На минуту голубые глаза девушки злобно задержались на Иринкином личике.

— Право, мне кажется, — продолжала она, — ты способна вообразить, что бедному Левочке может доставить удовольствие возиться с такой маленькой глупой девчонкой!

Иринка бросила в ее сторону негодующий взгляд, но не прибавила больше ни слова и, гордо отвернувшись, быстро пошла по дороге вперед.

Кокочка находил эту маленькую сценку очень забавной, и ему тоже захотелось немного подразнить Чернушку. И то сказать, уж больно тут все носятся с нею!

— Кузиночка, а вы не заметили, как Лева все время смотрел в нашу сторону?! — проговорил он нарочно громко. — Вы какую кадриль танцуете с ним?

— Он просил меня оставить для него котильон, как наиболее продолжительный танец, — опять соврала Назимова. — Вероятно, это будет наш последний бал в Муриловке, а перед отъездом нам нужно еще так много… так много сказать друг другу!..

Замятин и Милочка рассчитывали, что Иринка опять рассердится и повернет к ним свое негодующее, пылающее личико, но ребенок, казалось, даже и не слыхал их.

Молча, с поникшей головой, возвращалась теперь домой Красная Шапочка. Все ее недавнее оживление потухло.

«Так, значит, вот что, Лева только из жалости так много возился с нею на базаре, чтобы угодить бабушке, а теперь, отправив ее домой, вероятно, даже рад, что отделался от нее, и, конечно, не дождется вечера, когда он будет танцевать и веселиться с большими, с этой противной злюкой Милочкой».

Непрошеные слезы обиды так и навертывались ей на глаза, но из гордости Иринка ни за что не хотела показать, что она плачет, и усердно закрывала лицо огромным букетом Муриловского барина. Не умея лгать сама, бедная девочка всему поверила и теперь желала только одного — как бы ей поскорей добраться домой и там на воле хорошенько выплакаться.

Ах, если бы мама догадалась и послала за нею кухарку к Субботиным!

— Ну что же, моя ласточка, как удался базар?! — ласково встретила ее на балконе бабушка, с нетерпением поджидавшая свою любимицу.

Старушка была уверена, что Иринка с восторгом кинется ей навстречу и начнет рассказывать обо всем случившемся, а между тем ребенок стоял молча перед нею и выглядел таким печальным и бледным, что бабушка даже испугалась:

— Да что с тобою, ты здорова?

Вместо ответа Иринка порывисто бросилась на шею старушке и, спрятав личико у нее на плече, горько и жалобно разрыдалась.

Чудный букет махровой гвоздики и чайных роз выпал из рук девочки на пол, но она уже не думала о нем.

Бабушка совсем растерялась:

— Иринка, говори же, здорова ты, что опять случилось с тобою?

— Ах, Господи, бабушка, как скучно, ну вот опять: что случилось да что случилось! — с досадой воскликнула Лиза, вошедшая вслед за Иринкой на балкон. — Да говорю вам, одни ломанья только! Выругайте ее хоть раз хорошенько! Право, даже противно, до чего вы с Левой избаловали ее; скоро никому в доме проходу не будет от ее капризов.

Бабушка начала догадываться, в чем дело, и строго взглянула на Лизу.

— Опять, значит, дразнили ребенка.

В эту минуту у калитки сада показались несколько разодетых молодых дам и молодых людей, и хозяйка дома должна была поспешить навстречу своим гостям.

— Мы с тобою еще после поговорим об этом! — сухо заметила Прасковья Андреевна, обращаясь к Лизе, и, взяв Иринку за руку, быстро отвела ее к себе в комнату. — Посиди тут! — ласково проговорила она. — Успокойся немножко, я сейчас вернусь к тебе, и ты тогда мне подробно расскажешь, что с тобою случилось, хорошо?

Прасковья Андреевна ушла, и Иринка осталась одна в ее спальне.

— Ну что, небось рада теперь, маленькая сплетница! — с сердцем кинула ей Лиза, заглядывая в комнату. — Смотри же, не забудь в подробностях рассказать бабушке, как тебя тут все мучают и обижают. Должно быть, приятно сознавать, что из-за тебя вечно делают замечания другим?!

