И как один, оба противника высвободили свою энергию. Через удар сердца обе силы схлестнулись в центре зала, оглушив всех, кто был в нем. Воин и колдун полетели на пол, и сквозь пелену волшебства Ним увидела, что воин-псионик тяжело ранен — на голове была ужасная глубокая рана, а из трещины в груди сочится кровь.

На варп-барьер в бешенстве бросались какие-то рычащие в гневе и боли силуэты.

Предатель поднялся на ноги и встал, слегка покачиваясь, а затем с самодовольным высокомерием направился к лежащему воину. Энергии, пробегающие по капюшону павшего, стали маленькими и чахлыми; с силового меча исчез чистый свет, сменившись блеском обычной стали. Колдун высоко над головой занес свой посох, держа его обеими руками.

Ним увидела абсолютно ясно, что не может позволить случиться этому. В бесконечной пропасти между этим моментом и следующим она собирала каждые последние клочки энергии, доступные ей, вытягивая их из таких глубин своей психической силы, что начинала чувствовать, как создания варпа царапают её душу, пока она направляла само вещество из их царства через свою плоть.

Её тело стало сосудом для переполнявшей её искрящейся энергии, и, закричав, она выплеснула её на колдуна в мощном, неудержимом взрыве. Сила её атаки заставила колдуна покачнуться, он поднял руку в попытке остановить молнию, окутавшую его. Отвлеченный этим, он не увидел, как воин-псионик, размахнувшись мечом, нанес один мощный удар, разрубивший колдуна надвое от украшенного шлема до паха.

Ним отчаянно цеплялась за последние клочки сознания. Она не могла сосредоточить взгляд, но сквозь пелену увидела, как исчезло мерцание варп-портала и создание из кошмара влетело в Звездный зал. Оно запрыгнуло на неё, прижав к полу, звериные челюсти клацнули в миллиметре от лица, когти рвали плоть на её предплечьях.

Одно единственное слово на незнакомом языке и зверь, перестав рычать, исчез. Ним открыла глаза и увидела спину воина, покидающего Зал, трусившее рядом волкоподобное существо несло покореженные остатки темно-серой брони.

— Подождите… — выдавила из себя Ним. Он становился, его силуэт резко выделялся на фоне бушующего в коридоре огня. — Кто вы…

Воин поднял руку и сказал несколько слов, которые Ним не поняла. Определенно он не использовал этот язык очень много лет.

— Неважно, кто я, девушка. Главное то, что я был здесь. А сейчас нам пора — надо продолжать охоту, ведь Великий Предатель опять здесь.

Многоголосый печальный вой прокатился по заваленным трупами коридорами станции слежения Ормантеп.

— Подождите! — вновь позвала она.

Но незнакомец уже ушел.

СНАЧАЛА было молчание.

Люди умирали, но никто не кричал об этом. Трупы лежали в тишине в шпилях жилых небоскребов; в молитвенных залах больших монастырей; в сточных канавах по сторонам улиц. Смерть не замечали. Это был мир, в который каждый месяц прибывали десять миллионов новых паломников — и было не удивительно, что прибывающие с других планет, высаживаясь здесь, иногда вскоре умирали. Мир-святыня Катур, названный по имени святого, был маяком веры и надежды для людей сектора Скарус. Вера вспыхивала или гасла у тех, кто являлся сюда, чтобы ступить на святую землю этого благословенного мира, в поисках утверждения в жизни, проживаемой без смысла. Надежда расцветала или умирала у тех, кто прилетал сюда, чтобы прикоснуться к мощам святого и исцелиться от раны или болезни.

Когда люди начали умирать, на планете не было паники, не завывали сирены в городах, не был направлен к соседним мирам сигнал бедствия, объявлявший о смертельной заразе. Болезнь распространялась, свирепствуя среди населения, но для тех, кто следил за такими случаями, это была лишь одна вспышка из многих. Такое случалось время от времени. Чума занесена извне, говорили правители планеты. Вера спасет праведных и чистых от заразы.

