— Как вы смеете, — заверещал Уэлси.

Стражник отпихнул хама со звезд.

— Молчать! По личному приказанию господина министра!

Полицейская машина взвизгнула плохими покрышками и уехала.

Уэлси сидел в своем огурце на колесах, совершенно ошеломленный. Это была уже не мелкая взятка. Это… Объяснение было только одно: связь с Землей прервалась не случайно. За ним, по поручению Шаваша, следили. Разговор подслушали.

Для Стивена Уэлси это означало катастрофу.

Как уже сказано, он не был невинным мальчиком, и за эти несколько дней некоторое количество денег перешло из его рук в руки служащих империи. Если кое-где он не мог заполучить самой тривиальной информации, то кое-где, напротив, он заполучил информацию абсолютно конфиденцальную, — и часть этого конфиденциала обреталась в его портфеле. Там же лежали и наброски проспекта эмиссии, включая разные финансовые заморочки и чуть ли не примерные цифры откатов.

Эта информация вряд ли повредила бы чиновникам империи, но, о Господи, что она могла сделать с ЛСВ-банком!

С момента блистательного возвышения Рональда Тревиса ЛСВ-банк входил в число самых высокодоходных, но не в число самых высокоморальных банков Галактики. Финансовый истеблишмент использовал любой повод, чтобы окоротить «этих бандитов», управляющие компаний, гибнущих под срежиссированными ЛСВ враждебными захватами, жаловались на подслушивающие устройства и прямой подкуп сотрудников, двое из внутреннего круга клиентов Тревиса сидели в тюрьме: один — за инсайдерскую торговлю (инсайдерская торговля — торговля ценными бумагами на основе конфиденциальной информации, не доступной другим участникам рынка. Во всех цивилизованных странах преследуется как уголовное преступление, нарушающее одно из основных правил функционирования рынка: право равного доступа к информации для всех — Прим. авт.), другой — за скверную историю с парковкой акций (парковка акций — операция, при которой инвестор, собирающий крупный пакет акций какой-либо компании (обычно — для последующего захвата компании) договаривается со своим сообщником, который приобретает часть акций на свое имя. Таким образом будущий захватчик обходит законодательные ограничения, требующие от него предоставлять сведения об общем количестве имеющихся у него акций компании после того, как оно превысит некую определенную величину — Прим. авт.).

Собственно, Теренсу Бемишу, молодому и перспективному выскочке, поддерживаемому Тревисом, в Комиссии по Ценным Бумагам дали понять, что его присутствие на цивилизованных рынках капитала несколько нежелательно, и именно поэтому Бемиш явился на Вею. Уж тут-то, в этой стране денационализируемого капитала, была масса плохо управляемых компаний и никаких биржевых правил.

И вот теперь газеты Федерации имели все шансы шваркнуть мордой об стол и Теренса Бемиша, и Рональда Тревиса, и самого Уэлси, и все это благодаря головотяпству Уэлси! Будущее представлялись молодому банкиру в самом черном свете. Тревис вышвыривал за порог и за меньшие грехи, а финансиста, которого вышвырнул даже Тревис, могли в лучшем случае принять кассиром в супермаркет.

Уэлси медленно доехал до ближайшей судебной управы, отпихнул испуганного стражника и прошел в кабинет к начальнику.

— Меня зовут Стивен Уэлси, — сказал он, — я представитель финансовой фирмы ЛСВ и прилетел из Сиднея для консультационных услуг нашему клиенту, участвующему в инвестиционном конкурсе. Только что меня остановил полицейский автомобиль под номером 34-29-57, стражники забрали документы, проекты и —скрылись. Вероятно, это недоразумение. Я надеюсь, что бумаги будут возвращены мне в течение трех часов, в противном случае оставляю за собой полную свободу действий.

Молодой полицейский чиновник испуганно сощурился на землянина, побежал в соседнюю комнату, и зашарил по клавиатуре компьютера.

— Номер 34-29-57? — наконец сказал он. — Это ошибка. В полиции нет машины под таким номером. Собственно говоря, машины под таким номером нет вообще.

Уэлси вернулся в гостиницу через три часа в самом мерзком настроении. Если он нуждался в каких-то окончательных доказательствах, что в этом государстве нет никакого закона, то он получил эти доказательства. Он промыл губу, разбитую об острый кулак полицейского или лжеполицейского, раскрыл чемодан и стал швырять в него, как попало, вещи. Он позвонил в космопорт, узнал, что ближайший рейс на Землю через одиннадцать часов, и заказал билет.

Через пятнадцать минут чемодан был упакован. Уэлси посмотрел на часы: до посадки оставалось еще десять с половиной часов. Космопорт находился в двух часах пути. Уэлси пожал плечами, подошел к занавешенному окну, откинул занавес и стал глядеть на улицу с пятого этажа. Слава богу, через двенадцать часов он покинет эту планету! Страна негодяев! Взяточников! Бездельников! О Господи, зачем он дал тому, лупоглазому, из восьмой управы, пять тысяч? Теперь, если Шаваш арестует Уэлси, он велит тому сказать, что взятка была в сто тысяч и что чиновник обещался… Ох!

Площадь перед гостиницей была ярко освещена. Напротив, чуть внизу, стоял изящный восьмиколонный храм. Перед храмом были разбиты цветники, и спрятанные среди цветов прожекторы били прямо в храм, освещая снизу мраморные колонны и репчатые завитки крыш, рассыпаясь в далеком фонтане посреди храмового дворика, соперничая с крупными спелыми звездами. «Какая красота», — вдруг подумал Уэлси.

В этот миг в дальнем конце площади появилась машина. Она проехалась по кромке цветника, раздавила один из прожекторов, вильнула по полосе встречного движения и остановилась у подъезда гостиницы, внизу. Останавливаясь, она въехала в стоявший впереди грузовичок, но несильно, сантиметров на десять. Уэлси вылупил глаза.

Дверца машины открылась, и из нее высадился Бемиш. Два швейцара побежали к нему из стеклянного подъезда. Бемиш шагнул сначала вправо, а потом влево. Засим он поднял голову и, качаясь, стал созерцать освещенный вход. Вздохнул и — сел на тротуар. Даже с пятого этажа было видно, что Бемиш пьян в стельку.

Уэлси пожал плечами и пошел вниз.