— Я убил мерзавцев, — прошептал он. — Прикончил их…

— Все в порядке. Тебе ничего больше не оставалось.

— Элла была внутри фургона. — Сэм потихоньку приходил в себя. — Ее накачали наркотиками, но там было противоядие, антидот… в руке того человека…

— Он был мертв? — мягко спросила Есилькова.

— Да.

Сэм смотрел прямо перед собой. Ее рука легко скользнула с его шеи на плечо. Он задержал ее там своей ладонью.

— Эллу завернули в одеяло, а тот человек… у него не было лица…

Он видел, как плазма ударяет в борт фургона: вспышка, металл испаряется, краска вздувается пузырями.

— Когда в тебя стреляют, думаешь только о том, как спастись. Любым способом. — Йетс не оправдывался, а рассуждал вслух. Он смотрел прямо перед собой, словно Есилькова продолжала сидеть за столом напротив.

— Некоторые люди предпочитают убежать, спрятаться, другие — отвечают ударом на удар.

Он поднял голову.

— Я отношусь к последним. Я всю жизнь…

— Я знаю, что ты делал всю жизнь, — невесело усмехнулась Есилькова. — Читала всю ночь твое досье. Тебе, наверное, трудно забыть?

— Да, — сказал он и медленно привлек ее к себе для поцелуя.

Она не сопротивлялась, так что его губы коснулись уголка ее рта.

— Ты думаешь, что, не сумев вывернуться с помощью обмана, сможешь добиться своего другим способом?

Он мог взбеситься или начать спорить, но его тело уже было неподвластно ему, а она, ее руки, уже отвечали ему. Он осторожно коснулся ее груди.

— Как ты думаешь, почему я, подобрав твою карточку, никому об этом не сказала? — спросила Есилькова, выпрямляясь.

Йетс подумал, что она хочет отстраниться от него, но она коснулась пальцем сенсорной застежки на голубой форменной рубашке и сняла ее. Сэм положил ладони на ее груди.

Они были вовсе не плохи — очень белые, с бежевыми сосками, почти такого же цвета, как кожа в других местах. Он коснулся их языком и понял, что на ней надет тончайший пеньюар — такой прозрачный и тонкий, что его невозможно было почувствовать руками.

— Он закатывается, — прошептала Соня. Ее руки потянули его, заставляя встать. — Я покажу тебе.

Проблема номер один, похоже, была решена. Оставались еще и другие — похищение, вирус, но они могли подождать.

Кабинет Йетса был довольно просторным по сравнению с другими, но когда Элла Брэдли и Соня Есилькова одновременно находились в нем, казалось, что он страшно тесный.

Йетс задумчиво прищелкнул пальцами и сказал голотанку: «Воспроизведение». Ничего не вышло.

— Голосовые команды работают примерно в половине случаев, — извиняющимся тоном пояснил он, направляясь к столу, чтобы заставить дурацкий прибор работать от клавиатуры.

— У меня дома оборудование гораздо лучше, — заявила Брэдли.

Есилькова одарила ее долгим взглядом, от которого Элла покраснела.

— Наслышаны, — проговорила Соня сладким голосом. — Но, боюсь, пользоваться им небезопасно. Вспомните, что произошло, когда вы посылали свой запрос о Бэтоне. Вас похитили, Сэм чуть не сгорел, в коридоре М-М произошли труднообъяснимые взрывы…

Если бы Брэдли не была сегодня в своих призматических линзах, ее взгляд мог бы прожечь дыру в стене.

— Инспектор…

— Лейтенант Есилькова, — с вежливой улыбкой поправила ее Соня.

— Лейтенант, — отчетливо повторила Элла. — Этот запрос я послала через ООН, а не из своей квартиры.

Йетс, усевшись на свое место за столом, размышлял, высока ли вероятность кровопролития. У каждой женщины была своя тактика ведения боя. Брэдли делала вид, что не замечает присутствия Есильковой, а та, в свою очередь, постоянно подчеркивала, что она офицер, а не какая-нибудь штатная замухрышка.

Может быть, Брэдли догадалась, что между ним и Соней что-то есть? Но ей-то какая разница?

— Откуда? — переспросила Есилькова, словно не расслышала. Одновременно она резко повернулась на стуле, «нечаянно» ударив Брэдли коленом.

