:

– Не, я тогда уже буду очень старенькая.

Мы рассмеялись. Посерьезнев, я ответил на вопрос супруги:

– Смотря как пойдут дела. Военные образцы я рассчитываю получить где-то к тридцатому году. Может к тридцать пятому. Возможно, если правильно направлять исследования, параллельно удастся сделать и гражданские машины. Собственно, 1935 год для меня является конечным сроком, к которому я хочу получить и реактивную авиацию, и танки уровня Т-34 и ИС-3, и дальние ракеты, и мощные системы залпового огня, и атомную бомбу, и многое-многое другое. Всё то, что ты вчера видела в моей папке и даже больше. Причем, те же танки будут куда совершеннее тех, что были в моей истории. Надеюсь, что будут готовы и системы автоматического заряжения снарядов, и стабилизация орудий, и радиостанция на каждой машине, и такая вроде мелочь, как аналог «Системы 902 „Туча“» для отстрела дымовых гранат, что позволит нашим танкам продвигаться вперед, под прикрытием клубов дыма, мешающих артиллеристам противника целиться по танку. Хотелось бы и динамическую защиту установить, но думаю, что не сумеем. Впрочем, жизнь покажет. В конце концов, если мне не изменяет память, разработка прообраза «Контакта» началась то ли в 1943 году, то ли в 1944-м. Попробуем создать на десяток лет раньше.

– А космос?

Вздыхаю.

– С космосом сложнее. Но будем бороться. Может к году 1950-му и сумеем запустить человека в космос. Если Бог даст. Это в сочинениях графа Алексея Толстого всё легко – влез инженер Лось в яйцеобразный аппарат собственной конструкции, непонятно кем и где собранный, и полетел себе на Марс. В жизни всё иначе. Там же не просто ракета, там и средства связи, средства слежения, Центр управления полетами и многое другое. Даже научные суда с огромными антеннами по всему миру, дабы иметь устойчивую связь с космическим кораблем. И это, не говоря уже о ракетостроительной промышленности, точном приборостроении, электронике и прочем. Так что…

Пожимаю плечами.

– В общем, как Бог даст. Возвращаясь же к гиромобилям графа Шиловского, то на открытие Всемирной выставки пригласим Герберта Уэллса, пусть порадуется, ведь у него такие аппараты были описаны в «Войне в воздухе» задолго до их появления. Как, впрочем, и дирижабли с самолетами. Кроме того, ведь Шиловский взялся сделать ещё пять гиромотовагонов, для катания посетителей выставки по территории. Они в Англии уже были, мы же подхватим инициативу. Экзотика и всё такое. Может какие-нибудь де Билы посчитают тему перспективной и начнут у себя вкладывать деньги в разработку.

Маша улыбнулась.

– Стратег ты мой любимый.

Церемонно поднимаюсь из шезлонга, и, сняв белую фуражку с якорем, встав на одно колено, галантно касаюсь губами любезно протянутой руки.

– Сударыня, ваш покорный слуга всегда счастлив услужить вам.

Теперь уж жена откровенно хохочет, да так, что каракошечка вздрагивает у неё на коленях и поднимает голову в полном недоумении.

Императрица успокаивающе чешет ей шею:

– Всё нормально, Андромедочка, спи.

Андра замурлыкала и блаженно закатила глаза от удовольствия.

Встаю на ноги и надеваю на голову фуражку. Оглядываюсь на море. Да погода прекрасна. Легкий ветерок гонит небольшие волны, практически не создающие никакой качки. Яхта уверенно разрезает форштевнем море, на полном ходу устремляясь к цели нашего вояжа.

Мраморный остров.

Наша бывшая резиденция.

Которой ещё предстоит сыграть в истории свою великую роль.

ИМПЕРСКОЕ ЕДИНСТВО РОССИИ И РОМЕИ. РОМЕЙСКАЯ ИМПЕРИЯ. МРАМОРНОЕ МОРЕ. МРАМОРНЫЙ ОСТРОВ. ТЕРРАСА МРАМОРНОГО ДВОРЦА. 21 апреля 1920 года.

Трое мужчин сидели в плетенных креслах. Кто-то пил виски, кто-то наслаждался изысканным букетом элитного вина, а кто-то предпочел чашку ароматного чая. Трое мужчин курили. Кто трубку, кто сигару, а кто и обыкновенные папиросы.

Трое мужчин.

– Вот откуда у него это всё берется, а?

Карл пыхнул трубкой и уточнил:

– О чем вы, Доменико?

Тот указал бокалом вина на проходящий мимо острова контейнеровоз, под завязку набитый пусть разноцветными, но стандартными контейнерами.

– Я про то судно, которое идет в виду этого острова. Вот только не просвещайте меня, говоря, что контейнеровоз построили на верфи Николаева, а контейнеры производят в Мариуполе. И что вскоре их производство расширят ещё на четыре крупных завода. Я всё это знаю, и вопрос можно было бы считать риторическим, но это не так. Я долго присматривался к Михаилу Романову. Уверен, что вы делали то же самое. Уверен также в том, что вы пришли примерно к тем же выводам, что и я. Михаил – совсем не тот человек, за которого себя выдает. Вот это всё откуда берется? – Доменико обвел бокалом всё окружающее их пространство. – Я не про остров, а вообще. Ну, вы меня понимаете.

Сайлинг усмехнулся.

– Если бы мы не знали точно о каждом шаге Михаила Романова и Иоланды Савойской от младенчества и до сегодняшних дней, то можно было бы предположить, что они явились из будущего.

Доменико отрицательно покачал головой.

– Сайли, я тоже в душе романтик, но не до такой же степени, право слово! Вся их жизнь изучена скрупулёзно под большим увеличительным стеклом. Но, что нам известно? Я буду излагать факты, а вы меня поправляйте или дополняйте, если в том будет необходимость. Итак, факты.

Говоривший раскурил папиросу и продолжил.

– С самой юности и до марта 1917 года Михаил Романов, будучи родным братом русского царя, вёл типичный образ жизни молодого гвардейского офицера – представителя высшей аристократии. Кутежи, попойки, интрижки и громкие скандалы. Ни разу он не был замечен в чём-то предосудительном, я имею ввиду политику, бизнес и прочие серьезные дворцовые интриги. Слыл мягкосердечным, наивным и легко поддающимся внешнему влиянию человеком, склонным к эмоциональным эпатажным поступкам, сродни той его скандальной женитьбе на Наталье Шереметьевской, из-за которой ему царь Николай даже запретил въезд в Россию. В общем, ничем не примечательная, проходная, пустая фигура, коих так много при любом Дворе. Разве что, за счет высокого происхождения, он был лишен необходимости льстить кому бы то ни было. Скорее льстили ему, рассчитывая с его помощью решить какие-то свои вопросы. Но я отвлекся. Во время Великой войны доблестно воевал, но тоже ничего выдающегося не показал. Впрочем, на уровне командующего дивизией, а затем корпусом, это сделать не так уж и просто. Итог всего сказанного – если бы Михаил не был родным братом русскому царю, то на него бы вообще никто бы не обратил никакого внимания, ведь так?

Оба собеседника согласно кивнули. Доменико пыхнул пару раз, затянувшись папиросой, и, задумавшись на несколько мгновений, заговорил дальше.