- А как ты умудрилась связаться с ним? - вместо ответа спросил Флэй.

   Теперь невесело усмехнулась я, переведя взгляд на огонь.

   - Судьба, - ответила я. - Верней ее насмешка. День моего шестнадцатилетия, день, от которого я ждала чудес. Получила кошмар.

   - Я не так много интересовался тобой, сколько герцогом. Значит, ты была раньше герцогини? - живо заинтересовался Флэй.

   - И да, и нет. До своей и моей свадьбы Найяр пытался завоевать меня. Пугал гораздо сильней, чем очаровывал. Своим напором пугал, равнодушием к моей репутации отвратил. Постоянными изгнаниями Руэри разозлил, а откровенной демонстрацией своего отношения унизил. Его никогда не волновал никто, кроме него самого. У него даже любовь такая, предполагающая комфорт для него, а я должна быть счастлива уже самим фактом его любви ко мне. Он все рассматривает с позиции своей власти, а я простая женщина, мне ничего этого не нужно. Как сказал дед, муж, дети и дом без нужды, - я улыбнулась своему собеседнику. - Со слугами, конечно, удобней.

   Он развел руками, и я негромко рассмеялась.

   - В общем, увлекся мной он еще до появления герцогини, а меня своей любовницей сделал уже после свадьбы. Во время моей свадьбы, поставил конвой. Выглядело, как почет, но по факту всего лишь не дал ни одной лазейки нам с Ру сбежать. А потом и вовсе увез, прямо со свадьбы. Руэри под конвоем отправил в очередную почетную ссылку, меня к себе в спальню. - Закончила я.

   - А герцогиня? Что она? - Флэй подкинул веток в огонь и снова посмотрел на меня.

   - Герцогиня? - на моих губах появилась кривая усмешка. - Я попросила о помощи, она помогла, как могла. Отравила. Габи позвала стражу, меня спасли. После этого я изменила отношение к происходящему, стала сильней и мстительней.

   Мой дикарь выругался на чужом языке. Что выругался, я поняла по резкому тону.

   - Сколько жизней он уже положил на алтарь своих прихотей? Сколько страданий причинил? - произнес уже на таргарском. - Спит, ест, живет спокойно, дальше ломает человеческие жизни. Сколько женщин и девушек стали такими же случайными игрушками, как моя Золи? Я ведь выводил его несколько раз на разговор о том дне. Он даже не помнит. Понимаешь? Он сломал распускающийся цветок, растоптал сапогом жизнь, которая только начиналась, и ушел, тут же забыв об этом. Единственное, что я точно знаю, это то, что таргары тогда сошли на берег, чтобы набить дичи. Когда наши воины прибежали на зов огней, которые я разжег, они уже уходили. Золи была мертва, я при смерти, а таргарцы садились в лодки. Они даже в бой не стали ввязываться. Отстреливались, чтобы от берега отойти, и все. Им не нужна была ни наша земля, ни украшения, ни шкуры. Всего лишь хотели набить немного дичи. И за это время эта собака успела уничтожить наши с Золи мечты! - Мужчина зло переломил достаточно толстую ветку и кинул ее в огонь. - Искупление за деяния придет, и пес взвоет, захлебнется кровью и слезами тех, кого погубил.

   - Да услышат боги твои молитвы, - прошептала я.

   Флэй живо повернулся ко мне и, чуть сощурившись, пристально взглянул в глаза.

   - Ты прожила с ним несколько лет. Ради тебя он ломал себя, давая возможность привыкнуть к нему, пытался завоевать. Неужели совсем никакой жалости?

   Я вздернула брови и с нескрываемым удивлением посмотрела на сына Белой Рыси.

