Лейтенант Йодзи Каи, командир эскадрильи бомбардировщиков-торпедоносцев, впервые подал голос:

— Бойше вухсох миионов аабов пуохив чехыех миионов изуаийхян?

— Верно, лейтенант. Однако же некто Адольф Гитлер научил нас драться. — Он показал на карту. — Арабы положили четверть миллиона человек только в бессмысленных фронтальных наступлениях на наши позиции.

— Значий, вы чувсвуехе себя увеенно? — спросил Каи.

Бернштейн покачал головой.

— Уверенность — роскошь, которую ни один израильтянин не может себе позволить. Я бы сказал иначе: мы полны решимости поднять цену так высоко, что арабы десять раз подумают, прежде чем обрушить на нас свой джихад.

— Аабы впеувые объеиниись с оиннацахого века, — заметил Каи.

Фудзита засмеялся.

— Да. Им нужен махди… в мусульманской традиции ожидаемый мессия, духовный вождь.

— И Каафи пехенует на эху уой!

— Не только претендует, но у него это даже получается.

— Но аабские свауы губоко укоениись, независимо от мессии.

В смехе Бернштейна не чувствовалось и тени юмора.

— Иорданцы ненавидят сирийцев, которые ненавидят иракцев, которые ненавидят египтян, которые ненавидят ливанцев, и все они по отдельности ненавидят иранцев, поскольку те не арабы, а персы. Одна ненависть переплелась с другой так тесно и так давно, что никто уже не помнит, из-за чего она возникла. Это стало образом жизни арабов, ведь их любимое занятие убивать.

— Охнако же они охсхавии ее.

— Не отставили, а перенесли на другой объект — союз евреев, японцев и американцев.

Уайтхед, Файт и Брент Росс усмехнулись. Уильямс хранил молчание и грозно косился на Ивату.

Фудзита нетерпеливо постучал по столу.

— Адмирал Уайтхед, у нас есть сведения, что на Тиниане базируется шесть «Супер-Констеллейшнов». Тяжелые транспортные самолеты переделаны в бомбардировщики и представляют серьезную угрозу для «Йонаги». У ВМР есть какая-либо информация на сей счет? Наши дозоры и наблюдатели на Агвиджане сообщают, что ни одно судно снабжения не входило в гавань Сайпана, с тех пор как «Блэкфин» потопил «Гефару».

Контр-адмирал кивнул.

— Разумеется, они не рискнут послать транспорты без воздушного прикрытия. Дальность Me-109 всего шестьсот миль. Наверняка они опасаются ваших «Флетчеров», что патрулируют между Томонуто и Марианскими островами, — особенно после того, как кэптен Файт атаковал «Тубару».

— И все же у них есть «Супер-Констеллейшны».

— Всего шесть штук, адмирал. Они могут держать их в полной боевой готовности для бомбардировок, и в то же время вести наблюдение во всех секторах. Есть еще кое-что… Арабы сильно пострадали от вашей субмарины, мистер Уильямс. А теперь в действие введены четыре ее сестры. К тому же мы распространили слух, что Департамент мемориалов закупил еще три подлодки и собирается направить их в Тихий океан.

Все довольно рассмеялись.

— Кто же в такой ситуации решится посылать транспорт без сопровождения? — Уайтхед указал на карту Ближнего Востока. — К «Нафузе» тоже приставили два «Джиринга».

— В прошлом году они подвозили снабжение на подводных лодках.

— И сейчас тоже. — Американец вытащил еще одну бумагу из чемоданчика. — Два года назад русские продали Каддафи десять дизель-электрических подводных лодок типа «Зулус».

— Прошу вас, адмирал, сообщите их характеристики. В штабе есть новые люди.

Уайтхед помахал листком.

— Разумеется, сэр. Прежде всего Каддафи настоял, чтобы его подлодки обслуживали только арабы… Нечто вроде подводного джихада. Это обернулось катастрофой. Никто не научил команды обращаться с техникой, многие не умели читать и потому даже не заглядывали в инструкции. Словом, четыре лодки погибли в результате несчастного случая. Одна, к примеру, погрузилась с открытым впускным клапаном. Это случилось на мелководье, едва они отошли от Триполи. Три другие бесследно исчезли, выполняя учебные походы. Но Каддафи закупил еще несколько старых немецких лодок, и шесть русских пока на ходу.

