Я начал говорить, перечисляя наши подвиги и успехи. По её вопросам говорил о знакомых товарищах. Но с каждой минутой глаза моей собеседницы тускнели.

– Значит всё так и есть.

– Как так?

– Как пишут в газетах.

– И что же здесь пишут?

– На удивление пишут о Мексике много. И о битвах, и по мелочи.

– Даже не думал. У нас особо о России и не вспоминают, ругают, походя, здешнего императора и его освобожденчество.

Ольга грустно улыбнулась:

– А ты не думал, Серго, почему?

– Ну. А о чем мексиканцам про Россию писать?

– Есть о чем, Серго. Вы-то, два года довоёвывали, а здесь дело делали.

Я насупился. Мы тоже дело делали. Но ей, то здесь, откуда знать?

– Я сама удивлялась, что Суворин в газеты не только про кровавые оргии колонелла Тухо (4) заметки через цензуру пропускает. Пишут о вашей буксующей аграрной реформе, о рабочих комитетах на предприятиях и американских нефтяных концессиях… О продаже японцам «Парижской коммуны» и ваших с анархистами противоречиях. Пишут не без критики, но и без злобы, и как я могу, услышав тебя, понять – пишут правду.

Вспомнил я к случаю недавний разговор с Горьким.

– Что же Михаил так нас привечает? Социалист он что ли?

– Может и социалист. Не как мы конечно. Фабианец. Но не в этом дело. Вы освобожденческой пропаганде нужны для сравнения. И оно не в нашу пользу!

Ольга пригубила остывший уже чай и продолжила с горечью в голосе:

– За три года, прошедшие после воцарения, Михаил выполнил все наши обещания и обещания кадетов с эсерами. Война окончена. Победоносно. Аграрная реформа успешно идёт. Конституция. Восьмичасовой рабочий день. Царский отпуск для рожениц… А как там в Мексике? За два года вы в целом не сдвинулись дальше того, что Карранса сделал ещё до вашего появления.

Внутри меня начинало клокотать, но, если честно, Ольга говорила правду! Мы так и не начали решать по-настоящему ни одной из задач социалистической революции, а все ещё доделывали продекларированное буржуазными демократами. Я остыл.

– Всё это честно пишут в России. И от этой правды нам с каждым днём всё труднее работать.

Я взглянул в её глаза. Глаза прошедшего через шесть тюрем и ссылку революционера. В них была спокойная решимость нести наш революционный огонь до конца. Именно тогда я понял, что сделаю всё, чтобы эту решимость не подвести.

Ольга сменила тему.

– Сейчас конечно прессе не до Мексики. Благодатный огонь. Свадьба в Константинополе. Олимпиада. И ни слова о стачке тех же Ивановских ткачих. И много интересного между строк. Думаю, что местной прессы и тем более дамских журналов ты не читал?

– Нет, Марьиванна, не до этого было.

– А ты прочти. Возьми вот журнальчик.

Ольга подала мне открытую на 9-й странице «Сударыню».

«В Константинополе, накануне свадьбы княжны Елены Георгиевны Романовской и миллиардера Гарольда Вандербильда, прошла встреча супруг европейских монархов и лидеров женских организаций США. Обсуждались темы организации социального попечения и изменения роли женщин в современном мире…»

Я перевел вопросительный взгляд на Ольгу. Ну женится дальняя родственница императора на миллиардере, так это только для России впервой, а в Европе такая свадьба обыденность.

– Прочитай фамилии американок.

«Бельмонт, Флинт, Карнеги, Барух, Харриман…»

– Серго, это самые богатые и влиятельные женщины мира. И если они говорят с нашей императрицей, то их мужчины говорят с императором.

Я по-прежнему не понимал.

– Серго, все эти два года видела, как Михаил делает за нас революцию. Идет против своей семьи и класса. Но с каждым днём его напор слабеет. Он не может опереться на нас, на пролетариат. Мы не примем, а свои сотрут. Мы не можем сами активно действовать здесь. Потому, как историк, я имела время и возможность сопоставлять наблюдения и факты. За последний год хорошего о Мексике стали писать больше, отмечая даже самые незначительные улучшения.

