Минут пять у меня где-то внутри трепыхалась совесть, но после грозного "надо!" она притихла, а по написании бумажки "Танечка, как-нибудь на паузе найдите в Англии начинающего писателя Рафаэля Сабатини и под каким-нибудь предлогом всучите ему пару тысяч фунтов" успокоилась окончательно.

Я даже не стал еще раз оглядывать свой внешний вид, во-первых, уже насмотрелся, а во-вторых, перед кем выделываться-то, все свои. Да и погоны бригадирского мундира мне лишний раз видеть не хотелось, они соответствовали полковничьим, то есть были вообще без звездочек — с такими украшениями на плечах я казался себе каким-то недомайором. Так что я просто дождался, пока не то дворецкий, не то мажордом (или это одно и то же? попугай, короче) не провякал мое имя, и вошел. Гоша с Машей уже присутствовали.

— Ах, Георгий Андреевич, с вашей стороны это просто нечестно! — поднялась мне навстречу вдовствующая императрица.

Я в последний момент удержал на языке вопрос "чего?" и просто недоуменно поднял брови.

— Вы должны были предупредить, что от вашей книги невозможно оторваться! — продолжала Мария Федоровна. — Я читала всю ночь, и теперь выгляжу совершенно ужасно. Но, надеюсь, вы отнесетесь к этому снисходительно…

Я присмотрелся — ерунда, нормально она выглядит, с первого взгляда больше сорока и не дашь, да и со второго больше пяти не добавишь. Но, подумав, эти мысли тоже озвучивать не стал, а вместо этого сходу сымпровизировал комплимент:

— Так это, пожалуй, и к лучшему, вы и сейчас выглядите, с моей точки зрения, совершенно ослепительно. И если бы не ваша ночь над книгой, я бы уже пропал, а так могу еще немножко потрепыхаться.

Маша показала мне большой палец, императрица благосклонно улыбнулась и пригласила к столу. За едой племянница улучшила момент и шепнула мне на ухо:

— В койку сразу после обеда потащишь или отложишь до вечера? Не советую, дама с утра в предвкушении…

— Брысь, еще всякая мелочь меня учить будет, сам разберусь.

Маша фыркнула и уткнулась в какой-то салатик.

— Вы рассказали что-то смешное? — поинтересовалась императрица.

— Да так, анекдотик один, — сказал я, откладывая в сторону вилку.

— Да, мне говорили, что в вашем кругу слово "анекдот" означает очень короткую и очень смешную выдуманную историю. Очень интересно, а мне не расскажете?

Я судорожно перебрал в памяти имеющиеся там анекдоты. Репертуар получался тот еще…

Э-э-э… Тут есть одна тонкость, — промямлил я. — Они несколько… э-э-э… специфичные.

И чего мнусь, подумал я, самое время открыть даме неизвестный ей пока пласт народного творчества.

— В общем, так. Условно анекдоты можно разделить на совсем приличные, не совсем приличные, совсем неприличные и похабные. Вот вам для знакомства совсем приличный, — и я выдал самое пристойное из своего запаса:

Мария Федоровна некоторое время непонимающе смотрела на меня, потом поперхнулась, видимо, в деталях представив себе картину, и наконец расхохоталась.

— Да уж, — сказала она, отсмеявшись, — слушать истории из следующих трех групп лучше, пожалуй, будет не за обедом.

После трапезы мы с императрицей прошли в курительную комнату (интересно, она тут и раньше была или для меня организовали, чтоб не дымил где попало?). Дама начала беседу:

— Жаль, что вы не можете все свое время посвятить творчеству, у вас есть все задатки великолепного писателя, правда, по вашим речам иногда этого не скажешь (не удержалась от шпильки, подумал я). Но увы, я понимаю, век, в котором мы с вами живем, оставляет мало времени на изящные искусства… Я очень рада, что у вас установились нормальные отношения с Алексеем Александровичем, это достойнейший человек большого ума, но, увы… не государственного. А вот Сергей Юльевич… я знаю, вы с ним неплохо ладите. А вот насколько вы ему доверяете, можно поинтересоваться?