— «Зулус» тоже старая немецкая конструкция, — заметил Фудзита.

— Да, сэр. Русские построили двадцать шесть лодок в начале пятидесятых годов, а потом свернули эту программу и перешли на строительство атомных. — Уайтхед уткнулся в документ. — Значит, так… Длина двести девяносто футов, ширина двадцать четыре, три дизельных двигателя типа 37D мощностью в шесть тысяч лошадиных сил, три электромотора. Скорость шестнадцать на поверхности, двенадцать на глубине, десять торпед или тридцать шесть мин. Дальность двадцать тысяч миль при средней надводной скорости восемь узлов. По уточненным сведениям, все лодки в настоящее время используются как транспорты для сайпанского и тинианского гарнизонов. Показали себя неплохо — подвозят топливо, боеприпасы, живую силу и даже легкую артиллерию.

Фудзита дернул себя за белый волос.

— Но большие грузы они переправлять не могут.

— Нет, конечно.

— Тогда пускай укрепляют старые блокгаузы, окапываются и чистят пушки. Их корабли мы потопим, гарнизоны останутся без снабжения и со временем будут стерты с лица земли.

— Банзай!

Фудзита вскинул руку, словно бы в нацистском приветствии, и крики смолкли.

— Все. Пора допросить пленных. — Он повернулся к рядовому, тихо, как мышь, сидевшему за установкой связи. — Писарь Накамура, введите немца.

Здоровенного немца втолкнули, поставили у стола, и он во все глаза уставился на Фудзиту. В помещении повеяло жгучей ненавистью.

— Вы Конрад Шахтер, — констатировал японец.

Немец горделиво приосанился.

— Hauptmann Konrad Schachter, Sechste Bombardement Geschwader!

— Прошу говорить по-английски, — не попросил, а приказал Фудзита.

— Капитан Конрад Шахтер, Шестая эскадрилья бомбардировщиков, — перевел немец.

— Где базируетесь?

Тот обвел своих врагов дерзким взглядом и небрежно бросил:

— В Валгалле!

Охранник со всей силы ударил его в толстый живот; немец сложился пополам, изо рта потекла слюна. Уайтхед и Уильямс ошарашенно переглянулись. Брент, Бернштейн и Файт хмыкнули вслед за старым японцем.

Отдуваясь, Шахтер выпрямился.

— Так вот как вы соблюдаете Женевскую конвенцию!

Переборки командного пункта задрожали от хохота.

— Япония ее не подписывала, — сообщил Фудзита. — Разве Германия входит в Женевскую конвенцию?

Бернштейн поднял руку, прося слова. Рукав сполз, обнажив шестизначный номер на запястье. Немец тут же углядел татуировку, и несмотря на боль, глаза его загорелись новой злобой.

Фудзита кивнул израильтянину. Прежде чем заговорить, полковник заглянул в свои записи.

— Прежде вы служили в люфтваффе в чине лейтенанта авиации?

Прерывисто дыша, немец вздрогнул, побагровел, и по лбу его заструился пот.

— А тебе откуда все известно, еврейская свинья?

Фудзиту сразу же увлек поединок между участниками самой страшной трагедии века, а может быть, и всех времен. Уж теперь-то он определенно даст излиться застарелой ненависти, словно кипящей лаве вулкана.

— У нас имеются досье на всех ваших соратников по геноциду. Сегодня утром я просмотрел ваши данные на компьютере. — Бернштейн показал распечатку. — Вы родились в Мюнхене в тысяча девятьсот двадцать девятом году, сын партийного функционера Фридриха Шахтера, назначенного по личному приказу Гитлера бургомистром Бад-Вальдека. В одиннадцать лет вы вступили в Гитлерюгенд, где прославились своей преданностью фюреру и третьему рейху. В пятнадцать лет вас, несмотря на юный возраст, приняли в летную школу.

— А ты, как я погляжу, был у нас в гостях, Yuden Scheibe,[21] — немец кивнул на татуировку полковника. — Погоди, мы еще доведем дело до конца.

— Я с отличием закончил школу в Освенциме. Собственно, из всего выпуска один и остался — остальных вы сожгли. Мой отец, мать, брат, сестра, все мои соседи по Варшавскому гетто стали участниками вашего Endlosung[22] и отведали Циклона Б.