Руиз не обратил внимания на вопрос. В данных Публия яма или дыра не фигурировала. Видимо, данные Публия насчет крепости Юбере были неполными и несовершенными. Он надеялся, что навигационный шарик не был теперь совершенно бесполезным.

Он повернулся к марионетке.

– Что это такое?

Марионетка дружелюбно покачала головой.

– По-моему, я просто забыл про это. Как странно, что меня удивляет такая важная деталь в собственном доме.

Он казался доподлинно сбитым с толку, пусть даже на миг.

– Можем мы попасть на рельсовую дорогу? – спросил Руиз.

– Она проходит в двадцати метрах под нашим туннелем, по спирали огибает стену и проходит дальше снова над нашим туннелем в шестидесяти метрах над ним, – сказал Олбени. – Но ты сам посмотришь. Мы уже почти пришли. Тут есть немного рассеянного света, в этой дыре, так что шлемовую лампу можно выключить.

Как только Руиз убрал свой свет, он заметил мягкое красное свечение в конце туннеля. Желудок его подскочил к самой глотке, и он почувствовал, как на лбу у него выступает пот.

– О да-а-а, – сказал Олбени.

Красноватое сияние было как раз тем светом, который предпочитали генчи, которые установили у него в мозгу смертную сеть и послание-на-задание. Он почувствовал призрачное сжатие в мозгу, словно призраки этих конструкций все еще существовали в его сознании. Странная слабость подкатила к горлу, он безжалостно боролся с нею, добивая ее своей целеустремленностью.

Они добрались до конца туннеля, где остальные лежали на животах. Киборг впустил в яму множество щупов и анализаторов. Создавалось такое впечатление, что он удит рыбу невидимой удочкой. Чоу, лазерщица, подальше отползла от края, вжалась лицом в пол туннеля. Дурбан казался сжавшейся пружиной разрушения, убийства и насилия, которая только ждала приказа, чтобы развернуться и действовать стремительным броском. Он одарил Руиза плотоядным взглядом, когда тот подполз и улегся с ним рядом.

– Уменьши-ка свою персональную шпулю, – приказал Руиз.

Дурбан ответил ему бессловесным ревом, нечеловеческой гримасой… но потом протянул руку к основанию черепа и уменьшил силу внушения.

Может оказаться, что зверятник станет обузой и элементом риска, подумал Руиз, прежде чем заглянуть в дыру.

Казалась, что беспокойный красноватый свет исходил от стен, и он подивился прихоти Алонсо Юбере, который таким образом освещал свое жилище и эту огромную дыру. Судя по его дублету-марионетке, он никогда бы не заподозрил в нем такую страсть к драматическим эффектам.

Рельсовая дорога имела только одну колею, которая была вделана в неровную поверхность стены этой дыры с помощью костылей-скоб, металл блестел, как бывает только при частом использовании. Колея до бесконечности по краям дыры, ее легкое посверкивание терялось в темноте вверху и внизу.

Руиз подполз поближе, чтобы суметь заглянуть подальше в яму. Глубину скрывали клубы жидкого пара или тумана, они отбрасывали красное свечение так, что создавалось впечатление, что со дна дыры на Руиза таращится огромный красный глаз.

– Что-то быстро падает, – сказал киборг, поспешно убирая свои щупы-анализаторы.

Руиз взглянул вверх. Крохотная точка приближалась, выросла до размеров маленькой фигурки, которая падала совершенно безжизненно, кувыркаясь, как тряпичная кукла. Секундой позже Руиз увидел, что это женщина, лицо ее было скрыто длинными черными волосами, которые развевались от силы ее падения.

Потом она пролетела мимо, ближе к дальней стороне ямы, чем к Руизу, поэтому он так и не смог внимательно рассмотреть ее. Она беззвучно исчезла в красной бездне.

Он был потрясен до глубины души совершенно нелогичным убеждением, что он только что видел, как навстречу своей смерти падала Низа. Нет-нет… она в безопасности там, в рабских казармах. Он выругал себя за свою глупость. Вселенная была полна стройных черноволосых женщин. Было невероятным эгоцентризмом думать, что именно эта, только что упавшая вниз, была каким-то образом связана с ним, Руизом Авом.

– Генчей кормят, – сказал Олбени.

