– Но, помнится, ты говорил, что табачным компаниям выпускать сигареты было выгоднее? Почему же сигареты стоили дороже папирос?

Киваю.

– Да, было выгоднее. Например, на сигарету той же длины, как и папироса, требуется меньше табака за счет фильтра. Кроме того, в рекламе делался упор на то, что помимо очистки дыма, фильтр позволяет докуривать сигарету практически до самого конца, в то время, как в папиросах курильщик вынужден был выбрасывать с четверть табака, поскольку начинало жечь пальцы, да и дым становился более резким в конце. Но эту проблему решают либо мундштуком, либо папиросами, в которых треть размера занимает бумажная гильза без табака, играющая роль одноразового мундштука. Вообще же, в сигаретах моего времени табака толком и не было. Была некая «табачная смесь» имевшая к настоящему табаку очень отдаленное отношение. Ещё меньшее, чем колбаса моих времён имела отношение к мясу. Я знавал нескольких человек, работавших на табачные компании, но все они курили только трубки и сигары.

Маша усмехнулась и процитировала еще ненаписанное Анной Ахматовой стихотворение:

– Когда б вы знали, из какого сора

Растут стихи, не ведая стыда…

Киваю.

– Да, примерно так. Как говаривал Джон Сакс: «Законы, как и сосиски, уважают тем меньше, чем лучше знают, как они делаются».

Смешок. Затем серьезный вопрос:

– И что ты собираешься делать?

– Ну, поскольку быстро отучить людей от курения, как и от употребления спиртного, я не могу, то придется мне на этом зарабатывать. Будем продвигать «более здоровые сигареты». Особенно в Европе и США. В первую очередь ориентируясь на богему и прочую молодежь, привычки которой ещё не устоялись. В Единстве же больше будут рекламироваться сигареты, в которых вместо табака будет использоваться смесь сушеных ароматных трав, не выделяющих при сгорании никотин, но имеющих приятный запах и вкус дыма. Уж такие сигареты точно здоровее самокруток с махоркой.

Маша помолчала, смакуя сок, а затем спросила:

– Миш, а ты и вправду решил дать графу Шиловскому деньги на постройку им этих его гиромобилей? Ты же сам говоришь, что они в твоем времени не прижились. Дорого и всё такое? И ладно бы на одну единицу, но ты ему заказал целых пять!

Усмехаюсь.

– Ну, не могут же гонки проводиться из одной машины!

Маша удивленно подняла очки и взглянула на меня заинтересованно.

– Ты опять что-то придумал эдакое?

– Ну, как без эдакого и без сладенького, радость моя? Я сладенькое, как ты знаешь, очень люблю и уважаю. Конечно, ветвь развития тупиковая, но эффектно же, правда? Такая здоровая дура трехтонная, стоит на двух колесах и не падает. Пока работает гироскоп, даже специально завалить машину на бок не получится. Было правда у графа одно падение во время испытаний в Лондоне, но там была вина дурака-шофера, который слишком резко вывернул руль на повороте. Машина вполне интересна. Да, она стоит дорого, но когда вопрос цены останавливал покупателей лимузинов? Это же какой шик – проехать по улицам Города на таком сверкающем чуде! Все оглядываются и жутко завидуют! И говорят вслед – «Глядите-глядите! Это же сам князь Голопузов-Задунайский поехал!»

Жена рассмеялась.

– Да, представила себе эту картину. Умеешь ты рассказывать ярко и образно.

– Это ты еще не слышала, как я солдатам рассказывал в марте семнадцатого. Заслушаешься!

– Теперь понятно, в кого граф Суворин пошёл!

Качаю головой и серьезно отвечаю:

– А вот графа давай обижать не будем. Он профессионал, каких мало. Моя главная заслуга в том, что я его нашел и приставил к большому делу. Да, где-то в чём-то ненавязчиво помог советами, денег дал и всё прочее, но вся работа Министерства информации – это его личная заслуга.

Императрица спросила серьезно:

– Думаешь, у него нет сомнений на твой счет?

Киваю.

