Там, где я живу, в супермаркетах есть специальная полка для мешков с солью, килограммовых расфасовок красного перца и всего остального, что нужно для забоя свиньи. Продавцы на улицах торгуют не только непосредственно фруктами и овощами, но и подносами с рассадой и саженцами фруктовых деревьев для тех, кто хочет сам их вырастить. По-моему, это доказывает, что никуда не ушло традиционное сельское представление о еде — а именно, что для потребителя естественно самому производить хотя бы часть продуктов питания — это представление сохранилось до сих пор, хотя с каждым годом круг его приверженцев и сужается.

Наступила ночь, из темноты доносится шум ручья. В доме топится камин, возле которого дремлет Начо. Пробили часы на церковной колокольне: всего десять вечера. Самое время для позднего испанского обеда. Я перебираю в уме, какие у меня есть ингредиенты: половина тыквы (другую половину мы съели вчера, потушив ее с рисом и шафраном), головка пурпурного чеснока, полдюжины яиц. Я рискну выйти в огород с фонарем, если понадобится собрать немного петрушки, сорвать луковицу или салат. У меня сохранилась парочка драгоценных поздних помидоров, ими я натру ржаной хлеб для тостов, и еще есть бутыль оливкового масла нашего собственного производства. Вот соль, жгучий и сладкий перец. Я все это раскладываю на кухонном столе, получается натюрморт в стиле кого-то из старых мастеров, яркий и аппетитный. Здесь все компоненты, отражающие душу испанской еды, и все они растут там — в полях, оливковых рощах и фруктовых садах.

Подбрасывая в камин еще одно полено, я размышляю, что бы мне такое приготовить при имеющихся возможностях. И через полчаса мы сидим за ревелто де калабаса(яичницей-болтуньей с тыквой), теплый кукурузно-желтый цвет желтков оттеняют куски тыквы, она стала мягкой и немного подтаяла по краям. Где-то там, в глубине блюда, есть зубчик чеснока, крупно нарубленный и раздавленный, прокипяченный в горячем оливковом масле. И сверху все это посыпано вручную измельченной петрушкой невероятно зеленого цвета. На столе ломти хлеба, натертые помидорами, и наше собственное белое вино, ароматное, с привкусом дымка. А на десерт дар Петры — апельсины. Первые из самого первого урожая сезона: предвестники зимы. Да, впереди холодные и унылые пейзажи, но эти апельсины пахнут праздниками и ярким солнечным светом, а вкус у них сладкий, как у самой жизни.

Закуски (энтремесес) [1]

В большинстве языков немало фразеологизмов связано с едой. Ну, скажем, например, в английском: «заслужить свою соль» (хорошо работать), «хлеб наш насущный», «принести домой бекон» (зарабатывать достаточно), «зеленая юность» («салатные дни») (последнее выражение, правда, из Шекспира, так что его можно не считать). Испанский язык — не исключение, но в нем такое количество этих связанных с едой пословиц и поговорок, что невольно призадумаешься. Есть целые антологии их. Большинство выражений уже вышли из употребления, но многие сохранились в языке до сих пор. Все они были созданы в обществе, которое до 70-х годов прошлого века оставалось по преимуществу аграрным, так что сельский мир все еще служил для испанцев главным источником метафор и сравнений. Богатое наследие испанских изречений представляет нам картину общества, которое до сих пор способно воспринимать человеческую жизнь как проявление природы. Приведу примеры.

«Между зрелыми и ранними фигами»— в этом выражении отражен тот факт, что сезон фиг длится до поздней осени, а ранние фиги появляются только в июне; так что смысл данного фразеологизма — «очень редко». Когда испанцу на что-то наплевать, он скажет, что ему «это до огурца».

«Угодил на баклажанное поле», — это значит удручен трудноразрешимыми проблемами. Почему именно баклажан выбран как символ трудностей и сложностей? Ну, ответить на этот вопрос просто: любой, кто выращивал баклажаны, знает, что у основания стебля этого растения часто есть ужасные шипы, так что ходить по баклажанному полю — дело трудное и не слишком приятное.