– Понял, – ответил Руиз несколько треснувшим голосом. Генчи были стервятниками, они были способны переварить продукты разложения почти любого вида жизни, основанного на углероде. Ему не хотелось даже думать, на что похоже дно этой страшной дыры. Вот это как раз похоже на страшную сказку с гоблинами, Низа, подумал он, и почему-то именно при этой мысли, смог отбросить свой ужас и омерзение. Герой всегда спасает принцессу, подумал он.

Киборг снова растянул свою сеть щупов и спустил на рельсы сенсор. Он долго изучал данные сенсора, потом протянул экранчик аппарата Олбени, который включил прибор в свою собственную сеть детекторов.

– Эй, – сказал Олбени, – по-моему, кто-то медленно съезжает вниз.

Хаксли снова втянул свои щупы, и остальные рассыпались назад по туннелю, чтобы не оставлять слишком ясный инфракрасный тепловой след своего пребывания.

Руиз отдал поводок марионетки одной из женщин-лазерщиц. Теперь он, Хаксли и Олбени были единственными, которые остались на краю дыры.

Тонкое жужжание достигло ушей Руиза. Он посмотрел вверх и увидел далеко вверху поезд, который довольно быстро спускался, ползя по спирали по стене ямы, на скорости, которая вызвала трение о рельсы и тем самым слышимый звук.

Когда поезд спустился до точки как раз над ними на противоположной стене, Руиз присмотрелся к поезду через крохотный светоувеличительный телескоп, который ему вручил Олбени. Он увидел только голую раму – раму основания вагона, под которой были прикреплены ролики минимального трения, на них поезд и скользил. Между краями рам были настелены полы-основания, на которых сидели примерно по шесть человек. Всего таких усеченных вагонов было шесть. Головы пассажиров мотались с каждым толчком поезда, видимо, они находились под действием какого-то наркотика или наркоза. Гигантские Дирмы сидели по обоим концам поезда, они смотрели в противоположные стороны, держа наготове парализаторы. Перед одним из них была панель управления, из которой торчали различные переключатели и рычаги. На их странных чужеродных черепах были многочисленные шрамы, это были ритуальные украшения, которые Руиз узнал по узору.

Олбени крякнул.

– Дирмы бесстрашные, – сказал он. – Наш объект, видно, с денежками.

Руиз пожал плечами.

– А кто стал бы нанимать нас, дорогостоящих головорезов, чтобы просто прирезать нищего за углом?

– Верно. Ну хорошо, мы можем их просто-напросто срезать с сидений. Настоящая работа начнется как раз тогда, когда мы их уберем. Надо будет поймать поезд, прежде чем он удерет от нас. А он-то движется с неплохой скоростью.

– Давай подождем, пока они будут двигаться обратно, – сказал Руиз.

– Ну, конечно, – Олбени принял обиженный вид. – Неужели я похож на туриста, которому не терпится побывать в генчевском Диснейленде?

Руиз улыбнулся.

– Вроде нет. Как, по-твоему, нам нужно это сделать?

Олбени задумчиво потер щеку.

– У нас тут небольшая проблема. Сестрички из мира Ях маленько страдают агорафобией – по-моему, ментоскопируя их, ты не придал этому значения. Я не знаю, какой толк от них будет там.

Руиз задумался.

– Если наш работодатель дал нам правильные сведения – не считая существования этой дыры, о которой он и сам не знал – тогда мы сможем пробраться через черный ход в доме нашего объекта. В этом случае нам не все понадобятся. Мы оставим сестер здесь, в туннеле, чтобы они держали для нас открытым отверстие.

– Тут столько под вопросом, Руиз, – сказал Олбени.

Поезд пронесся по стене ямы. Руиз повернулся к Хаксли.

– Возьми все, что можешь, и проверь эту штуковину на переключатели-ловушки, разрывные соединения, антипассажирские устройства – словом, ты сам знаешь, чего искать. Я не знаю, как долго у них займет путь по кругу, но, когда они вернутся, нам придется встретить их наготове и во всеоружии.

Они молча ждали, пока Хаксли работал со своими щупами и анализаторами. Поезд прошел прямо под ними, и Руиз в душе ожидал, что Дирмы поднимут голову и как раз их увидят, но нет, они продолжали спокойно и невозмутимо таращиться перед собой.