   - Жалость? Мне жалеть самого Таргарского Дракона? - я расхохоталась. - Жалеть того, кто превратил меня в шлюху и Таргарскую Ведьму? В ту, кем пугают детей по ночам? Или жалеть за то, что он насильно вырезал дитя из моей утробы, опять все сведя к власти, а по факту к тому, что это мог быть ребенок от Руэри. Или может, мне жалеть его за то, что он, ради своих многолетних планов жениться на мне, извел от оспы две деревни и целый город, чтобы его не могли обвинить в убийстве жены, которая оказалась не менее хитрой и жестокой, чем он? Жалеть за то, что к алтарю я должна была идти по кровавой реке? Или за смерть моего мужа? Он ведь мог, если не простить, то убить Ру без этой казни. На все вопросы у Найяра всегда есть железная отговорка - внутренние дела Таргара. Даже с теми же обвинениями в измене, никто бы даже не думал порицать и оговаривать. Но он привел очередной политический подтекст, чтобы посмотреть на унижения ненавистного тарга Тигана. Чтобы увидеть, как избитого и искалеченного Ру провезут в позорной повозке, как закидают всех этой гнилью и тухлятиной. Он хотел видеть страдания того, кто и так был уже столько раз унижен ухаживаниями герцога за его невестой, сплетнями, тем, что свою первую ночь его супруга провела в спальни его сиятельства. Найяр мстил за то, что муж познал свою жену, которую так активно пользовал любовник. За две недели герцог отнял у меня все самое дорогое: ребенка и мужа. Или может, мне жалеть его за угрозы сиротам? За демонстрацию, как легко он может сломать шею шестилетнему ребенку? Или за то, что мне приходилось трястись, как бы он не тронул Хэрба, Габи или еще кого-нибудь, кто мне, не дай боги, станет близок? За что мне его жалеть, скажи, Флэйри, сын Годэла!

   - Все, все, хватит, - Флэй оказался рядом со мной, положил руку на плечо и прижал к себе.

   И вновь ощущение уюта был настолько сильно, что я затихла, позволяя мужчине поглаживать меня по плечу. Он начал чуть раскачиваться, что-то приговаривая на своем языке. Но это уже было не ругательство, что-то мирное и доброе. И вскоре я совсем успокоилась.

   - Так как ты его спас? - снова спросила я.

   - Там нет ничего такого, - Флэй тряхнул головой, откидывая короткую прядь волос с глаз. - Во время одного из сражений я оказался недалеко от герцога и заметил, как со спины к нему подкрадывается чужой солдат. Я оттолкнул герцога и убил солдата, вот и все. Но Найяр оценил и приблизил.

   - Проклятье, сын Белой Рыси, куда ты лез со своей местью, - горько засмеялась я. - Да пусть бы он сдох от удара в спину! Скольких людей ты погубил своим поступком. Лучше бы ты дал убить его...

   Поднявшись, я ушла в шалаш, свернулась калачиком и беззвучно плакала, понимая что боги почти услышали мои молитвы тогда, пока не вмешались Духи Пращуров этого дикаря. Он несколько раз подходил к шалашу, топтался у входа и снова уходил, так ничего и не сказав. И это было хорошо потому, что сейчас я этого необыкновенного мужчину почти ненавидела.

   Только один раз Флэй заговорил.

   - Сафи, откуда я мог знать...

   - А это что-нибудь изменило? - насмешливо спросила я из своего убежища.

   - Нет... не знаю, честно, - устало ответил он.

   - Не изменило, - ответила я за него. - Потому что ты, как и он, все это время думал только о себе.

   - Ну, знаешь, теперь и я обиделся, - провозгласил дикарь из Ледигьорда и больше ко мне не подходил.

   Проснулась я от того, что на меня почти навалилось чужой тело. Правда, тело всего лишь хмуро велело вставать, и пространства в шалаше на двоих не хватало, но я все равно прохладно произнесла.

   - Будь добр, слезь с меня.

   - С превеликим удовольствием, - ядовито ответил дикарь, выбираясь задом из шалаша.

   Следом выползла я и огляделась. Лес был окутан сероватой дымкой рассвета, от озера полз туман. Я зябко передернула плечами и обернулась к своему спутнику. Флэй собирал оставшиеся припасы в сумку, не обращая на меня внимания. Я развернулась и направилась к озеру, чтобы ополоснуть лицо. Глаза, после ночных слез, опухли, да и сон не спешил покидать меня. Мужчина обернулся, провожая меня взглядом, и снова вернулся к своим делам.

   Когда я вернулась, немного посвежевшая и совсем замерзшая, он кивнул мне на лошадь. Послушно забравшись в седло, я получила кусок хлеба и половину кругляша колбасы. Завтрак прошел в седле и в неприятном молчании. Впрочем, разговаривать мне не хотелось, я все еще злилась на него. А мужчина всем своим видом показывал, что общаться со мной не желает.