Зрачки Тулли расширились, сжались, снова расширились. Он попытался заговорить и не смог.

— Он сказать… сказать он знать, мои друзья умирать, он мне говорить — говорить мне ### они # . Говорить мне, чтобы я говорить ему, что люди делать с махендосет. С вами. Спрашивать много раз. Он. хотеть знать маршрут. Так же как и вы. Он знать, что люди идти. Не знать куда. ### .

— Не поняла.

Губы Тулли дрожали.

— Очень долго. Очень долго. Мне делать больно. ##. Вы иметь дело # этот киф?

— Он мне не друг, Тулли.

— Я знать этот киф.

— Знать. — Пианфар посмотрела на неподвижно застывшую Хилфи.

— Сиккуккут сказал… — Хилфи говорила спокойно, сдержанно, — что знал Тулли ещё раньше.

— Они встречались на корабле Акуккака.

Тулли закивал. Очень энергично. Судя по глазам, он вспомнил о чём-то отвратительном.

— Он быть Акуккак # ##. Много раз спрашивать меня, моего друга.

— О боги. Следователь Акуккака. Ты знаешь его именно с той встречи?

— Он убивать мой друг, — сказал Тулли. — Убивать мой друг, Пианфар. Своими руками.

— О великие боги. — Пианфар села, уперев руки в колени. — Тулли…

— Когда мы вернулись, Тулли спросил меня, в каких вы отношениях с Сиккуккутом, — сказала Хилфи. — Теперь я понимаю почему.

— О боги, — сказала Пианфар. — Тулли, я ему не друг. Я пытаюсь нас всех спасти, понимаешь? Ты что-нибудь ему говорил? Или давал?

Тулли покачал головой. Он больше не был похож на голубоглазого простачка, каким казался раньше. Теперь перед ними был другой Тулли. Спокойный, хладнокровный и умный. Она уже давно это поняла.

— Я ничего не говорить, я на него не смотреть. Я уходить далеко. Я ждать. Я не быть. Ты говорить, придешь за мной. Я ждать.

Пианфар глубоко вздохнула. Все молчали.

— Политика, — сказала Пианфар. — Одна политика. Ты знаешь, как делать политику, Тулли? У кифов нет друзей. Но кифы тоже бывают разные. Ты знаешь, почему я с ними связалась? Понимаешь? Ты можешь что-то понять?

— Политика, — сказал Тулли. — Я знать, ты приходить забрать меня у киф. Это быть твоя политика.

— Я не друг Сиккуккута, поверь мне.

— Плохие вещи происходить. Я не понимаю. Вы напуганы. Куда мы идем? С кем воевать? Враг быть друг, хейни и ст-сс…

— Стишо.

— …быть враг. Не верь Золотозубый, не верь Джик. Не верь хейни. Не верь киф.

— Золотозубый и Джик — наши друзья. Но мы им не очень верим. Особенно если дело касается интересов махендосет.

— Где быть хейни?

Пианфар бросила взгляд на Хилфи, чувствуя, что на неё смотрит Тирен.

— Хороший вопрос.

— Что я делать? — спросил Тулли. — Что я делать, Пианфар?

— А что ты делал раньше? Что собираешься делать? Хотела бы я знать, друг Тулли. Это всё, что я могу тебе сказать. Золотозубый мой друг и твой. Хотелось бы мне ответить на все твои вопросы. И получить ответы от тебя.

— Я воевать, — сказал он. — Я экипаж «Гордость». Ты хотеть воевать #, хейни, кифы, я не # умирать с #.

— Чёрт бы взял этот переводчик. Ты меня вообще понимаешь? Или мы с тобой опять не поняли друг друга?

— Вы быть мой друг. Ты. Хилфи. Все. Я умирать с вами.

— О боги, спасибо, — смущенно пробормотала Пианфар, чувствуя какой-то суеверный страх. — Опять этот переводчик. Всё-таки я надеюсь, Тулли, что ты придумаешь что-нибудь повеселее, чем «умирать».

Возможно, Тулли не понял её юмора. Он даже не улыбнулся.

— Друг, — сказал он.

— У тебя есть обязанности. Иди работай. Хилфи, ты тоже.

— Есть, — сказала Хилфи. И тронула спинку кресла: — Тулли.

Он встал. Тирен, услышав сигнал связи, отвернулась и принялась работать. К ним поступило чьё-то сообщение. Пианфар, пропуская Тулли, легонько похлопала его по плечу, просто так, чтобы успокоить.

— Друг. Иди помоги Хилфи. Она что-то от тебя хотела. Уфф-ф. Тулли!

