– Подсказать? – спросила она.

– Ха! День, когда я не смогу раскрыть женский секрет, будет днем, когда я сдамся.

Она отвернулась, пряча улыбку, затем снова посмотрела на него. И лучше бы она этого не делала. На нем ничего не было, кроме кильта, широкого кожаного пояса и мягких кожаных ботинок до середины голени. Она решила, что будет безопаснее, если она станет рассматривать деревню.

– Что же произошло между вами и моим дядей? Похоже, мой дядя позаботился о вас, но вы, кажется, его ненавидите.

Джеймс наклонился к рюкзаку, и у Темперанс перехватило дыхание от его близости. Теперь я понимаю, что такое вожделение, подумала она. Однако я могу контролировать свои бурные эмоции.

– ...и женитьба, – произнес Джеймс.

– Простите, я не расслышала...

– Я сказал, что мой дядя намерен женить меня, а я не хочу жениться.

– Вообще никогда? – с большим интересом спросила Темперанс, поворачиваясь к нему.

– Ты женишься – и у тебя больше нет свободы! Жена хочет, чтобы ты был дома к обеду. Она хочет, чтобы ты ездил с ней в Эдинбург по магазинам.

Казалось, его вот-вот стошнит. Темперанс не выдержала и рассмеялась.

– Бедный, вас будто пытали! А что вы ожидаете от нее? Чтобы она залезла на гору и помогла овце рожать?

– Да, – сказал он так тихо, что Темперанс едва услышала.

Ей стало сложно, оторваться от его темных и яростных глаз, но она постаралась говорить как можно беззаботнее.

– Не влюбляйтесь в меня, Маккэрн! Ваш дядя платит мне, чтобы я хорошо выполнила свою работу, и как только я накоплю достаточно денег, то уеду в Нью-Йорк. У меня там дела. Меня ждут люди.

Джеймс улыбнулся ей так, что по ее груди заструился пот.

– Я не хочу жениться на вас, я хочу, чтобы вы снова оказались в моей постели.

– Вы, я и Грейс? Не слишком ли много народу?

Джеймс снова расхохотался.

– Вы мне нравитесь! Вы не такая, как остальные женщины. Так что же вам захотелось обо мне узнать, раз вы даже поднялись сюда?

Ну и догадлив же он... Ничего не скроешь. Поэтому чем ближе она будет к правде, тем лучше.

– С вашим дядей у меня был только один разговор. Он сказал мне, что если я пробуду вашей экономкой в течение... – она замолчала, – в течение шести месяцев...

По правде говоря, Ангус не ограничил сроки ее пребывания здесь, и иногда ее пугало это. А если ей не удастся подыскать Джеймсу жену за десять лет?!

– ...он отправит меня обратно в Америку и даже спонсирует одно из моих дел.

– Ваших дел?

– Я помогаю брошенным женщинам.

– А-а, как вы сами! Такой брошенной, что даже пришлось наниматься мыть полы!

– Ваш дядя – низкий, лживый негодяй, который отказывается снизойти выслушать или... – не выдержала Темперанс.

– Да, он именно такой, даже хуже. Вы мне ничего нового сказать про него не сможете, я все про него знаю. Но что он сделал вам?

– Описал эту работу как самую замечательную: лорд, большой дом в деревне. Я думала, что буду управлять штатом прислуги и что работа у меня займет не больше нескольких часов в день.

– А вместо этого у вас мы, – заключил Джеймс.

– Почему вы держите такими чистыми конюшни, а дом таким... таким...

Джеймс пожал плечами и потянулся за еще одним пирогом.

– Дом для меня ничего не значит, но я каждый год выигрываю на скачках деньги, поэтому лошади имеют слишком большую ценность.

– Но если бы вы женились разок...

– Одного раза с меня вполне достаточно.

Темперанс улыбнулась, подтянула коленки к груди, прижала их и посмотрела на деревню.

– Теперь я все понимаю! Несчастная любовь... Поэтому вы презираете всех женщин. Где-то я уже читала об этом.

Джеймс странно смотрел на нее, не отрываясь.

– Вы не поладили с моим дядей? Ему не нравятся женщины, которые видят вещи такими, какие они есть, правда?

Темперанс рассмеялась:

– Верно! А вы расскажете мне о своей жене?

