Джулия на мгновение представила себе пять пустых, холодных недель и отчаянно замотала головой.

— Я хочу и дальше встречаться с тобой. Как друзья, — поспешно добавил Габриель. — Реши для себя, можешь ли ты мне доверять. Нам нужно получше узнать друг друга. Мы с тобой не настолько беспечны, чтобы целоваться в университетских коридорах. Остальное никого не касается. — Габриель притянул Джулию поближе и почти усадил себе на колени. — А давай вообразим, что мы оба живем в Селинсгроуве и учимся в десятом классе. Мы только начали встречаться и, как благовоспитанные подростки… несколько старомодные в своих представлениях, пообещали друг другу вести себя целомудренно.

— Ты об этом много думал?

— Не только думал. Я все это ясно видел, — шепотом ответил Габриель. — И я жалею, что мы с тобой сейчас не подростки-ровесники.

— Уж не хочешь ли ты, чтобы мы сейчас с тобой гуляли по улицам в обнимку, как подростки-ровесники?

Габриель задумался.

— Зачем же копировать всю подростковую дурь? Джулианна, то, чем станут или не станут наши отношения, целиком зависит от тебя.

Джулия кивнула. Они замолчали. Джулия вдыхала его запах, ощущая странное, почти забытое спокойствие оттого, что он рядом. Глаза стали закрываться сами собой. Габриель гладил ей волосы и что-то шептал по-итальянски.

— Джулианна?

Молчание.

— Джулия?

Наклонившись к ней, Габриель увидел, что она спит. Ему не хотелось будить ее, но и уйти не попрощавшись было для него равносильно предательству. Тем более что ее дверной замок не защелкивался, а закрывался ключом.

Габриель осторожно приподнял спящую Джулию, уложил в кровать и прикрыл одеялом. Он надеялся, что это все-таки ее разбудит. Нет, она продолжала сладко спать. Габриель с нежностью смотрел на ее изящную фигуру, на то, как поднимается и опускается ее грудная клетка, и прислушивался к ее дыханию. Джулия была прелестна.

Габриель не мог припомнить ни одного случая, когда бы женщина, пробудившая в нем желание, не оказалась бы под ним. Сейчас желание просто захлестывало его. Ни одну женщину он не хотел так, как Джулию, мирно спавшую рядом.

И опять, как тогда, в душном библиотечном отсеке, у него включился разум и напомнил о давнем внутреннем конфликте. Он не смел замарать ей душу, сделав подобной себе. Овладеть ею силой означало навсегда сломать Джулию. В эту женщину он войдет не раньше, чем захочет она сама. Сама, без его чар и уловок… А ведь когда он увидел ее, завернутую в полотенце, у него все поплыло перед глазами и зов плоти почти заглушил голос разума.

«Вот к чему привели годы безудержного потворства собственной похоти. Ты лишился способности достойно ухаживать за женщиной, как и подобает джентльмену. Ты болтаешь ей о красивых интимных отношениях, а самого тянет в привычное траханье. И получатся ли у тебя с нею такие отношения? Сумеешь ли ты подарить ей все, что так щедро обещаешь? Или и в ней ты очень скоро начнешь видеть не более чем красивую игрушку, созданную исключительно для телесных удовольствии? Способен ли ты любить без греха?»

Тревожные мысли угрожали расколоть Габриелю голову. В его объятиях безмятежно спала розовощекая овечка, доверившаяся ему и даже не подозревавшая, какая страсть бурлит у него внутри. Габриель выключил свой мобильник, потом на цыпочках прошел в ванную и выключил подогрев пола. Там он разделся и внимательно просмотрел марки всех гелей и шампуней, которыми пользовалась Джулия, чтобы к следующему ее визиту купить такие же. Конечно, его любимым запахом по-прежнему оставалась ваниль. Может, ваниль с шоколадом…

Вернувшись в комнату, Габриель погасил свет и лег рядом с Джулией. Кровать была совершенно не рассчитана на двоих. И он сразу вспомнил жесткие кровати в общежитиях Принстона и Оксфорда. На них даже спать было тяжело, не говоря уже о занятиях сексом.

Пытаясь найти более или менее удобную позу для сна, Габриель сунул руку под подушку и наткнулся на что-то, напоминающее открытку. Он извлек бумажку и попытался рассмотреть ее в лунном свете, который пробивался сквозь занавеску. Габриель обомлел: это была его старая фотография времен учебы в Принстоне. Он в форме университетского гребного клуба, в котором тогда занимался.

