— М… мы нашли лабораторию. Здесь, недалеко. — Преодолевая режущую боль в глотке, отозвался мужчина. — Большую, думаю, очень современную. Но разрушенную. И мертвецы повсюду. Только тухнуть начали. Там и взяли записи. А взрыв… — Пленник разразился долгим кашлем. — Я оставил у лаборатории пару своих ребят. Те засекли федералов. Целый гребанный отряд. Они и взорвали. А потом мы их… хе–хе, порешали.

Время выходило. Джек, буквально подпрыгивавший от напряжения и нетерпения, здраво рассудил, что Создателем проклятые катакомбы — не место разбираться в очередных загадках.

Первым прибыл сам Слай. Вошел осторожно, не делая резких движений. С собой обезображенный искаженный привел подволакивающего ногу Алекса, Джонса и несколько незнакомых мужчин. Все в ссадинах и порезах, одежда изорвана. Спецназовец поддерживал полицейского. Один из неизвестных перед собой смотрел отсутствующим взглядом, второй напоминал скелет.

В помещении стало заметно теснее. Мистик взмыл под потолок.

— Я раздал указания. Сейчас приведут остальных. — Отчитался перед пустотой Слай.

Вновь прибывшие, заметив лежащего ничком пленителя, непонимающе оглядывались.

— Мистер Джонс, напротив лестницы комната. Там Карен Эйр, а у сопровождающего я вижу предметы первой необходимости. Пожалуйста, посмотрите, что сможете сделать для нее. Алекс, прикроешь? И встречай вновь прибывших.

Мужчины узнали голос молодого ковенанта, но не сказали ни слова. Не время выяснять, как и почему.

Люди прибывали почти час. Куда больше, чем рассчитывал Джек. Они заполнили оба этажа. Большинство — обессиленные, увечные, истощенные, отстраненные. Вздумай парень собирать их по незнакомому поселению, потратил уйму времени и пропустил бы половину, еще и попался, безусловно.

Среди пленников Ашер не увидел Холта, Бакстера и Паркер. Первого зарезали при попытке бойцов спецподразделения к бегству. Диггера распотрошили первым. Что именно случилось с женщиной, мистик и думать не смел.

Но осталась в живых Бреннан. И первое, что она сделала, оказавшись в доме лидера Нигде, от всей души носком ботинка ударила его в пах, еще раз. И еще.

Внезапный сбор вызвал закономерные вопросы и возмущения прочих жителей. К зданию стягивались ропщущие бездомные и мученики. Увещевания и угрозы лидеров не помогали. Их подопечные не желали расставаться со своими игрушками. Пленные оказались в осаде.

Ковенант лихорадочно размышлял, кляня себя за недальновидность. Он должен был предусмотреть столь очевидное развитие событий. И что дальше? Раздались первые, пока еще робкие и редкие, удары во входные двери, требования объяснить, что происходит.

Джек выглянул в окно. Толпа волновалась. Тусклый свет отражался в висевших на поясах тесаках. От одного их вида мистик, кажется, заработал заражение крови.

В кабинет заглянул Джонс.

— Эйр в критическом состоянии. Нужна срочная квалифицированная помощь.

А ведь все просто. Он всемогущий, в конце концов.

— На первый этаж! Быстро!

— Что ты задумал?

— Я… просто доверьтесь мне, мистер Джонс, ладно?

Спецназовец не стал спорить.

— Ох, ну, не подведи, парень. — Под нос буркнул Ашер, оставшись один.

Дом вздрогнул и протестующе заскрипел. С сухим треском отделялись друг от друга половицы. Мебель, посуда, перекрытия и фурнитура взмывали в воздух, беспорядочно перемещались в пространстве, ускоряясь, окружали находящихся в здании людей. А те, пригнувшись, сбившись в кучу, с изумлением и благоговейным страхом наблюдали за разворачивающимся действом. Снаружи раздавались протестующие, испуганные вскрики.

Минута — и крепкое здание оказалось разобрано по винтику, обратившись в разнородный смертоносный вихрь строительных материалов и предметов быта. Послышался пронзительный вопль боли и грязные ругательства — кто–то пытался пробраться внутрь. Неудачно. Частые выстрелы тонули в разнородном грохоте и гвалте.