– Нет, – ответил он, – вы же видите все насквозь, зачем вам о чем-то спрашивать?

Темперанс была готова откусить себе язык. Нужно было поинтересоваться между прочим, словно невзначай...

– А почему ваш дядя так одержим идеей женить вас? Потому что вам нужен наследник?

Джеймс усмехнулся.

– Ну, конечно, поскольку после моей смерти поднимется страшная драка из-за этой развалюхи!

– Тем более непонятно, почему он так настаивает на вашей женитьбе...

– Я думаю, дяде Ангусу просто нравится женитьба сама по себе. Он написал мне, что совсем недавно женился. Я ее не видел, но он пишет, что она лучшая из его жен, очень добрая, с мягким характером. Ангусу нравятся мягкие женщины.

– А какие женщины нравятся вам? – обрадовалась Темперанс.

– Не слишком любопытные! – заявил он. – Мне пора к стаду, – и поднялся.

– А Грейс? – решительно спросила она, поднимаясь.

– Какое вам дело до Грейс?

– Никакого. Я просто очень часто слышу ее имя рядом с вашим.

Он вышел, остановился на солнце и посмотрел на нее сверху вниз.

– Люди слишком много болтают, а вы слишком много слушаете. Вы собираетесь каждый день приносить мне обед?

– А вы дадите мне в помощь кого-нибудь в дом? Я не могу починить крышу или выгнать кур из спален.

– Какая разница, чисто ли в доме? Почему бы просто не получать деньги от моего дяди и отсидеть здесь полугодовой приговор?

Что она могла на это ответить? Что любая потенциальная невеста, которую пришлет мама, сбежит отсюда, сверкая пятками, увидев, в каком состоянии находится дом?

Темперанс отвернулась, чтобы скрыть румянец. Джеймс отлично чувствует: она скрывает от него что-то и пытается понять, что именно.

Она пошла за ним по узкой тропинке. Он забрался наверх и помог ей залезть по крутому подъему склона до старого дерева.

– Идите прямо по широкой тропе и придете в деревню. Возьмете влево и окажетесь дома.

– А как быть с вашей рубашкой? – спросила Темперанс.

Он стоял с обнаженной грудью, а она, наверное, очень странно смотрелась в его большой рубахе, которая доставала ей до колен.

– У меня есть еще одна, – ответил он, не глядя на нее. – А теперь идите, вы и так отняли у меня много времени!

– А вы у меня!

Ее раздражало, что он относится к ней, как к помехе. Она стала спускаться, размышляя о том, что происходит между Джеймсом и его дядей, почему последний так мечтает женить племянника? Дело в деньгах? Судя по ее опыту работы в многоквартирных домах, все конфликты сводятся к деньгам или сексу.

– Я выясню все, – громко прошептала она и принялась составлять в уме письмо матери.

Но когда она дошла до места, где крутая тропка раздваивалась, все мысли о маме вылетели у нее из головы. Налево был грязный дом, на который нужно потратить месяцы, чтобы превратить его в жилой. Направо деревня. Вяжут ли там женщины свитера, которые продают потом в Эдинбурге? Чему она может научиться у этих людей?

На дороге в деревню Темперанс остановилась. Не слишком прилично прогуливаться по «центральной улице» в рубашке лорда. Через пару секунд все примутся судачить, кто она да чем занимается – или чем они занимались с Джеймсом Маккэрном.

– Подумаешь! – воскликнула она и свернула с тропинки к скалам, за которыми было море.

Наверное, прогулка вдоль берега поможет ей в размышлениях.

– Я нашла четыре! – услышала она голос девочки.

Забравшись на камень и посмотрев вниз, Темперанс увидела высокую худую женщину и девочку-подростка, которая что-то раскапывала на каменистом пляже у кромки воды.

Темперанс сразу узнала походку женщины и особую манеру наклонять голову. Эта женщина была одной из тех, которых называли «Брошенные женщины мисс О'Нил».

Словно встретив старого друга, Темперанс поспешила спуститься.

– Здравствуйте! – выкрикнула она. Девочка, вздрогнув, отбежала к матери и с любопытством посмотрела на приближающуюся Темперанс.

– Я Темперанс О'Нил, – сказала она женщине, протягивая руку, но женщина продолжала стоять и смотреть на нее. – Я новая экономка в... в... ну, в доме, – закончила она коряво.