«Откуда у Джулии этот снимок? И как давно она хранит его?» Габриель осторожно засунул снимок обратно под подушку. Конечно же, неожиданная находка удивила его. Но было и другое чувство: что-то сродни надежде.

Габриель никогда не был любителем романтичных отношений. Но в эту ночь ему очень хотелось романтики. И тогда Габриель повернулся на бок, обнял Джулию и зарылся носом в ее волосы, изумительно пахнущие ванилью.

Джулия проснулась около трех часов ночи. Окружающее пространство пахло Габриелем. Его сильная рука обнимала ее за талию, а его грудь упиралась ей в спину. Габриель тоже шевельнулся, но по ровному дыханию она поняла: он спит.

В темноте Джулия смотрела на спящего Габриеля. Сколько лет она ждала этого момента, сколько лет мечтала проснуться в его объятиях. Джулия осторожно перевернулась на спину. С закрытыми глазами и спокойным лицом Габриель выглядел намного моложе. Почти мальчишка. Нежный парень с каштановыми волосами, чьи пухлые розовые губы улыбались во сне. Зрелище было настолько завораживающим, что Джулия шумно вздохнула.

Габриель проснулся и не сразу вспомнил, где он и с кем. А вспомнив, не мог отказать себе в удовольствии поцеловать Джулию.

— Не спится? — шепотом спросил он.

— Я не ожидала, что ты по-прежнему здесь.

— Ты внезапно уснула, а я не мог уйти, не попрощавшись с тобой.

— Я сейчас проснулась и подумала, что вижу сон во сне… Габриель, я смотрела на тебя. Ты такой красивый, — призналась Джулия.

— Природа жестока. Падшие ангелы сохраняют свою красоту, но только внешнюю. Внутри я уродлив.

Джулия порывисто поцеловала его:

— Неправда! Тот, кто уродлив внутри, не стал бы покупать мне дорогую итальянскую сумку и делать это втайне.

— И давно ты догадалась? — удивился Габриель.

— Рейчел сказала.

— А когда ты узнала, от кого сумка, она тебе понравилась больше или меньше?

— По-всякому было.

— Я заметил, что ты больше не носишь ее, — прошептал Габриель, откидывая ей волосы со лба.

— Обещаю, что буду ее носить.

Габриель усмехнулся и слегка потерся носом о ее нос.

— Джулианна, в семнадцать ты была просто милой девочкой. А сейчас ты завораживающе красива.

— В темноте все красивы, — отозвалась Джулия.

— Не все. Можешь мне верить. — Габриель поцеловал ее, но тут же отстранился, мысленно приказав себе остановиться.

Джулия положила голову ему на грудь и закрыла глаза. Она просто слушала глухие удары его сердца и пила энергию, пульсирующую между ними.

— Знаешь, о чем я сейчас подумал? Самые честные ответы я получаю от тебя, когда мы лежим в одной постели.

Джулия покраснела, и хотя в темноте этого было не видно, Габриель догадался.

— Как ты думаешь, почему? — усмехаясь, продолжал допытываться он.

— В постели ты со мною… нежен. Я чувствую себя… в безопасности.

— Уж не знаю, насколько тебе безопасно со мной в постели, но обещаю: я постараюсь быть нежным с тобой всегда. Особенно в постели.

Джулия крепко обняла его и кивнула, словно понимала все нюансы услышанного. Нет, откуда ей понять? Все нюансы понимал только сам Габриель.

— Ты собираешься домой на День благодарения?

— Да. Надо будет позвонить отцу, обрадовать его.

— Я обещал Ричарду приехать. А ты не против, если мы… полетим вместе?

— С удовольствием.

— Отлично. — Габриель потер веки, потом вздохнул. — Тяжело мне там будет.

— Не люблю День благодарения, — призналась Джулия. — А вот Грейс умела придавать ему особый смысл.

— А что, в вашей семье он не был радостным?

— Мы почти никогда не праздновали День благодарения.

— Почему? — удивился Габриель.

— Готовка всегда лежала на мне, поскольку мать редко бывала трезвой. Как-то в День благодарения я решила приготовить что-нибудь вкусненькое… — Джулия покачала головой.