Я вернулся в общежитие уже за полночь. Мой сосед спал. Я включил настольную лампу, взял толстую тетрадь и вдруг понял, что не помню ни одной формулы. Даже приблизительно. И тут я по-настоящему испугался. На минуту мне даже показалось, что у меня отнялись руки и ноги. Я с ужасом подумал, что мне ни за что не воспроизвести ни единого выражения из тех, что я сегодня видел. От этого меня охватила такая тоска, такое отчаяние, что я едва не умер. Но потом я подумал: а что, если попробовать мысленно произнести какое-нибудь слово? Я мысленно произнес: «корова», и тут же у меня в голове возникла формула коровы. Это была та самая формула, что я видел сегодня на берегу, знак в знак. Я стал переписывать её в тетрадь, и пока я писал, формула медленно плыла у меня перед глазами, так что мне оставалось только перенести её на бумагу. Как только я записал последний знак, формула в голове исчезла.
Я не выдержал и громко засмеялся. Мой сосед заворочался во сне. Я посмотрел на него, и тут мне пришла в голову прикольная идея. Я мысленно произнес: «Виталик Прокопенко», и тут же у меня в голове появилась формула моего соседа. Это была очень сложная и длинная формула: всё-таки человек — не корова. Сложнее всего были математические выражения, описывавшие эмоции, переживания и мышление моего соседа. Но тем не менее весь он был здесь, у меня в голове — вся его жизнь, его чувства, его мысли в математических формулах и выражениях. В комнате было как бы два Виталика Прокопенко — один храпел на кровати, а второй был у меня в голове, «упакованный» в стройный язык математических формул.
Я снова испытал ощущение эйфории, удовольствия от того, что мне доступно это знание, эта возможность — возможность, которой нет больше ни у кого.
Я экспериментировал с формулами до утра. И при каждом мысленном произнесении какого-нибудь слова в моей голове тут же появлялась формула, математический код, исчерпывающе описывающий этот предмет или явление. Правда, мне не удалось увидеть формулы любви, вечности, бессмертия, здоровья, богатства, удачи, везения, безопасности и некоторых других. Вместо них я видел только пустой серый фон, как на мониторе в режиме ожидания. Сколько я ни произносил эти слова, формулы не появлялись. Но я понимал, что это временное ограничение. Рано или поздно я узнаю и их. Это был только вопрос времени...»
Людмила Александровна, мать Дениса:
«... Не замечала ли я каких-то странностей в поведении Дениса позапрошлой осенью и зимой? Это на втором курсе? Да нет, ничего особенного не было. По крайней мере, я не могу ничего такого вспомнить...
Чем он занимался дома? Да как обычно, тоже ничего странного. Валялся на диване, смотрел телевизор и DVD, как всегда много читал, что-то писал, работал на компьютере... Ну, по дому помогал, конечно... В общем, всё как всегда...
Осенью он приезжал ненадолго, буквально на три дня — взял зимние вещи, какие-то книги, диски — и уехал. А зимой он был дома на каникулах. Это было, наверно, недели две, может, чуть больше. И тоже — ничего особенного...
Хотя, знаете, вот вы сейчас спросили, и я вспомнила. Он действительно выглядел тогда не совсем обычно. До этого Денис был спокойным таким, тихим, каким-то отстраненным. А тут прямо сияет. Улыбается, шутит, всякие байки рассказывает, а ведь он вообще-то неразговорчивый... Я тогда радовалась за него, ведь Денис всегда такой серьезный, задумчивый, даже улыбается редко...
А зимой, это было сразу после Нового года, он куда-то исчез из дому на целый день. Утром ушёл — и до ночи где-то шатался. Я вся изнервничалась — телефон его выключен, где Денис - не знаю, он не предупредил меня, просто выскочил из дома - и всё. Я думала, погуляет часик-другой и вернется, а тут уже ночь на дворе, а Дениса нет...
Вернулся он такой возбужденный, счастливый, я бы сказала, даже ненормально счастливый. Я, честно говоря, подумала даже, что он курил что-то такое... наркотическое. Ну, неестественное это было веселье, ненормальное. Я тогда, конечно, вспылила, накричала на него — это и понятно: пропадал неизвестно где целый день, да ещё пришёл какой-то... странный. Помню, я высказала всё, что думала о его дружке, об их компании - я ведь была уверена, что Денис у них курить научился. Но Денис как-то равнодушно к моим переживаниям отнесся. Сказал, что я ничего не поняла, и что вряд ли пойму. А тут муж вышел, отчим Дениса, успокоил меня, на Дениса прикрикнул, в общем, как-то оно тогда уладилось...
