Я встал и воткнув сигарету в пепельницу, глянул на собеседника. Тот молчал, не поднимая головы, упершись взглядом в вытертую полировку стола. Молчал до тех пор, пока я не сделал шаг к двери. А потом, уже мне в спину, сказал:

— Вы во всем правы… Извините меня Сережа, я действительно хотел поступить непорядочно, воспользовавшись вашей откровенностью…

Обернувшись я уже хотел было ляпнуть что-нибудь типа "бог простит", но увидев выражение лица Сосновского, осекся. А он продолжал:

— И вы разумеется вправе думать обо мне как о старом, неудачливом шантажисте. Но вы для меня были последним шансом. Из-за этого все так и получилось. Мне ведь далеко за восемьдесят и у меня просто нет знакомых, которым можно было бы раскрыться и попросить о помощи. Кто уже умер, кто дряхл, а кто потерялся. Знать бы заранее… Но восемнадцать лет жизни прошли в исследованиях, а весь прошлый год был посвящен изучению проблемы прохода через портал. А когда она была решена и я провел на себе серию завершающих экспериментов, вот тут то и встал вопрос с помощником. Я, грешным делом даже по ту сторону портала думал найти хоть кого-то из старых друзей, только потом от этого решения отказался. Ведь вполне могло статься, что ЗДЕСЬ ты знал его как честного и порядочного человека, а ТАМ, за эти годы, он превратился в полную свою противоположность. Поэтому все так и вышло…

Блин… Вот терпеть ненавижу, когда у людей такие глаза становятся! С пустыней внутри. М-да, так не сыграешь и сейчас он вполне искренен. Оно и понятно — если здраво рассудить, то второй подобной возможности у соседа просто не будет. С такими подходами и требованиями к кандидату, "Проф", точно никого не найдет еще ближайшие лет двадцать. А столько ему не протянуть…

Тут еще совсем некстати вспомнился рассказ о его семье: о сыне — боевом летчике навсегда оставшемся в Афгане, и о жене, не перенесшей эту потерю. И подумалось, что этот железный мужик не спился, не опустился, а собрав волю в кулак продолжил жизнь. Да какую жизнь! Куда там до него нашим агентам работающим "на холоде"! Почти двадцать лет изображал из себя невзрачного пенсионера, а сам оказался гибридом инженера Гарина* и нелегала Абеля**. Это ведь какую выдержку надо иметь? И сломался он только сейчас, после моего отказа…

* Гарин — персонаж романа А.Н. Толстого "Гиперболоид инженера Гарина"

** Абель — Рудольф Иванович Абель (настоящее имя — Вильям Генрихович Фишер) — легендарный советский разведчик.

Почувствовав какой-то комок в груди я скрипнул зубами и досадствуя на свою внезапно проявившуюся сентиментальность, опять шагнул к столу. После чего, оседлав старый венский стул с высокой спинкой, произнес:

— Ладно! Я обдумаю ваше предложение.

До Сосновского видно не сразу дошло, что ему говорят. Он покивал головой, потом достал из кармана рубашки какой-то флакончик с таблетками, вытряхнул парочку на ладонь и, только поднеся руку ко рту, вдруг застыл:

— Простите?

Я вздохнул и грубовато сказал:

— Вы таблетки-то выпейте, а то вдруг сейчас от нежданной радости с вами карачун приключится. А сказал я что готов помочь. Точнее говоря обдумать этот вопрос. Вы ведь туда уже ходили и вернулись живой-здоровый. Значит и я могу сходить. Там хоть не стреляют?

Оживший на глазах "проф" суетливо закинул таблетки в рот и несколько шепелявя ответил:

— Ни в коем разе. Там все вполне спокойно. И я, на попутках довольно быстро добрался до нужного места. А потом, так же вернулся обратно.

— Понятно… ну насчет того как, куда и каким образом вы добирались, мы попозже поговорим. А сейчас мне нужно переварить полученные сведения — ухмыльнувшись я добавил — Не каждый день, знаете ли, предлагают участие в столь необычных проектах. Да еще и шантажируя перед этим!