Ольга снова отхлебнула чай.

– У меня твердо чувство, что Михаилу нужны вы в Мексике. Нужно чтобы у вас получилось.

– Но, зачем это ему? У него вон какие у него господа-товарищи, – я криво улыбнулся.

Вздох в ответ.

– Если б точно знать… Похоже, что денежные мешки уже вернули Мишу в свою трясину. И Михаилу очень нужно чтобы была страна, где для рабочих сделаю больше чем у него, а буржуев держат за горло. Иначе его или заставят быть во всём как все или уберут. А вы там всё медлите и медлите.

– Мы не медлим. У нас гражданская война шла, да и сепаратистов ещё местных намерено. Анархисты ещё эти.

– Понимаю, Серго. Но не уверена, что у нас для успеха революции больше 10 лет. Дальше мировой финансовый капитал не будет нас терпеть. Знаешь кстати, как завернули наше предложение о 20 дневном оплачиваемом отпуске?

– Нет. Откуда мне знать?

Печально.

– Значит, Глеб не говорил. Так вот, государь на нашу бумагу резолюцию наложил: «А как в Мексике?».

Этот вопрос преследовал меня все дни Олимпиады. И именно его я привез из Москвы товарищам.

Примечание:

(1) Вера Васильевна Зубарева (партийный псевдоним – «Курсистка», 1896–1978) – член РСДРП(б) с 1916 г., российский и мексиканский медик, доктор медицинских наук. В 1918–1928 годах сотрудник подпольного Бюро Социалистического Революционного Интернационала в России.

(2) Дом терпи́мости – с фр. maison de tolérance.

(3) Ольга Афанасьевна Варенцова (1862, Иваново-Вознесенск – 1950, Мехико) – революционерка, большевичка, мексиканский партийный и государственный деятель, историк, первый директор Института истории революционных движений (Мехико). Партийные клички «Мария Ивановна», «Екатерина Николаевна». Секретарь подпольного Бюро Социалистического Революционного Интернационала в России 1917–1925.

(4) Михаил Николаевич Тухачевский – на время повествования комбриг КРКА Мексиканской республики.

На фото: Ольга Афанасьевна Варенцова

ИМПЕРСКОЕ ЕДИНСТВО РОССИИ И РОМЕИ. РОМЕЙСКАЯ ИМПЕРИЯ. КОНСТАНТИНОПОЛЬ. ДВОРЕЦ ЕДИНСТВА. ЗАЛ ПРИЁМОВ. 22 апреля 1920 года.

– Ваше Величество, разрешите представить вам моих гостей. Принц Доменико Паллавичини. Принц Фуггер-Бабенхаузен Карл V, мистер Сайлинг Барух. Господа, Её Величество Королева-мать Франции Изабелла Орлеанская…

На фото: Изабелла Орлеанская

ИМПЕРСКОЕ ЕДИНСТВО РОССИИ И РОМЕИ. РОМЕЙСКАЯ ИМПЕРИЯ. КОНСТАНТИНОПОЛЬ. ДВОРЕЦ ЕДИНСТВА. ЗАЛ ЕДИНСТВА. 22 апреля 1920 года.

– Изабелла. Я не буду оригинальным, заявив, что Германия готова к наступлению прямо сейчас. Вы знаете масштаб учений у ваших границ. Немцы наращивают своё присутствие и свою мощь. Не сомневаюсь, что ваша разведка докладывает вам и о ресурсах Германии, которые позволяют ей начать войну практически немедленно. Уверен, что Англия и Америка не смогли вам дать однозначных гарантий, иначе вы бы не прибыли сюда. Не хочу показаться неучтивым, однако, позволю себе спросить, это ведь так?

Королева-мать Франции хмуро кивнула:

– Да, Мишель, пока это носит лишь общий характер. Но мой Генштаб уверяет меня, что учения немцев – это лишь демонстрация.

Пожимаю плечами.

– Позволю себе усомниться в том, что вы им безоговорочно верите. Иначе вы бы не приехали.

Неопределенный жест рукой.

– Политик должен предусмотреть все варианты.