А больше — ничего особенного. В позапрошлом году ничего такого не было. Все эти странности с Денисом начались позже, в прошлом году, осенью. А потом, зимой, на каникулы, он приехал уже совсем больным...
А на втором курсе — нет, ничего такого не было. По крайней мере, я не помню...»
Денис:
«...После той встречи с ними я каждый день экспериментировал с формулами. Мне удавалось перевести в математическое выражение почти все предметы или явления, которые окружали меня. Некоторые, наиболее красивые и точные формулы, я переписывал в тетрадь. Со временем почти вся она оказалась заполнена формулами и уравнениями. Я тщательно скрывал эту тетрадь, чтобы никто, даже случайно, её не увидел. Днём я носил тетрадь с собой, а на ночь прятал под матрац. Однако в конце концов мне показалось мало того, что я знал и умел. Я постоянно вспоминал слова Средней: математически можно выразить всё на свете, и от этих слов меня охватывало такое волнение, такая дрожь... Я хотел сформулировать универсальный код Вселенной - формулу Бога, с помощью которой он создал мир. Ведь в Библии сказано, что до начала времен не было ничего, и даже когда Бог сотворил небо и землю, «земля была безвидна и пуста, и тьма над бездною; и дух Божий носился над водою»... Понимаете, мира ещё не было, а его математическая формула уже была! И по этой формуле Бог создавал и небо, и землю, и всё, что есть на ней. Если бы удалось получить эту формулу - формулу Бога - то удалось бы воспроизвести процесс сотворения мира, создавать новые вселенные, новые миры...
Само собой, эта формула не просто сложна. Она невероятно сложна. Она настолько сложна, что даже осознание её сложности — это задача на грани человеческих возможностей. Я думаю, что эта формула бесконечна. Бесконечна в математическом понимании этого слова. И, конечно, я понимал, что сам никогда не смогу её получить. Помочь мне могли только они. Я ждал их каждый день, каждую минуту. Но всё напрасно. Они не появлялись.
Естественно, я рассказал обо всём, что произошло, Руслану. Я сказал, что теперь, благодаря им, передо мной открылась уникальная возможность, и что моей целью является раскрытие универсального математического кода Вселенной. При этих словах он как-то помрачнел, хотя, возможно, мне это просто показалось. Вообще, тогда больше говорил я, а Руслан слушал. Я сказал, что уверен, что в течение года мне удастся закончить работу по поиску универсальных математических кодов, что это будет настоящий прорыв в науке, это будет означать раскрытие всех тайн Вселенной и возможность теоретического моделирования любых процессов и явлений, не выходя из кабинета. Помню, Руслан вдруг резко оборвал меня и спросил: «А зачем?». Я не понял и переспросил:
«Что - зачем?»
«Зачем нужно моделировать любые процессы?»
«Как — зачем?! Чтобы иметь возможность их воспроизводить!»
«И какой процесс ты воспроизведешь первым?» — спросил он.
Помню, этот вопрос поставил меня в тупик. Я сказал, что как-то не задумывался над этим, что я — теоретик, моё дело создавать научную базу, а практическое использование моделей - это дело других людей. И тогда Руслан задал мне ещё один вопрос. Вопрос, который меня, признаюсь, шокировал. Он спросил:
«А ты не задумывался, что те люди, которые получат твое открытие, могут использовать его во вред другим?»
Я ошарашено спросил: «Как это?»
«Ну, например, создав новые виды оружия, или технологам воздействия на психику, или ещё что-нибудь в этом роде».
Я растерялся и не нашёл, что ему возразить. Тогда Руслан стал говорить, что наш мир несовершенен, что мы ещё не пришли к разуму как таковому, что мы, по сути, остались животными, и те люди, которые нами правят, ничем не отличаются от вожаков в обезьяньих стадах — ими движут те же примитивные инстинкты власти, обладания, агрессии... Он говорил, что до тех пор, пока люди не научатся жить по-человечески, то есть не убивая и не преследуя друг друга из-за расовых, национальных и экономических мотивов, им нельзя давать в руки подобные открытия. Он сказал, что уровень технологий уже сегодня критически превзошёл уровень сознания человечества, и мы стоим на грани самоуничтожения. А если дать нам универсальный код, мы просто уничтожим и себя, и Землю, и Вселенную. А потом он произнес очень странную фразу. Я запомнил её дословно, хотя смысл понял намного позже. Он сказал: «Если это и есть высший разум, тогда жить не стоит».
