Делать нечего, Леве пришлось вылезать из экипажа и раскланиваться, здороваться, пожимать руки, благодарить.

Милочка отколола от груди свой большой пунцовый розан и непременно желала вдеть его в петлицу Субботину.

— Это я для вас, Левочка, для вас сорвала! — говорила она, опуская глазки и жеманясь. — Самый лучший, самый большой цветок из нашего сада!

— Очень благодарен, но зачем же… — немного сухо процедил Лева и, чувствуя на себе насмешливые взгляды Кокочки, немного покраснел и сконфузился. — Зачем же, вы бы лучше его моей сестре дали, к ее белому платье он скорее пойдет, чем к моей старой, пыльной тужурке.

Однако Милочка настаивала, и опять-таки волей-неволей пришлось разыгрывать галантного кавалера и, слегка нагнувшись перед девушкой, покорно выжидать, пока она медленно вдевала свой пунцовый розан в петлицу его дорожной тужурки.

«Воображаю, как я хорош в эту минуту! — внутренне злился Лева, чувствуя себя смешным. — Настоящий кулич пасхальный!»

И сознание, что Кокочка и Лиза также, вероятно, находят его смешным, еще более сердило юношу.

— Однако домой пора! — проговорил он, быстро выпрямляясь и решительно отходя от Милочки.

— Лиза, ведь ты со мною, конечно? Едем! А то к обеду опоздаем, бабушка и мама уже, вероятно, ждут нас!

Лиза неохотно последовала за братом: ей было гораздо веселее у Назимовых, особенно с тех пор, как к ним приехал гостить молодой и веселый Кокочка Замятин.

— Вы, разумеется, зайдете к нам вечерком? — любезно проговорила она, обращаясь к подруге и молодому офицеру.

— Ну уж не знаю, право, не лучше ли будет до завтра отложить наш визит? — ломалась Милочка, кокетливо поглядывая на Леву. — Ваш брат, кажется, очень устал сегодня, и ему, вероятно, не до гостей!

Она надеялась, что Лева начнет упрашивать ее, но Лева и не подумал об этом.

— О да, я ужасно устал! — поспешил он согласиться. — И сегодня нам впору вместе с курами спать залечь!

«Вот урод-то! — сердито подумала Лиза. — Хоть бы уж из вежливости промолчал!»

Она бросила красноречивый взгляд в сторону Замятина и с недовольным лицом направилась к тарантасу.

— Какой ты невежа, Лева! — начала Лиза укоризненно, как только они немного отъехали. — Неужели ты не мог из учтивости пригласить их?

— Ах, отстань ты от меня, ради Бога, с этой кривлякой! — рассердился Лева. — Очень-то мне нужно весь вечер возиться с нею! Во-первых, я действительно устал, а во-вторых, я вовсе не желаю занимать посторонних в первый же день моего приезда; ты ведь знаешь, как давно я не видел бабушку и маму!

— Скажите пожалуйста, какие сентиментальности! — презрительно проговорила Лиза, пожимая плечами, и хотела еще что-то прибавить, но в эту минуту тарантас уже подъехал к даче Субботиных. На крыльце стояли Надежда Григорьевна и бабушка.

— Господи, да никак ты еще вырос за это время! — весело воскликнула Надежда Григорьевна, обнимая сына.

— Ах нет, нет, это только кажется, потому что он так осунулся и похудел! — уверяла бабушка, тревожными глазами оглядывая с ног до головы своего любимца.

Юноша переходил из объятий в объятия, но, по-видимому, ему еще кого-то недоставало, кого-то он искал глазами, с удивлением и с беспокойством оглядываясь кругом.

— Бабушка! — проговорил Лева тихонько. — А где же Иринка, почему ее нет с вами?

Но Прасковья Андреевна расплачивалась в эту минуту с кучером и не слыхала его вопроса.

— Пойдемте обедать! — громко позвала Надежда Григорьевна. — Лева, должно быть, ужасно проголодался.

— Да, да, это правда! — согласился юноша. — Но позвольте мне раньше немного помыться и сбросить эту пыльную тужурку, я прямо умираю от жары! Бабушка, где вы устроили мою комнату в этом году? Отведите меня, пожалуйста.

Леве хотелось улучить минутку, чтобы остаться наедине с Прасковьей Андреевной.

Отсутствие Иринки начинало серьезно беспокоить его.

— Пойдем, пойдем! — охотно согласилась старушка, гордившаяся комнатой для внука.