– Наверняка есть. Но он достаточно умный человек, чтобы держать свои сомнения при себе. За что и питается в нашей дворцовой столовой. Граф прекрасно усвоил правила игры и понимает, что с таким количеством секретов в голове вне Конторы долго не живут. Поэтому, даже находясь на пенсии, он будет в деле.

– Так что насчет гонок? Колись.

Что ж, после того, как Маша меня разоблачила, я перестал в разговоре с глазу на глаз сдерживать себя и постоянно, расслабляясь, переходил на привычный мне лексикон двадцать первого века. А моя благоверная впитывала все новые словечки, словно та губка впитывает воду. И с большим удовольствием их употребляла при нашем личном общении. Видимо для неё это было одной из составных частей «возврата из машины времени», как и переодевание в джинсы и прочее.

– С гонками всё просто. По плану работ все пять машин должны быть изготовлены и пройти весь цикл ходовых испытаний до марта 1921 года с тем, чтобы иметь возможность принять непосредственное участие во Всемирной выставке 1921 года в Константинополе. Поскольку просто экспонаты – это скучно, я решил устроить гонки, для чего мы построим в рамках выставки специальную гоночную трассу, пусть не такую, как в моё время, но тем не менее. И устроим на потеху публике гонки гиромобилей между собой и смешанные заезды с обычными четырехколесными гоночными автомобилями. Думаю, что гиромобили победят.

– Почему?

– Ну, у них скорость и маневренность выше, а лобовое сопротивление воздуха меньше. К тому же я хочу чуток подправить дизайн в сторону большей аэродинамики. Так что я ожидаю фурор и восторги публики. Гирокар граф уже демонстрировал в Лондоне, но с началом войны, они его благополучно закопали в землю.

– То есть как «закопали»?

– Буквально. Вырыли яму, сбросили туда и закопали.

– Но зачем??!

Пожимаю плечами.

– Якобы для обеспечения сохранности при немецких авианалетах. Странная, конечно, идея закапывать в землю железную машину. Словно не было какого-то приличного гаража для сохранения этого уникального аппарата. В моё время, правда, после долгих хлопот графа, его гирокар всё ж таки откопали, но было это аж в 1936 году. Понятно, что машина сильно проржавела. Её восстановили у поместили в музей. Но, если не ошибаюсь, в 1948 году, при проведении очередной ревизии экспозиции музея, был составлен акт, что данная уникальная машина не представляет никакой исторической ценности и её быстренько порезали на металлолом.

– Это как?

– А вот так. Потом все сокрушались, мол как же так. Злые языки поговаривали о заговоре и происках производителей традиционных четырехколесных автомобилей. Ну, чего не знаю, того не знаю. Но история действительно подозрительная. Сама знаешь, как англичане бережно относятся к своей истории и традициям, а тут такой необъяснимый конфуз. Кстати, изначально бывший курский губернатор граф Шиловский предлагал этот аппарат к постройке в России, но министерства и ведомства традиционно не заинтересовались новинкой, так что вместо финансирования граф получил лишь почетную грамоту. Расценив это как утонченное издевательство, Шиловский уехал в Англию.

Маша грустно кивнула.

– И так у нас во всём. Куда ни кинь, за какое дело не возьмись. Сколько умнейших голов на Руси и всё зря.

– Ну, надеюсь, что теперь уже не всё. Того же графа Шиловского я вот вновь призвал под знамёна. Да, не спорю, его гиромобили – баловство и дорогая игрушка. Но он неплохой специалист в части стабилизации корабельных орудий, а я хочу получить стабилизаторы и на танковые пушки. Мне нужно, чтобы пушка танка всегда смотрела на цель, как бы не менял своё положение корпус танка. Тогда наши танкисты смогут эффективно стрелять и во время движения на поле боя, избегая остановок для прицеливания, и, соответственно становясь более трудной целью для противотанковой артиллерии противника. Да и в авиации приборы Шиловского очень нужны. Его ортоскопы, правда, уже используют на «Муромцах» и новых Си-29 и Си-30, но мне нужно более совершенное оборудование. Тем более что впереди нас ждет реактивная авиация, а там совершенно иные скорости.