Задача психиатра состоит не в том, чтобы разрушить болезненный мир, оставив пациента один на один с жестокой и враждебной реальностью. Главная цель врача - сделать реальный мир более притягательным, интересным, значимым и приоритетным для больного, чем мир патологический. Полноценная жизнь в реальном мире — крепкая семья, нормальное общение, интересная и перспективная работа, широкий мир увлечений, творчество — всё это должно перевесить на чашах внутренних весов пациента сомнительную ценность болезненных фантазий и галлюцинаторных переживаний. И врач-психиатр должен стать верным союзником и помощником пациента на этом пути. Это — нелёгкий путь как для пациента, так и для врача. Проще всего насильно накормить человека таблетками или напичкать сильно действующими уколами. Намного сложнее — но и несравненно эффективнее! — сделать так, чтобы он сам сделал шаг навстречу здоровью, осуществил сознательный и твердый выбор в пользу реальной жизни в реальном мире, и стал активно содействовать собственному выздоровлению. Только тогда мощное действие современных медикаментозных препаратов, без которых, к сожалению, при лечении шизофрении пока не обойтись, станет максимально эффективным, и будет направлено на пользу пациенту.

История Дениса служит хорошей иллюстрацией сказанного. В первых беседах с ним отчётливо прослеживаются проявления диссимуляции. Денис отрицает наличие основных симптомов шизофрении — галлюцинаций, измененного восприятия, расщепления, и тщательно скрывает свои бредовые убеждения. Несмотря на то, что пациент, в общем, настроен довольно доброжелательно по отношению к психиатру (что, кстати, встречается нечасто), он явно не намерен рассказывать об истинных причинах своего состояния. Его цель ограничивается лишь избавлением от страха. Однако ряд оговорок и случайных фраз, оброненных пациентом, и подкреплённых в дальнейшем результатами бесед с близкими больного, позволяют психиатру предположить наличие у больного развернутой бредовой системы и выраженных галлюцинаций. Тем не менее, понимая, что грубое вторжение в сложный и противоречивый мир больного шизофренией способно лишь усилить естественное при этом заболевании недоверие, оттолкнуть пациента, заставить его ещё глубже спрятать болезненные переживания, врач не торопится любой ценой «вытянуть» у Дениса подробности его истинных переживаний. Первые беседы с пациентом были направлены прежде всего на установление искреннего доверия, создание нормальных межличностных отношений. Психиатр понимал, что в данном случае нельзя ограничиться поверхностным, симптоматическим лечением, устранив лишь симптомы страха, и оставив больного один на один с тягостными и болезненными бредовыми и галлюцинаторными переживаниями. Если бы врач поступил именно так, болезнь ушла бы «вглубь», продолжая быстро прогрессировать, и её исход мог быть весьма неблагоприятным для Дениса. Оставленный один на один с несущим угрозу, подавляющим его миром болезни, пациент, как правило, обречен. Поэтому усилия врача, направленные на установление контакта с больным, всегда оправданны, всегда необходимы, и время, затраченное на выполнение этой сложной, но крайне важной задачи, окупится сторицей высокой эффективностью лечения.

В описываемом нами случае на установление полноценного доверительного контакта с пациентом также потребовалось некоторое время. Однако впоследствии, когда Денис убедился, что истинная цель врача — помочь ему в преодолении тягостных и опасных симптомов заболевания, он постепенно стал доверять психиатру всё более и более скрытые, глубинные переживания. В результате перед нами открылась масштабная картина патологического мира — с множеством действующих лиц, столь же удивительных, сколь и необычных, с острейшими и драматическими событиями, удивительными превращениями и поразительными, находящимися за гранью обычного понимания, представлениями. Эту картину сегодня мы можем представить читателю. Сам Денис, ознакомившись с этими записями, согласился с их публикацией, высказав при этом несколько ценных замечаний, которые мы учли. Он также предложил нам свою собственную оригинальную теорию шизофрении, которую мы с удовольствием представим читателю в главе, посвящённой причинам этого заболевания.

А сейчас вернемся к первому дню пребывания Дениса в больнице.

Денис:

«Нервное истощение? Психический срыв? Депрессия? Меньше всего меня волнует, как это называется. У меня просто на душе плохо, понимаете?..

Я знаю, вы хотите помочь мне. Но, честно говоря, сомневаюсь, что это возможно. Думаю, никто не может помочь мне. Был один человек, он, наверно, смог бы. Но его нет...