— Смотря в чем, — пожал плечами я. — В конкретных делах, например с заводом "Наваль", я ему доверял полностью и вроде правильно делал. А вот в стратегических вопросах… тоже, конечно, доверяю, примерно вот настолько, — я показал треть мизинца.

— Это вы слишком подозрительны, — рассмеялась императрица, — я считаю, что Сергей Юльевич достоин как минимум втрое большего доверия. Во всяком случае, в деле создания у Ники преувеличенного представления о безвыходности некоей будущей ситуации я бы на него положилась… Однако мне хотелось бы уточнить одну вещь. Наверняка вы понимаете, что сразу после смены монархов необходимо будет четко отмежеваться от ошибок предыдущего царствования… и нужны будут конкретные олицетворения этих ошибок. Так вот, я хотела бы предостеречь вас от мысли примерить эту роль к Ники.

— Да что вы, Мария Федоровна, я даже и не думал, — вполне искренне сказал я. — Поливать грязью предшественника — не самое умное занятие, я это понимаю уж никак не хуже вас, был у меня один лысый знакомец с таким хобби, я насмотрелся. Но вот найти виноватых среди ближайшего окружения ушедшего — это, извините, святое дело, без этого никак.

— Вы уже подумали над конкретными кандидатурами?

— Пока только предварительно, особо не углубляясь, и что-то мне не очень нравятся двое из великих князей, Александр Михайлович и Сергей Александрович.

— И Сандро тоже? — удивилась императрица. Хотя… пожалуй, вы правы, есть в нем что-то такое… Интересно. Но ведь это не весь список, как я понимаю?

— Не весь, таким коротким он быть ну никак не может. И, знаете, у меня к вам просьба. Я ведь человек простой, в интригах не искушенный, по наивности могу кого-то и пропустить… Вы мне со своей стороны не поможете?

— Помогу, не волнуйтесь, — кивнула Мария Федоровна.

— Буду вам очень благодарен. И , если можно, не только имена, но и в чем носители этих имен были не правы, а то вдруг я про них что-то не так подумаю?

— М-м… хорошо, я помогу вам и в этом вопросе. Думаю, где-то месяца через два мы сможем уточнить детали. Ну, а теперь, мне кажется, можно слегка отвлечься и от политики, и от искусства. Вроде вы со мной хотели обсудить еще какую-то тему, кроме этих двух, или я ошибаюсь?

— Да как тут можно ошибиться, — удивился я, — разумеется, хотел, сейчас тоже хочу, а уж как к вечеру хотеть буду, это у меня даже слов не хватает описать.

— Ну, значит, — улыбнулась собеседница, — до вечера у вас есть время, придумайте недостающие слова, и, пожалуй, где-то часов в десять я не откажусь их выслушать.

— Вы меня буквально окрыляете, — сообщил я и машинально пощупал карман, на месте ли упаковка презервативов. — Так что нам, наверное, можно вернуться к молодежи?

До вечера мы как раз успели пообщаться с Макаровым. Он с интересом отнесся к моей бумажке с артиллерийской математикой, сказав, что отдельные моменты уже проработаны, но так как предложено, в комплексе, задача еще не решалась. И неизвестно, может ли она вообще быть решена в приемлемые сроки, потому что факторов, влияющих на параметры выстрела, гораздо больше, чем задействовано у меня. Тут и температура, и износ ствола, причем по мере стрельбы они меняются. На рассеяние влияет качка, причем по разному для разных кораблей, и даже режим работы машин. Наконец, снаряды и заряды даже из одной партии заметно отличаются друг от друга.

— Но ведь мешочки с порохом можно взвешивать с точностью до десятой процента, — удивился я, — а потом досыпать или отсыпать. Снаряд, хоть его можно взвесить и измерить, подпилить вряд ли получится, но их можно хотя бы рассортировать и нанести прямо на них поправочные коэффициенты!