— У меня есть друг в Секретариате. Он помог мне послать запрос.

— Больше так не делайте, — назидательно сказала Есилькова. — Сообщите имя вашего друга, а впредь предупреждайте нас обо всех ваших намерениях. Мы проведем предварительную проверку. — И она посмотрела в сторону Йетса, (который в этот момент неумело тыкал пальцем в клавиши), чтобы было понятно, что имеется в виду под словом «мы».

— Ладно, давайте перейдем к делу, — попытался разрядить обстановку Йетс, но Брэдли не собиралась так просто уступать.

— Вы хотите сказать, лейтенант, что кто-то в ООН причастен к моему похищению, — сказала она. Йетс оторвался от клавиатуры. Понятно, теперь Элла захочет подать жалобу на Есилькову за поведение, недостойное офицера полиции, а на нее уже и так косятся из-за того, что она русская.

— Я никого не обвиняю. Разве не так, Сэм?

Йетс болезненно скривился.

— Давайте прекратим эти разборки, хорошо? Элла, если не хочешь говорить, кто конкретно помог тебе с запросом, не надо. Но если ты собираешься выкинуть еще что-нибудь в этом роде, лучше скажи нам заранее. Ведь это ты навела их на след.

Брэдли пришлось проглотить пилюлю. Есилькова торжествовала. Йетс наконец-то справился с голотанком и включил воспроизведение. Картинка должна была появиться перед стульями для посетителей, где сидели женщины, поэтому Сэму пришлось встать и подойти к ним.

Появилось изображение Жан-Кристиана Малана, который погиб первым. Брэдли тихонько вскрикнула и закрыла рот ладонью.

Есилькова искоса посмотрела на нее, потом на Йетса, прислонившегося к шкафу с бумагами, и буркнула, скривившись:

— Свидетель узнал подозреваемого.

Элла по-прежнему сидела, не сводя напряженного взгляда с изображения.

Йетс снова попробовал голосовые команды. На этот раз сработало: псевдоним — Яне, место рождения — Кейптаун.

— Один из этих африканеров, Элла, — мягко сказал Йетс.

— Он был сотрудником Бюро Утилизации, — заговорила Есилькова, слегка подаваясь вперед. — Они не украли оранжевую форму и фургон — все это принадлежало им. Ну что, смотрим дальше?

— Хорошо, — отозвался Йетс, поглядывая на Эллу. Ей явно не стоило разглядывать этих парней.

В обычное время Йетс не заботился так о пострадавших, особенно когда он вел расследование. Защита женщины от громил с плазменными излучателями — это одно, защита ее от голографических картинок — это другое. Не слишком ли он церемонится? В этот момент Есилькова выругалась по-русски. Он посмотрел на изображение.

— Интересно, — заговорила Есилькова. — Этот тип — не африканер. Его зовут Тримен, он уругваец. Видимо, тут дело не только в расизме, как я раньше думала.

Элла с ужасом смотрела на фотографию. Проклятые контактные линзы! Без них она бы ничего не разглядела.

— Он космический рабочий, — заговорил Йетс. — Вернее, был им. Не будем пока делать поспешных выводов.

— Кто делает выводы? — удивилась Есилькова. — Дальше, — приказала она.

Она прекрасно видела, как и Сэм, какое впечатление производят фотографии на Брэдли, но ее, похоже, это мало волновало. В конце концов, похищение есть похищение, и оно должно быть расследовано.

— Следующий файл, — скомандовал Йетс.

Еще один сотрудник Бюро Утилизации, Мишель ван Рун. Тоже африканер.

— Что ты думаешь об этом, Соня? — спросил Йетс, искоса поглядывая на Брэдли, которая поставила ногу на сиденье и обхватила колено руками.

Скуластое славянское лицо Есильковой помрачнело. Она резким движением взъерошила свои светлые волосы.

— А что я могу думать? Слишком мало данных. Три мертвеца, из них двое африканеры. Еще двое остались в живых и бежали. Куда? Мы не знаем. Что они замышляют? Тоже не знаем.

Элла дрожащим голосом проговорила, не отрываясь от экрана:

— Сэм, среди них нет того бородача, который сидел со мной за столиком в ресторане.