Ковенант был на пределе. Часы под землей, без еды, воды и свежего воздуха давали о себе знать, как и постоянное беспокойство, ожидание опасности. Джек чувствовал, как крошатся стиснутые зубы.

Но он только начал.

Пол первого этажа, единственное, что Ашер оставил в целости, вместе с частью фундамента, с долгим сухим треском откололся от бетонного основания. Сначала медленно, но все ускоряясь, поднимался над землей. Вот–вот достигнет свода.

Следуя воле Джека, тысячелетняя порода медленно, вальяжно, ровно кот объевшийся сметаны, отступала перед поразительным творением воображения мистика.

Из носа фонтаном хлынула кровь, в голове били набаты. Чудилось, еще немного — и из ушей потечет мозг.

Не смей, не сейчас! Он справится, не может быть по–другому. Иначе все они покойники.

Яркие краски мира за гранью тускнели. По щекам текли горькие слезы. Они надеются на него, и ковенант не имеет права их подвести. Семьи ждут этих людей. Несчастных, страдавших в неволе. Дети, матери, жены, мужья и отцы. Надеются и верят.

Ашер спешно трансформировал новые шаблоны и паттерны, едва успевал исправлять оставшиеся позади, уже готовые искривиться, лопнуть, деформировать действительность, пожрать ее без остатка. Джек выл волком, в голос ругался и молился, не сознавая того.

Он справится! Еще немного. Он справится…

Улица растворялась в гробовой тиши и густой мгле. Немногочисленные тусклые фонари с трудом справлялись с всепроникающим зимним мраком. Остывшие автомобили безжизненными тушами растянулись у обочин, ровно выброшенные на берег мертвые киты. Редкие прохожие мчались домой молча, почти бесшумно. Не было тепла и света в заиндевевших мертвых окнах. Медленно кружились в стылом воздухе снежинки. Единственные звуки — шаги, медленные и неуверенные, да вой пса в переулке, тоскливый и одинокий.

Бернаби–стрит — не лучший выбор для позднего променада. Длинная, узкая и скользкая, как кишка покойника, серая, безысходно унылая улица внешне ничем не выделялась среди сотен подобных, но поздний вечер и близость к маргинальному Рабочему городку по–особенному влияли на привычное восприятие.

Порыв ветра швырнул в лицо размокшую брошюрку. Близились выборы президента, и ими был обклеен весь город.

Старая пожарная часть в едва пробивавшемся сквозь тучи лунном свете выглядела таинственно, зловеще, ровно древний склеп на заброшенном кладбище. С трудом различимые шелестящие голоса обитателей напоминали горестные стенания виктимов.

Джек не хотел идти внутрь, еще меньше он желал торчать на безлюдной улице, больше похожей на ночной погост. Но то было необходимо. Человека без лица еще не нашли, насколько знал ковенант, а у него имелись пусть и сомнительные, но все же зацепки. Парень действовал на свой страх и риск и надеялся: его жертвы не напрасны. За поимку убийцы такого калибра задержавшему, как минимум, светило внеочередное повышение. Заманчивая перспектива.

Миновав контрольно–пропускной пункт со сломанным проржавевшим шлагбаумом, Ашер очутился в просторном захламленном дворе, судя по его виду, местными используемом в качестве свалки шаговой доступности.

Из тьмы перед ковенантом материализовалась согбенная фигура в рваных обносках. Вздрогнув от неожиданности, Джек отступил на шаг.

— Чего тебе? — Голос безнадежной алкоголички, режущий слух сильнее скрипа ножа по стеклу.

— Я по делу. Есть у вас тут главный? С кем можно поговорить. — Сколько не старался мистик говорить жестко и уверенно, чаще выходило чрезмерно вежливо, просительно, даже в беседах с подобными личностями.

— Нет нас, нет главного. Вали на хрен, пацан.

— Постой. — Ковенант вскинул руку. — Я… от Калеба. Не из полиции. Он сказал, здесь помогут. Я заплачу.

— От кого? А, неважно. Выглядишь не бедно. Не понимаешь, по–другому поговорим.

Блеснуло лезвие ножа. Старуха хищно скалилась беззубым ртом. Мистик вздрогнул. Дежа вю.

Начинался крупный снегопад. Ашер мечтал о горячем чае и интересной книге, провести всю ночь в спорах с защищающими свою территорию бродяжками в его планы не входило.