— Я не сказал ему, по какой дороге мы поедем. Этот грузовик стоит тут как минимум три дня.

— Откуда вы знаете?

— Разуйте глаза. Дорога под кузовом сухая.

Уорд уснул еще до того, как я объехал грузовик. Вскоре мы уже были на верху перевала и начали спуск к побережью. Солнце клонилось к горизонту, и я иногда чувствовал себя Кортесом, когда моему взору открывался Тихий океан. Наверное, отсюда, сверху, со склонов Анд, я мог бы увидеть вспышку зеленого света, когда верхний край диска закатится за линию горизонта в океане, оставляя последний луч солнечного света, разложившегося в толще атмосферы на спектральные составляющие[97].

Дважды я опасно приближался к краю, когда отяжелевшие веки наползали на ослепленные глаза. На меня наваливалась сонливость, и я начал напевать себе под нос «Все замечательное и прекрасное…»[98]. Сам не знаю почему. Просто у меня тогда было такое настроение. И вдруг сзади раздался голос:

— Где это я, черт возьми?

— Мы везем вас к океану искупаться, — сказал я.

— Идите вы к черту! Где Ангел?

Она наклонилась вперед. Я как раз проезжал сложный поворот, дорога меняла направление под острым углом и очень нуждалась в грейдере. Я не мог к ней обернуться, но почувствовал ее запах, ощутил ее дыхание на тыльной стороне шеи.

— Остановите машину! — завизжала она. — Я сказала, остановитесь! Разворачивайтесь и везите меня назад.

Я ничего на это не ответил, продолжая ехать дальше.

— Если вы не остановите, я выпрыгну на ходу, — сказала она.

Притормозив чуть сильнее, я обернулся взглянуть на нее. Она по-прежнему была чрезвычайно бледна, на коже блестела испарина, но глаза стали почти нормальными, зрачки приняли обычные размеры. Мне они были сейчас хорошо видны — синие, включающие в себя всевозможные оттенки, словно сапфиры, освещенные лучом заходящего солнца.

— Куда вы меня везете?

Она принялась дергать ближнюю к себе дверь, но Уорд ее запер, и она в конце концов сдалась, снова укладываясь и бормоча что-то о том, что теперь она все вспомнила.

— Наш маленький шкипер немного пришел в себя?

По его тону я понял, что он намеренно ее дразнил. Она мгновенно взвилась и накинулась на него, вопя:

— Вы купили корабль, но это не значит, что вы купили меня! Скажите своему специалисту по червякам, чтобы развернулся и отвез меня назад в гасиенду!

— Почему?

Его лицо внезапно исказилось от злости.

— Почему вы хотите, чтобы вас туда отвезли? Вы в него влюблены? Он напичкал вас кокаином, употребляет как проститутку… и он ваш кровный родственник.

— Как вы смеете?! — Она покраснела от гнева. — Он мне не брат.

— Ладно, ваш сводный брат, значит, — сказал он и прибавил, добивая ее: — Боже милостивый, вы, католики, вступили в кровосмесительную связь…

— Нет, нет!

Она ударила кулаками по спинке его кресла.

— О’кей, но что вы скажете священнику, когда придете к нему на исповедь, а? Как вы собираетесь ему объяснить свои шалости?..

— Он мне не брат, — повторила она. — Я не совершала инцест.

Затем она снова пошла в атаку:

— Неужели вы, огромный тупой asqueroso[99], не понимаете, что я уже почти вытащила из него информацию, подтверждающую, что мой муж не выдумал все это? И я бы вытащила ее, если бы не заявились вы и все не испортили.

— Чушь! Вы бы никогда не вытащили из него этого и за миллион лет. Вы просто втюрились в ублюдка. Вот настоящая причина, почему вы торчите здесь в горах…

— Ради бога, прекратите этот свой спектакль! Ну ладно, — злобно прибавила она. — Он мужик что надо, каким вы никогда не будете, и мне нравится с ним шалить, как вы это изящно назвали.