— Ах какая прелесть! — воскликнул Лева, останавливаясь на пороге и с удовольствием оглядывая свою уютную комнату с кисейными занавесками, белоснежной постелью и широким турецким диваном. — Какая прелесть, бабушка, вот где хорошо-то будет мне отдыхать теперь! А это что?

В простенке между двух окон, над письменным столом, висел большой лист бумаги, густо исчерченный синим карандашом.

Лева быстро подошел к столу.

«А!.. Ну, слава Богу, значит, здорова!» — подумал юноша и с ласковой улыбкой принялся разглядывать знакомые ему размашистые фигуры.

Леве, разумеется, не нужно было называть автора этого чудного произведения.

— Бабушка, но почему ее нет? — спросил он наконец. — Разве Иринка не знала, что я должен был приехать сегодня?

— Разумеется, знала, я и сама, признаться, немного дивлюсь! — ответила старушка. — Ведь вон она тебе эту картину в подарок приготовила; вчера чуть ли не целый час работала над нею в моей комнате, а потом все хлопотала, чтобы я непременно ее на самое видное место повесила, и даже сама для этого две булавки принесла. Так ты уж, пожалуйста, не бросай этот лист до ее прихода, а то Иринка обидится и подумает, что я не хотела исполнить ее просьбу.

— Да что вы, что вы, бабушка! — даже возмутился Лева. — Пусть он, пожалуй, всегда висит тут! Милый Жучок! Но почему ее нет?

— Должно быть, Дарья Михайловна не пустила, ты ведь знаешь, какая она чудачка: наверное, решила, что посторонние сегодня помешают.

Лева сменил тужурку на белый китель и отправился с бабушкой в столовую.

За обедом он все время рассказывал домашним подробности о своих экзаменах и казался страшно доволен, что наконец вернулся к себе.

За кофе, который прислуга принесла на балкон, Леве были торжественно переданы подарки. Он сейчас же надел подаренные золотые часы и начал с увлечением рассматривать купленные бабушкой книги. Прекрасные ботанические атласы также имели большой успех.

«Ну, этим мы будем вместе с Иринкой наслаждаться! — подумал Лева, и ему вдруг стало ужасно скучно без своего маленького Жучка. — Хорошо бы повидаться с нею!»

— О чем ты так задумался, Лева? — ласково спросила бабушка, положив руку на его плечо.

— А вот мы сейчас развеселим его! — засмеялась Лиза и с сияющим лицом выбежала в сад.

На большой дороге уже виднелись голубое платье Милочки и высокая, сухощавая фигура Кокочки Замятина в белом кителе.

— Бабушка! — тихонько проговорил Лева, прижимая к губам руку старушки. — Вы не рассердитесь, если я на часочек уйду теперь?

— В овраг?

— Да, в овраг!

— Ну, беги, беги, там рады будут! — улыбнулась Прасковья Андреевна. — Да смотри только по дороге с гостями не повстречайся — задержат; пройди лучше через мою комнату, она во двор выходит.

Лева еще раз прижал к губам руку бабушки и быстро прошел в ее комнату.

Летний жаркий день медленно догорал, заходящее солнце золотило верхушки деревьев, и в его розовых лучах и небо, и речка, и «Сад Снегурочки» — все казалось розовым.

Иринка сидела на своей дерновой скамейке, окруженная высоким тмином, и в сиянии этой вечерней зари сама походила немного на большой полевой цветок.

Девочка сидела печальная, уронив руки на колени; у ног ее валялся большой букет белых ромашек, сорванных для Левы, которые ей так и не удалось преподнести ему.

Другие встретили Леву и теперь, вероятно, сидят с ним и разговаривают… Милочка, Замятин, только ее, Иринки, там нет, она посторонняя, сказала мама… помешать может.

Крупные слезы навернулись на глаза девочки и повисли на длинных ресницах.

Но, Боже, что это? Уж не показалось ли ей?… Чьи-то быстрые шаги… неужели сюда? Да, сюда… шаги приближаются… И вдруг в конце лужайки промелькнула знакомая гимназическая фуражка!..

— Ау! Черный Жук, где ты?

— Лева! — слабо вскрикнула Иринка и почувствовала вдруг, что не может бежать — ноги не слушаются. — Лева!

Лева уже стоял около нее.

— Иринка, ты плачешь? О чем? — Он с беспокойством вглядывался в личико девочки, мокрое от слез. — Жучок мой, о чем?