Вы спрашиваете, почему я здесь? Я не знаю, как лучше объяснить... В общем, так совпали обстоятельства... Наверно, это было неизбежно. В общем, я думаю, что рано или поздно я всё равно попал бы сюда.

Знаете, вы первый человек, который захотел выслушать меня. Я вижу в ваших глазах доверие. Я столько раз пытался рассказать людям о том, что знаю, но мне никто не верил! Понимаете, никто! Меня начинали успокаивать, говорили, что я всё выдумал, что это нервное, что всё пройдёт... Ничего не прошло! Я просто перестал доверять людям. Я понял, что нельзя объяснить человеку то, чего он не способен понять. Это всё равно, что втолковывать неразумному младенцу теорию относительности. И тогда я замкнулся в себе... Интроверсия, так, кажется, это называется у психологов? Знаете, я в последнее время стал интересоваться психологией. Я вообще-то технарь, никакого отношения к психологии не имею, просто мне очень хотелось понять — правда ли то, что со мной случилось, бывает ли такое на самом деле, или это просто игра воображения? К сожалению, я не нашёл ответа в психологии. Зато я нашёл его в другом месте. Но это отдельная тема...

Что меня сейчас беспокоит? Да, в обгцем-то ничего... Это была инициатива матери, чтобы обратиться к вам. Как я сам к этому отношусь? Мне всё равно... Вы говорите, что, возможно, сможете помочь мне справиться с проблемами, если я сам этого захочу? Избавиться от того, что меня тревожит, беспокоит, что мне неприятно? Не знаю, не знаю... Я хотел бы вам верить. Но я не знаю, могу ли я вам доверять... Вера и доверие — это разные вещи, понимаете? Если бы я мог получить какое-то доказательство, что вы меня не обманываете, что вы действительно можете мне помочь... Ну хорошо, я скажу вам.

Страх! Вот что меня беспокоит. Страх! Я боюсь. Если вы сумеете избавить меня от страха, это будет доказательством вашего могущества. Тогда я поверю, что вы и в самом деле сможете мне помочь. Ведь это возможно? Есть же какие-то таблетки, уколы против страха? Я перепробовал все транквилизаторы, которые смог достать. Реланиум, гидазепам, сонован, адаптол... Первое время они помогали, самое большее два-три раза, но потом страх возвращался. Может, у вас есть какие-то более мощные препараты?

Вы говорите, что можно подавить страх на время, но чтобы избавиться от него, надо знать его причину? Подавите мой страх хотя бы на неделю, этого будет достаточно. За неделю всё решится. Через неделю всё будет ясно. Либо да, либо нет. Если я сумею сделать... то, что должен сделать, то никакие таблетки мне будут не нужны. И не только мне. А если не успею... Если не успею — значит, они победили. Тогда таблетки мне тоже вряд ли понадобятся. А впрочем, может, тогда они запрут меня именно сюда, в эту больницу. И у вас будет возможность пичкать меня таблетками и уколами до самой смерти...

Кто — они? Неважно. Вы сказали, что поможете мне, если я этого захочу. Я хочу, чтобы вы избавили меня от страха. Страх парализует. Вы знаете математическую формулу страха? Я вывел её. Вывел формулу страха. Долгими бессонными ночами, когда ужас сочится из всех щелей, когда душа превращается в лёд, когда ты бросаешь всё, и бежишь, бежишь, куда глаза глядят - из дома, из города, из мира, лишь бы подальше от страха — вот когда приходит знание таких формул. Это универсальное знание, потому что математика — это универсальная наука. Всё на свете можно описать на языке математики. Страх, удовольствие, радость, счастье, горе, смерть, рождение, жизнь - всё можно выразить в формулах, в математических выражениях. Впрочем, это вам вряд ли интересно... Это у вас чей портрет висит? Фрейд? Странно, я совсем по-другому представлял себе Фрейда. Я думал, он такой здоровенный мужчина, чёрный, бородатый, лохматый, а он — лысый старик. Старики приносят несчастье. Все беды на свете от стариков. Какая беда от Фрейда? А вы не знаете? Или притворяетесь, что не знаете? Фрейд разрушил мир. Он разрушил старую добрую викторианскую цивилизацию — целомудренную, чопорную, упорядоченную. И что он дал взамен? Взрыв, переворот, революции, разруху! Хаос!