Как раз в эту секунду я зацепился за выступающий камень решеткой радиатора. Нечасто приходится быть невольным свидетелем того, как два человека доводят друг друга до белого каления. И когда он сказал: «Вы начнете шалить с ублюдком на борту „Айсвика“…», я затормозил так резко, что она едва не слетела на пол.

— Заткнитесь! — закричал я. — Вы оба! Дорога и без ваших воплей трудная, а я устал.

За моим взрывом последовала тишина. Похоже, они так были поглощены друг другом, что забыли о моем присутствии.

— Мы все устали, — сказал Уорд наконец.

— Да, но за рулем я.

— Хотите, сменю вас?

— Сколько еще до побережья?

— Понятия не имею.

— Я поведу до тех пор, пока солнце не сядет, — сказал я. — Хочу увидеть, как оно закатится в океан.

Отпустив педаль сцепления, я с остервенением рванул вперед. Наверное, меня снова обуял страх. И на то были веские основания, если между ними сохранится такая же враждебность в том походе во льдах. А Гомес? Именно Гомес причина этих катаклизмов.

Мои мысли вернулись к тому, что я увидел в спальне, к раздвижным дверям на террасу. Я запомнил скульптуры и цветы, гибискус, или что-то другое, цветущее красным, может быть, розы в больших вазах. И оттуда, несомненно, вели такие же плавно раздвигающиеся двери в другие спальни. Мне тогда следовало бы ее расспросить. Пусть она тогда и была не вполне вменяема после наркотика, какой она там принимала, я мог бы выудить из нее правду. Брат он ей или нет? Она сказала, что нет. Она в этом так уверена, не только сейчас в машине, но она говорила мне это и в спальне, пока я собирал ее вещи, а ее ум тогда еще был в заторможенном состоянии. А если он ей не брат, то каковы его подлинные корни? И влюблена ли она в него? Ладно, пусть не влюблена, а сильно увлечена. Я хорошо запомнил обаяние этого человека, его нарочитую мужественность. И Уорд сказал, что все улажено, что он присоединится к нам на борту «Айсвика» и доведет нас до того места, откуда мы на санях подойдем к застрявшему во льду кораблю.

И вдруг я увидел Тихий океан и солнце — огромный багряный шар, как индикатор на ручке громкости гигантского музыкального центра, его нижний край уже опустился за туманную линию горизонта. Я остановился прямо там, где ничто не загораживало вид, и стал наблюдать, как его нижний край уплощается, заливая огнем поверхность океана.

Много времени это не заняло. Оно медленно, но неумолимо погружалось за край океана, и потом его вдруг не стало вовсе. Никакого зеленого луча, вообще ничего, лишь небо над этим местом, темнеющее от голубого к зеленому, а затем наступила кромешная тьма. Тут же показалась звезда.

— Венера или Меркурий? Я думаю, Венера, — сказал Уорд, и я понял, что он тоже созерцал это зрелище в абсолютной тишине. — Эта звезда привела Кука в Тихий океан — прохождение Венеры по диску Солнца. Два века назад.

Он замолчал, и мне показалось, что он задумался обо всех свершениях Кука — первой экспедиции на «Индеворе», о последующих на «Резолюшене» и «Дискавери», кораблях не намного больше «Айсвика». Он повел их в Южный океан, не так далеко, как мы собирались, но достаточно, чтобы оказаться среди льдов, обойдя вокруг Антарктиду в водах, которые до него не бороздил ни один корабль.

— Теперь я вас сменю, — сказал Уорд.

— Так что она о нем сказала?

— Ничего, — ответил я.

— Вы были с ней наедине в ее комнате. Она должна была что-нибудь сказать.

Я отрицательно покачал головой.

— Боже праведный! Вы что же, не спросили ее?

Навалившись на стол, он глядел на меня со злым недовольством.

— Вам что, неинтересно?

— Я паковал ее вещи.

— Это я знаю. Но вы были там все то время. Не меньше четверти часа, наверное. Точно не меньше.

Протянув левую руку, он схватил мое запястье.

— Послушайте, у вас же была возможность, а после той сцены в саду вы не могли не сгорать от любопытства.

— Она была под наркотой, — напомнил я ему.