Никаких предостережений. Никакой паники.

Молчание.

МОЛЧАНИЕ длилось недолго.

К началу второй недели эпидемии умерших было уже слишком много, чтобы священники успевали переносить их в освященные печи для кремации, и правители Экклезиархии поняли, что их планета страдает не от обычной чумы. Количество жертв было катастрофическим, и катурские псаломщики, традиционно исполнявшие похоронные обряды, группами ходили по улицам, не успевая исполнять свои несложные обязанности.

С Катура полетели первые астропатические крики о помощи. Несколько сотен псайкеров по всей планете кричали свои мольбы в варп, умоляя о помощи. Имперские силы в секторе ответили на призыв с впечатляющей скоростью: Скарус всегда был излюбленной целью Великого Врага, и слуги Императора здесь никогда не ослабляли свою бдительность. Флоты кораблей включили свои двигатели и бросились в варп, следуя к источнику психического крика, как гончие на запах жертвы.

Поток сообщений по каналам связи и астропатических передач с Катура говорил о непрекращающейся чуме, о миллионах умерших, об умирающей планете.

Империум знал, что такое Проклятие Неверия. Сейчас чума опустошала десятки миров по всему Сегментуму Обскурус — но Катур был аномалией, миром, нарушавшим схему распространения инфекции. Другие зараженные миры находились на границе Черного Крестового Похода Мастера Войны. Катур, однако, был далек от Великого Ока и систем, охваченных боями.

Все эти смерти не имели смысла. Здесь не было космических кораблей Великого Врага, распространявших заразу, среди населения не было обнаружено ереси, и в правительстве планеты не было признаков Хаоса.

Но это было Проклятие.

Проклятие Неверия свирепствовало на планете-святыне, забирая тех, у кого не было истинной веры в Бога-Императора. Оно разлагало плоть и обращало внутренности в гниль, пока жертвы были еще живы. Многие предпочли покончить с собой, чем гнить заживо в мучениях. Погребальные костры горели непрерывно, клубы черного дыма закрыли небо над крупнейшими городами-соборами.

Иерархи Адептус, получившие первую волну сообщений с Катура, приказали изолировать планету от Империума при первых признаках Проклятия Неверия. Мощный флот, собравшийся в небесах над обреченным миром, сосредотачивался в течение нескольких дней. Они прилетели не спасать людей — они прибыли только чтобы остановить эвакуацию населения. Командиры флота знали, что заразе нельзя позволить распространиться. На командных палубах кораблей Имперского Флота на высокой орбите за проведением блокады надзирали суровые инквизиторы.

Не находилось вакцины, чтобы облегчить мучения страждущих. По словам инквизитора Кая, стоявшего на мостике крейсера типа «Готик» «Во Имя Его», «мы предаем эти души забвению, ибо милосердие сейчас станет проклятием для всех нас».

Корабли Имперского Флота, висевшие в пространстве над Катуром, обеспечивали карантин со смертоносной энергичностью. Тысячи подданных Императора погибли под огнем имперских орудий, когда корабли блокирующего флота расстреливали любой корабль, взлетавший с планеты. Спустя недолгое время попытки бежать прекратились. Люди на поверхности были или слишком больны, чтобы отправляться в полет, или уже мертвы.

Странно, но паломники пытались высаживаться на планету, все еще желая попасть в города-соборы мира-святыни и получить благословение Святого Катура. Все попытки кораблей паломников достигнуть поверхности предотвращались жесткими угрозами и батареями эсминцев типа «Кобра». Таких предупреждений, неприкрытой демонстрации могущества Императора, было достаточно для большинства кораблей. Только на одном корабле оказались достаточно набожные души, чтобы решиться прорвать блокаду. Этот корабль, неуклюжая баржа размером немногим больше буксира, с тремя сотнями паломников на борту, в конце концов, все же оказалась на поверхности Катура. То, что осталось от корабля после атаки имперских истребителей «Ярость», пылая, пролетело сквозь атмосферу и упало в западный океан.