Когда весной 1999 г. по инициативе США начались на-товские бомбежки Сербии, повсюду вспоминали холокост. Даниэль Гольдхаген сравнил сербские действия в Косово с "окончательным решением", а Эли Визель по просьбе Клинтона отправился в лагеря косовских беженцев в Македонии и Албании. Но Визель не успел еще пролить ни одной слезы над их судьбой, как поддерживаемый США режим в Индонезии снова начал с того, на чем он остановился в конце 70-х годов: возобновил массовые убийства на Восточном Тиморе. Но холокост исчез из памяти, когда правительство Клинтона самоустранилось от этого кровопролития. "Индонезия — это важно, а Восточный Тимор — нет", — пояснил один западный дипломат.[244]

Новик указывает на пассивное соучастие США в гуманитарных катастрофах, которые по их масштабам можно сравнить с массовым уничтожением евреев нацистами, даже если они не имели к ним прямого отношения. Вспомнив о миллионах детей, уничтоженных при "окончательном решении", он отметил, что американские президенты ограничиваются ханжескими речами, когда во много раз больше детей ежегодно умирает во всем мире "от недоедания и болезней, с которыми можно бороться".[245] Можно указать и на вопиющий случай активного соучастия США. После того, как коалиция во главе с США в 1991 г. опустошила Ирак, чтобы наказать «Саддама-Гитлера», США и Англия навязали убийственные санкции ООН против этого преследуемого несчастьями народа с целью свергнуть Саддама. Как и во время массового уничтожения евреев нацистами, и в этом случае погиб, вероятно, миллион детей.[246] Когда госсекретаря Мадлен Олбрайт в одном интервью на американском телевидении спросили об этой ужасной плате кровью, она ответила, что "дело того стоит".

"Так как холокост представляет собой крайность, — пишет Новик, — возможность того, что он может нас чему-то научить в нашей повседневной жизни, весьма ограничена". Как "эталон подавления и жестокости" он приводит к тому, что "преступления меньшего масштаба выглядят банальными".[247] Но нацистские массовые убийства могут сделать нас более чувствительными к такого рода несправедливостям. Если помнить об Освенциме, перестает быть терпимым то, что раньше считалось само собой разумеющимся, например фанатизм.[248] Нацистский геноцид дискредитировал научный расизм, широко распространенный в духовной жизни Америки накануне второй мировой войны.[249]

Для тех, кто мечтает о большей человечности, наличие пробного камня зла не исключает сравнений, а наоборот, побуждает к ним. В моральном мире конца XIX века рабство занимало примерно такое же место, как массовое уничтожение евреев нацистами сегодня. Соответственно на его пример часто ссылались, чтобы проиллюстрировать пороки, еще не осознанные в полном объеме. Джон Стюарт Милль сравнивал положение женщины в браке, освященном законами викторианской Англии, с рабством. Он осмеливался даже говорить, что оно во многих отношениях еще хуже. "Я далек от утверждения, будто с женщинами обращаются, как правило, не лучше, чем с рабынями; но ни один раб не был рабом в такой же степени и в таком же неограниченном смысле этого слова, как женщина".[250] Лишь те, кто использует эталон зла не как моральный компас, а как идеологический мегафон, боятся таких сравнений. "Сравнивать нельзя", — это символ веры моральных вымогателей.[251]

Еврейские организации Америки используют нацистский геноцид, чтобы защитить от критики Израиль и свою собственную не выдерживающую критики политику. В результате проводимой ими политики Израиль и американские евреи попали в одинаковое положение: их судьбы висят на тонких ниточках, которые держат в руках правящие элиты Америки. Если эти элиты придут к выводу, что Израиль для них обуза, а американские евреи им не нужны, эти ниточки могут оборваться. Пусть это чисто теоретическое рассуждение и оно может быть только ложной тревогой, а может и не быть.

Будет, однако, детской игрой предсказать поведение американских евреев в этом случае. Если Израиль перестанет быть фаворитом США, многие лидеры, которые сегодня смело защищают Израиль, будут столь же смело выступать против еврейского государства и бичевать американских евреев за то, что они превратили Израиль в религию. И если правящие круги США решат сделать евреев козлами отпущения, мы не удивимся, если лидеры американских евреев поведут себя точно так же, как их предшественники во время нацистских преследований. "Мы не верили, что немцы воспользуются евреями, — вспоминает Ицхак Цукерман, один из руководителей восстания в варшавском гетто, — чтобы одни евреи вели других евреев на смерть".[252]

В ходе ряда публичных дискуссий 80-х годов многие известные немецкие и не немецкие ученые высказывались против «историзации» преступлений национал-социализма. Они боялись, что историзация может привести к моральной самоудовлетворенности.[253] Тогда этот аргумент еще мог быть основательным, сегодня он неубедителен. Головокружительные масштабы гитлеровского "окончательного решения" теперь достаточно хорошо известны. Но разве в «нормальной» истории человечества мало внушающих ужас, бесчеловечных глав? Не нужно делать преступление несравненным, чтобы заслужить прощение. Сегодня задача состоит в том, чтобы снова сделать массовое уничтожение евреев нацистами предметом рационального исследования. И только тогда мы действительно сможем чему-то научиться на его примере.

Уникальность, даже внеисторичность массового уничтожения евреев вытекают не из самого события, а являются прежде всего продуктами эксплуатирующей эту тему индустрии, которая развилась впоследствии. Индустрия холокоста давно уже обанкротилась. Остается лишь сказать об этом открыто. Она давно упустила момент, когда могла прекратить свою деятельность. Самым благородным жестом по отношению к погибшим было бы хранить память о них, извлечь уроки из их страданий и, наконец, оставить их в покое.

В третьей главе данной книги я документально доказал, как индустрия холокоста обложила двойной данью не только европейские страны, но и евреев, переживших нацистский геноцид. Последние события подтверждают этот анализ. Чтобы обосновать мою аргументацию, не нужно ничего, кроме критического и внимательного изучения документов, доступных общественности без всяких проблем.

В конце августа 2000 г. Всемирный еврейский конгресс (ВЕК) заявил, что располагает 9 миллиардами долларов, полученных в качестве компенсаций в связи с холокостом.[254] Их выпрашивали от имени "нуждающихся жертв холокоста", а теперь, как утверждает коммерческий директор ВЕК Элан Штейнберг, эти деньги принадлежат "еврейскому народу в целом". В нью-йоркском отеле «Пьер» на банкете, устроенном президентом ВЕК Эдгаром Бронфманом по случаю получения компенсаций за холокост, было объявлено о создании "Фонда еврейского народа" для поддержки еврейских организаций и воспитания на примере холокоста. (Один еврейский критик этого "банкета в честь холокоста" набросал следующий сценарий: "Массовые убийства. Ужасные грабежи. Рабский труд. Давайте поедим".) Финансовую базу фонда составляют деньги, «оставшиеся» от компенсаций за холокост, которые исчисляются, по Штейнбергу, миллиардами долларов. Откуда ВЕК знал, что останутся миллиарды, хотя жертвам холокоста еще ничего не было выплачено,