Игорь Михайлович смущенно потупился, а потом неожиданно встал и прохромав к комоду, достал из него какую-то папку с завязками. Вернувшись к столу, он положил ее передо мной и сказал:

— Вот, чтобы вы не думали будто я решил устроить мистификацию, возьмите — он подвинул ко мне папку — Здесь несколько газет ОТТУДА — а потом, повздыхав, продолжил — Вы уж извините старика, что так получилось. Просто иного выхода не было, вот и пришлось… Но скажите откровенно, неужели вам самому не интересно посмотреть на совершенно иной мир? Это ведь… Это… — видимо не находя слов он взмахнул руками и продолжил — Это гораздо более значимо, чем полет человека к Луне или Марсу. Да в мое время…

Я фыркнул в ответ, перебивая чересчур быстро очухавшегося собеседника:

— Мне поровну, что там происходило в былые времена. И сразу скажу, чтобы не было неясностей — энтузиазмом от вашей идеи не фонтанирую. Я не этот, как его… не комсомолец, чтобы с восторженным визгом совать свою башку черт знает куда! Так что не надо моральных накачек. А пока давайте ваш талмуд. Я его дома почитаю.

Сосновский, протягивая доисторическую картонную папку с завязками, на которой крупными буквами было отпечатано "ДЕЛО N", виновато улыбнулся и тихо сказал:

— До встречи, Сережа! Я буду ждать вашего решения. И не держите на меня зла…

***

Идя домой, я сначала было ругательски ругал себя за не вовремя проявившуюся добросердечность. Надо было просто послать этого долбанного первооткрывателя и жить себе спокойно. Но позже успокоился. Чего теперь крыльями трещать без толку? Тем более что сделал все правильно. Нет, я вовсе не добросердечный человек и легкий приступ жалости никогда не заставит меня рисковать шкурой. Тут другое. Тут скорее интуиция сработала. Просто когда я увидел состояние соседа, до меня дошло — нет никакой гарантии, что после отказа, Игорь Михайлович впав в полное отчаяние, не начнет себе искать другого помощника. Причем, спешно и суетно, наплевав на всю конспирацию. И тогда всем может быть очень плохо.

Нет уж! Правильно говорят — если хочешь что-то сделать хорошо, сделай это сам. Вот и сделаю. Тем более что насколько я понял, ничего сложного в поручении нет. Если старый, больной человек смог пройти этим маршрутом, то что — я не смогу? Зато потом буду жить спокойно. Не опасаясь каждый день, что за мной придут.

Да и любопытно, черт возьми! До меня ведь только сейчас стала доходить вся фантастичность предложенного. Сначала-то было не до этого. Сначала я просто не верил рассказу. Потом перепугался того, что в одночасье стал секретоносителем высшей категории, со всеми вытекающими из этого проблемами. Тут уж не до удивления или восхищения… Потом обозлился на Сосновского за то, что он, путем ненавязчивого давления или по другому говоря — скрытым шантажом, вообще впутал меня в эту историю. Но сейчас… Епрст! Ведь еще два часа назад чинно кушал суп с клецками, переругивался с Зойкой и думать не думал что зайдя в гости к соседу, получу предложение как будто взятое из фантастических книг. Тряхнув головой, я покосился на папку. Да уж, кто бы мог подумать… Но сейчас я слишком перевозбужден чтобы ее читать. Так что надо как-то отвлечься и уже потом, на свежую голову, заняться изучением этих газет.

Придя домой я, как бы это не показалось другому человеку странным, вовсе не стал вчитываться в переданные мне материалы, а засунул папку в свою дорожную сумку и позвонил Запашному с предложением "посидеть, развеяться". Развеялись хорошо, практически до полной отключки, чего я кстати и добивался, подбивая Женьку на пьянку.

На следующий день, как положено — болел под теткино ворчание. И только в воскресенье, взял удочку, папку и утопал на озеро. Там, расположившись в тенечке положил это "ДЕЛОN" себе на колени и, не развязывая веревочек принялся размышлять на тему, что же мы имеем?

Ведь если исключить сам факт фантастической составляющей, то мне надо просто смотаться во Владимирскую область и притащить оттуда хреновину размером приблизительно со связку из двух "Шмелей"* и весом под тридцать килограмм.