Тулли оглянулся.

— Скажи, есть что-нибудь такое, что знаешь ты и не знаем мы?

Быстрый взгляд.

— Уфф-ф, — снова сказала она, прикрыв глаза.

— Пианфар…

— Если что-то вспомнишь, приходи ко мне и расскажи, хорошо? Кифы пытали его током, и ничего не добились. Махендосет вели с ним умные разговоры, и кое-чего достигли. Она безжалостно смотрела ему в глаза.

— Не верь, — вдруг жалобно сказал он. — Не верь людям, Пианфар. — И пулей выскочил в дверь. Хилфи, бросив на Пианфар сердитый взгляд, вышла вслед за ним.

Пианфар не удивилась. Конечно, верить нельзя было никому. Ни Золотозубому. Ни Джику. Ни ей. Ни людям. Никому, кроме Тулли, который только что предал своих соплеменников. Как и Шанур. Зачем он это сделал?

Он стал похож на хейни? Где были его семья, Дом, клан? Кто он?

Он.

Самец. Бездомный. Без сестёр. Без жены. Изгой. Hay хауруун.

Но он не хейни. Тулли не был хейни-бродягой, который убивает просто так. Hay хауруун.

Тулли им не друг. Тулли без имени. Тулли с далекой Земли, с неизвестного корабля, Тулли — это чужак.

— Капитан, — раздался спокойный голос Тирен. — Капитан, вас вызывает Эхран. Подозреваю, что она уже давно ждёт. Судя по голосу, она вся кипит.

— Вот и хорошо, — решительно сказала Пианфар и опустилась в своё привычное кресло. «Займись делом, Пианфар Шанур. Проснись. Будь начеку». — Сейчас я с ней поговорю. Ты следишь за сообщениями с «Харукка»?

— Оттуда ничего нет, — сказала Тирен. — Я их всё время вызываю и получаю один и тот же ответ. Сиккуккут говорить с нами не может. Занят.

— Чертовы игры в сфик. Я начинаю их понимать. И мне совсем не нравится, что у нас творится. Когда я закончу с Эхран, вызови снова «Харукк». Заставь их сказать Сиккуккуту, что я лично заинтересована в возвращении экипажа Тахар. Скажи ему, что речь идёт о сфик.

Хэрел бросила на неё быстрый взгляд:

— Капитан, прошу прощения, но…

Хэрел не договорила. На карту были поставлены жизни хейни, и мало кого интересовали отношения между Шанур и Тахар. Один неверный шаг — и весь экипаж будет мгновенно перебит. А тут ещё и Джик. Вот об этом напряжённо думала Пианфар, чувствуя на себе тревожные взгляды Хэрел и Тирен и видя, как они подергивают ушами и хмурятся.

— Передай мои слова, только повежливее.

— Повежливее, — пробурчала Тирен и принялась выполнять приказ.

Пианфар нажала на кнопку связи, чего уже так давно дожидалась Риф Эхран, и послушала, как Тирен общается с офицером связи «Бдительности».

Снова игры в политику и правила дипломатических переговоров двух капитанов. Офицер связи настаивала, чтобы «Гордость» непременно ответила, прежде чем её капитан начнёт говорить.

— Я отвечу, — сказала Пианфар и почувствовала, что желание сохранять перед Эхран гордость и достоинство как-то странно улетучилось. Её даже не разозлило поведение офицера Эхран, которая явно старалась вывести её из себя, а потом записать это на пленку. — Говорит Пианфар Шанур.

Говорить спокойно, не раздражать Эхран. Только о деле. Сейчас главное — Тахар. У Шур все хорошо. Тулли уверял, что не выдал кифам никаких ценных сведений. Сиккуккуту по-прежнему нужно было что-то узнать. А это означало, что теперь он стал менее опасен и более предсказуем.

— Говорит офицер связи «Бдительности». Одну минуту, капитан. Боюсь, наш капитан сейчас говорит по другой линии. — Тон холодный, пренебрежительный. Провоцирует.

У людей три Соглашения? И они воюют между собой?

Одно Соглашение людей Земля, их родина, пытается противостоять двум другим, открывая новые торговые пути? Или их всё-таки интересует сама торговля?

Какое же гигантское космическое пространство их окружает, если в нем нашлось место для трех экономик… нет, двух. Одной нужно расширяться.

Знал ли об этом Золотозубый? А махендосет с их учеными и вечным желанием познавать все самое необычное, везде совать свой нос в надежде… на что? Найти новые виды? Новых союзников?

Новые варианты, которые помогли бы им по-новому вести дела со своими старыми соседями кифами?