— Но он мой друг.

— Тогда придумай что-нибудь, связав Кэтрин с возможностью проходить докторантуру в Гарварде. Она в приятельских отношениях с Грегом Мэтьюсом.

Джулия кивнула и стала застегивать пальто.

— Постой. — Габриель скрылся в кабинете. Через несколько минут он вернулся, держа в руках довольно потрепанную книгу. Это была монография Чарльза Уильямса «Образ Беатриче». — Вот. Возьми.

— Габриель, ну сколько можно делать мне подарки?

— Если Кэтрин узнает, что тебе знакома эта книга, ты сразу поднимешься в ее глазах. Профессор Пиктон — большая поклонница Дороти Сэйерс,[30] а та, переводя «Божественную комедию», буквально паслась в монографии Уильямса… Если не хочешь брать эту книгу как подарок, считай, что взяла на время. Скажем, пока Кэтрин не согласится стать твоей руководительницей. Так тебе нравится больше? — насмешливо спросил Габриель.

— Спасибо, — смущенно пробормотала Джулия, засовывая книгу в рюкзак.

— Всегда рад помочь юному поколению. А теперь нам надо поговорить о другом. — (Джулия насторожилась.) — Все было бы куда проще, не будь ты моей аспиранткой. Я почти уверен, что Кэтрин тебя возьмет. Но остаются семинары. Ты же не можешь уйти с моего потока, поскольку других семинаров по Данте в нашем университете нет.

— Я при всем желании не могла бы уйти с твоего потока, иначе в мае мне выпуска не видать. Помнишь, в голосовых сообщениях ты что-то говорил об альтернативном курсе? Я тогда ухватилась за эту идею, а сейчас понимаю: мне все равно не обойтись без твоих семинаров… А почему ты вдруг об этом заговорил?

— Потому что, куда ни сунься, мы везде упираемся в этот чертов регламент отношений между преподавателями и студентами. Пока ты находишься на моем потоке, у нас с тобой не может быть никаких неофициальных отношений. Конечно, в следующем семестре все будет по-другому. Ты уже не будешь моей студенткой.

Джулия не хуже Габриеля знала все многочисленные «нельзя», упомянутые в бюрократическом сочинении с громким названием «Декларация о правах и обязанностях аспирантов». Декларация была составлена в лучших традициях пуританской морали. Преподавателям запрещалось спать со своими студентами. Аспирантам же категорически запрещались интимные отношения со своими руководителями.

Разумеется, вступать с Габриелем в интимные отношения Джулия не собиралась и надеялась, что он об этом помнит.

— Я не хочу снова тебя потерять, — прошептал Габриель. — И ни в коем случае не хочу мешать твоей учебе и работе над диссертацией. Мы что-нибудь придумаем. Может быть, сегодня же я переговорю со своим адвокатом.

— С адвокатом?

— Не волнуйся. Это, так сказать, рекогносцировка. Хочу узнать, каких пакостей мне ждать от университета, если я буду встречаться с аспиранткой, которая учится на моем потоке.

— Ты никак хочешь лишиться работы? — спросила Джулия, трясущимися пальцами хватая его за рукав.

— Нет, конечно.

— Однажды я уже создала угрозу твоей карьере. Не хочу делать это вторично. Нам разумнее всего пока держаться на расстоянии, а когда семестр закончится, снова обсудим наши отношения. Вдруг ты передумаешь? Решишь, что реальная Джулия тебе не нужна, — глядя на свои кроссовки, произнесла она.

— Джулианна, такого просто не может быть, — не выдержал Габриель.

— Нам нужно получше узнать друг друга. Такими, какие мы есть на самом деле. И пять оставшихся недель — хороший срок. Пять недель дружбы.

— Друзьям не запрещается вместе обедать. Как насчет завтра?

Джулия энергично замотала головой:

— Позвони мне. Даю честное слово, что отвечу на звонок.

— И когда теперь я тебя снова увижу? — мрачнея, спросил Габриель.

— В следующую среду, на семинаре.

— Это же целую вечность ждать!

— Ничего не поделаешь, профессор. Положение обязывает.

Джулия наградила его полуулыбкой и решительно направилась к двери.

— А ты ничего не забыла?