Лиза сердито захлопнула за собою дверь и, стараясь придать своему лицу как можно более приветливое и любезное выражение, быстро побежала за бабушкой встречать гостей.

Наконец-то Иринка осталась совсем одна! Слава Богу. О нет, Лиза напрасно думает, ей вовсе не надо, чтобы из-за нее бранили других, она не сплетница, да и зачем, разве это могло утешить ее теперь, когда ее горе столь велико! Нет, она никому не скажет о нем, никому!

«И Лева тоже ничего не узнает, вот только бы успеть уйти домой до него!» — думала девочка. Ах какая досада, право, что мама не присылает за нею кухарку! Она, конечно, решила, что, как всегда, Лева сам проводит ее. Но Иринка вовсе не желает этого, пусть он веселится с большими, она не станет надоедать ему. Иринка ничего не боится, она и сама дойдет домой, если так, ей никого не нужно!

При мысли, что ей не нужно и Левы, слезы снова навернулись на глаза девочки, но она гордо смахнула их рукой и, приотворив дверь, тихонько выбежала из комнаты.

Теперь оставалось только решить, каким образом лучше всего добежать домой, чтобы ее никто не заметил. Большою дорогою разве? Это проще всего, конечно, но там она, наверное, сейчас же наткнется на самого Леву; значит, остается лесом, той лесной тропинкой, где она так часто ходила вместе с ним!

При этом воспоминании Иринке опять захотелось плакать, но она удержалась.

Лесом так лесом, ведь она ничего не боится!

Девочка по задворкам тихонько проскользнула к калитке, которая вела на знакомую тропинку через ржаное поле в лес.

Однако ей не удалось убежать совершенно незамеченною для всех; маленький Бобик, любимый мопс бабушки, увидал, как она проходила по двору, и, вероятно благоразумно решив, что в такой поздний час детям совсем не следует бегать одним по лесу, припустил за нею.

Иринка сначала шла очень бодро; дорога была ей хорошо знакома, и она быстро достигла леса, но тут ей стало вдруг почему-то ужасно страшно.

«А если теперь настоящий волк выскочит навстречу?!»

Однако что это, о Боже! Она вдруг почувствовала, что земля под нею становится все более и более бугристой, топкой, кое-где даже как будто просачивается вода и ноги начинают понемногу вязнуть и погружаться во что-то мягкое, холодное…

«Болото! — с ужасом вспомнила Иринка. — То самое болото, через которое Лева уже столько раз благополучно переносил ее на руках».

Но теперь под влиянием последних дождей оно сделалось широким, и маленькая Иринка прекрасно сознавала, что самой ей никак не перескочить через него.

Как быть? В лесу становилось и холодно, и темно, и страшно, назад она идти не решалась… Бедная девочка опустилась на траву под большою сосною и горько заплакала. Ей почему-то казалось, что она никогда уже не выберется из этого леса, так и погибнет тут, и не видать ей больше ни мамы, ни бабушки, ни Левы!

— Ах, Лева, Лева! — всхлипывала Иринка.

Это ради него она умрет…

А он, наверное, теперь с большими веселится… с Милочкой какой-то длинный котильон танцует… и не знает, что его бедную Иринку скоро волки съедят!

Горькие слезы неудержимо лились из глаз.

Маленький Бобик, не зная, чем утешить ее, принялся жалобно визжать и лаять.

Иринка только теперь заметила его и, несмотря на свое горе, ужасно обрадовалась ему.

Все же она была не одна в лесу, хоть кто-то немножко жалел и любил ее.

— Бобик, милый Бобик! — радостно позвала его девочка. — Иди, иди сюда, мы теперь с тобою вместе погибнем!

Но мопс почему-то вдруг быстро рванулся с места и кинулся в сторону.

— А, Бобик! Ты как сюда попал?! — послышался знакомый голос. — Значит, я не ошибся, это ты так жалобно визжал и лаял тут, с кем ты?

— Лева! — громко воскликнула Иринка и вдруг, позабыв все свои обиды и недавние слезы, кинулась ему навстречу.

— Наконец-то! Слава Богу! Ах как ты меня напугала, Иринка! — Лева был ужасно рад.

Он вернулся домой почти тотчас же после того, как девочка убежала в лес.