Испанские поговорки, относящиеся к еде, отличаются юмором и образностью. Например, если некто, как мы бы выразились, ставит все на одну карту, в Испании о нем скажут: « кладет все мясо в жаровню».Вспомним также о кухонных принадлежностях: в испанском языке есть выражение «схватить сковороду за ручку»,то есть серьезно взяться за что-то или брать быка за рога. Есть еще одна поговорка, «он передержал горшок на огне»,обозначающая, что человек лишился разума или, попросту говоря, спятил. Если испанская женщина, грустно улыбнувшись, скажет, что она «переварила рис»,то она имеет в виду, что уже слишком стара, чтобы забеременеть.

Но больше всего я люблю выражения, в которых сопрягаются в метафоре сексуальное желание или страстная любовь и процесс еды. В этих выражениях есть приземленность, которая шокирует английское ухо, возможно, в них присутствует также и дурной вкус. Так особенно сексуально привлекательных особ традиционно сравнивают с сыром. (Речь идет о сыре спелом, с восхитительно вкусной «слезой», возможно, в который можно окунать хрустящие кусочки тоста или нарезанные палочками сырые овощи, на манер фондю.)

Если в представлении испанцев сыр символизирует похоть, то хлеб обозначает все, что надежно, добродетельно и подлинно. Часто можно слышать, как о ком-либо или о чем-либо говорят, «он лучше, чем хлеб».А если хотят описать очень уж хорошего и правильного человека, то его могут с восторгом сравнить с ломтем хлеба.

Хорошо помню, как в первый раз услышал, что взрослый человек говорит своей дочери: мол, она такая хорошенькая, что «так бы и съел ее всю».Это сопровождалось чувственным причмокиванием губами, так что я, будучи в душе протестантом, был шокирован и, только обдумав всерьез столь необычное высказывание, понял, что голод и любовь — эти две великие страсти, управляющие человеческими потребностями, — не только уместно поэтически сравнивать, но тут также кроется важная психологическая истина. Это, может быть, характерно лишь для народов, говорящих на романских языках, но иногда сильная любовь родителей к своему ребенку очень хорошо выражается метафорически: высказывается желание съесть кусочек сочной, мясистой, питательной, восхитительной по вкусу пищи домашнего изготовления.

Испанская кухня, — иными словами, то место, где реализуется испанская кулинария, — иногда бывает вполне спартанского вида: здесь украшения и беспорядок, как правило, сведены к минимуму, в основном это место работы, а не бездействия. С учетом англосаксонских традиций может показаться, что в ней не хватает чего-то из оборудования; на самом же деле, конечно, испанская кухня находится в абсолютном соответствии с теми блюдами, которые предполагается в ней готовить. Хотя кухни в Испании, особенно это касается сельской местности, редко бывают оборудованы электротостерами, хлебопечками, дробилками льда и прочими многочисленными прибамбасами, которые все больше загромождают нашу западную городскую жизнь, — за исключением скороварок и ручных миксеров, которые так удобны при изготовлении супов и пюре. Английских туристов часто удивляет полное отсутствие электрочайников, которые у них на родине играют ключевую роль при изготовлении чая — можно сказать, крови нашей нации. Для описания этого устройства в испанском языке до сих пор не придумано подходящего слова (иногда его называют ла тетера,хотя на самом деле это слово обозначает «заварочный чайник»). Испанцы сначала отдельно кипятят воду, а потом готовят чай в небольшом металлическом соуснике, называемом эль касо(ковш).

Люди домодернистского общества обладали врожденным чувством меры, экономии, и теперь мы, постмодернисты, тщетно стараемся его восстановить. Из-за необходимости повторного использования масла для жарки появился специальный горшок с фильтром, в который сливается горячее масло. А например, гигантские холодильники, буквально до неприличия забитые продуктами питания, появились на испанских кухнях только недавно, — и причины этого очевидны, ведь местные повара покупали продукты на рынке на один день, а многие свои ингредиенты хранили другими способами, не охлаждением, — высушивали или коптили, солили или хранили в рассоле, а то и закатывали в банки.