Она сняла рюкзак, торопливо проверяя, на месте ли ключи.

— По-моему, ничего.

— А по-моему, забыла. Ты забыла поцеловать на прощание бедного одинокого Габриеля, — шепотом опытного соблазнителя произнес он.

— Ты целуешься совсем не по-дружески, — заметила Джулия.

Он приблизился. Ее спина опять оказалось возле стены.

— Один дружеский чмок. Честное скаутское.

— А ты хоть был скаутом?

— Нет. — Он протянул руку и осторожно, чтобы не спугнуть Джулию, погладил ее по щеке.

Улыбка Габриеля была настолько обезоруживающей, что Джулия, сама того не желая, ответила ему улыбкой. Потом он приник губами к ее губам и… ничего.

Джулия ждала, что он попытается раздвинуть губы и запустит свой язык ей в рот. Нет. Габриель просто касался губами ее губ.

— Ну как тебе мой дружеский чмок? — со смехом спросил он, проводя большим пальцем по ее подбородку.

— До свидания, Габриель, — выпалила Джулия и выскочила на площадку.

Когда за нею закрылась дверь, Габриель привалился к стене и долго тер себе глаза, бормоча что-то маловразумительное.

Габриель не ошибся: разговор с Кристой был тяжелым и беспредметным. Вернувшись домой, он достал из холодильника бутылку минеральной воды и набрал номер своего адвоката Джона Грина. К счастью для Габриеля, он уже давно не нуждался в советах этого человека, но отношения на всякий случай поддерживал. Среди клиентов Грина попадались весьма сомнительные и опасные личности, но надо отдать ему должное: он был опытным юристом, особенно в вопросах канадского уголовного законодательства. Однако его опыт не распространялся на трудовое законодательство. В течение их получасовой телефонной беседы Джон несколько раз напомнил об этом Габриелю.

— Должен вас предупредить, Эмерсон: если в вашем контракте четко прописано, что вы обязуетесь строго соблюдать регламент отношений между преподавателями и студентами, лучше не испытывать этот пункт на прочность. Вы только повредите своей карьере и себе. Позвольте вас спросить: вы с нею спите?

— Нет, — деревянным голосом ответил Габриель.

— Отлично. И не начинайте. Пока я не разнюхаю, есть в этом регламенте какие-то лазейки, держитесь от нее подальше. Кстати, сколько ей лет?

— Вы о ком?

— Как о ком? Об этой вашей милашке.

— Если вы еще раз так ее назовете, мне придется искать себе другого адвоката.

Джон даже не обиделся. Он знал, что характер у этого сукина сына Габриеля далеко не сахар. При случае может и кулаки в ход пустить. Но Джон Грин не хотел потерять богатого клиента, а потому просто дал задний ход:

— Хорошо. Сформулирую вопрос по-другому: сколько лет юной леди, о которой мы говорим?

— Двадцать три.

— Приятно слышать, — облегченно вздохнул Джон. — По крайней мере, вас не обвинят в совращении несовершеннолетних.

— Будем считать, что я этого не слышал.

— Послушайте, Эмерсон. Если вы обращаетесь ко мне за помощью, имейте терпение. Я не могу дать вам никакого профессионального совета, пока не узнаю всех фактов. В прошлом году одна из моих коллег вела дело против Торонтского университета. Я позвоню ей и попрошу рассказать мне что к чему. А пока настоятельно советую держаться от этой девушки подальше. И никакого секса с нею. Вам понятно?

— Да.

— Я не Клинтон, чтобы увязать в дебатах о том, что считать сексуальными отношениями. Никакого секса с ней, даже если у вас все по обоюдному согласию.

— А если отношения между нами романтические, без секса?

Джон отстранил трубку и поковырял мизинцем в ухе.

— Я не вполне понимаю вас.

— Я сказал, а если мы с нею просто встречаемся, вместе где-то бываем, но между нами нет сексуальных отношений?

— Отличная шутка, Эмерсон! — расхохотался адвокат. — Но я вам не верю. И никто вам не поверит.

— Это уже личное дело каждого. Я хочу спросить: если у меня с моей аспиранткой просто дружеские отношения, является ли это нарушением университетского регламента?