— Мерзость какая.

— Мы почти… пришли, — начала было говорить Пианфар, но тут же осеклась, когда увидела кифский корабль: секция номер двадцать восемь, «Харукк». Здесь кифов было намного больше, а запах крови стал ощущаться ещё явственнее.

Он становился все сильнее и сильнее по мере того, как они подходили к кораблю. Вдоль ведущего к нему стального трапа тянулся ряд металлических столбов на опорах, на каждом из которых виднелся какой-то тёмный предмет.

— Проклятие, — пробормотала Пианфар, — Хэрел, держись.

Это были головы кифов. Кифы ходили вдоль секции номер двадцать восемь, не обращая никакого внимания на этих страшных наблюдателей. Пианфар и Хэрел вместе со всеми поднялись по трапу, каждую секунду ожидая окрика часового.

Их никто не окликнул. Они прошли первый столб, и Пианфар с холодным любопытством взглянула на предмет, украшающий его верхушку.

— Вот так расправляются с оппозицией, — отметила Хэрел.

— Чтобы другие были сговорчивее, — пробормотала Пианфар. Каждый заходящий на «Харукк» киф должен был видеть это зрелище, чтобы знать, что такое победа одних и поражение других.

По крайней мере, как с облегчением заметила Пианфар, ни одна из этих голов не принадлежала хейни.

Кифы оглядывались на них, когда они вместе со всеми с деловым видом поднимались на борт «Ха-рукка». Кифы, стоящие перед входом, зашипели и что-то забормотали, тем не менее хейни никто не остановил.

Наконец они подошли к охранникам, стоящим перед входом в шлюзовую камеру.

— Хакктан? — сказал один из них. «Капитан?»

— Укт, — ответила Хэрел, кивнув в сторону Пианфар. «Да». Пианфар стояла, скрестив руки на груди и предоставив Хэрел говорить с кифами. Двое из трех кифов держали руки в рукавах, где, несомненно, было спрятано какое-то оружие помимо того, что висело у них на поясе. Двое кифов загородили хейни дорогу, пока третий говорил с кем-то по рации.

Последовал приказ пропустить. Охранники отступили, а один из них слегка поклонился, показав пустые руки.

— Входите, — сказал он.

— Ага, — ответила Пианфар и тоже поклонилась. Хэрел не отставала от неё ни на шаг, когда они шли по пропитанному запахом аммиака коридору.

Их ждали кифы — один был, видимо, провожатым, а четверо других просто стояли, позвякивая оружием.

— Следуйте за мной, — сказал первый киф и, не оглядываясь, пошёл вперёд. Трое пошли за ними, двое остались. Ни один из кифов даже слова не сказал по поводу оружия, которое хейни пронесли на борт «Харукка». Они проходили мимо кифов по коридору, пропахшему аммиаком и кровью, и ни один из них не повернул головы, чтобы посмотреть им вслед.

Вежливость кифов, решила Пианфар. Нельзя пялиться на гостей хаккикта. Атмосфера страха и жестокости, царящая в этом месте, начинала действовать ей на нервы.

«Хилфи это место хорошо знакомо, — думала Пианфар, чувствуя, как все холодеет у неё внутри. Хилфи была в этом аду».

Хилфи молча стояла рядом с Кимом, когда Пианфар сообщила, куда они с Хэрел собираются идти. Ким высказался по этому поводу громко и резко. Как и Герен. А Хилфи только прижала уши и втянула ноздри, а потом спросила:

— Ага, но зачем? Ты же знаешь, это ловушка.

— Я знаю, — ответила Пианфар. — Но у нас нет выбора.

Хилфи знала кифов лучше остальных. Но она не стала спорить и не стала ничего предлагать. В такой ситуации нужно сохранять хладнокровие и не раздражать кифов. И лучше всего это могло получиться у Хэрел Араун.

Хэрел шагала рядом с Пианфар так же спокойно, уверенно и осторожно, как если бы они находились в каком-нибудь незнакомом порту Соглашения. Насторожив уши, она тем не менее сохраняла на лице выражение полной невозмутимости, даже находясь в лифте с двумя охранниками-кифами.

Лифт остановился. Один охранник вышел, двое других остались. Хейни увидели ещё один тусклый и длинный коридор; затем — открытый вход, а за ним — мрачный кабинет, где их дожидалась группа кифов, в центре которой в кресле-многоножке сидел киф с серебряным медальоном, облаченный в чёрные одежды, отделанные серебром, которое тускло мерцало в свете натриевых ламп.

— Хаккикт, — сказала Пианфар, приближаясь к этой мрачной и величественной фигуре и поклонилась, почтительно и вместе с тем с достоинством.

— Кккт. — Сиккуккут взмахнул тонкой рукой, покрытой темно-серой кожей. — Кситикки. — (Один из кифов кинулся в угол комнаты и бегом притащил два стула и низкий столик.) — Кситти.

Пианфар кивнула и села на стул, подвернув под себя ноги. Хэрел поступила так же. Новый приказ Сик-куккута, взмах рукава с серебряной отделкой. Киф бросился за кувшином и чашами, потом почтительно подал одну чашу Сиккуккуту, не дожидаясь его приказа. Перед Пианфар тоже появилась чаша, третью получила Хэрел. Киф налил сначала Сиккуккуту, а потом быстро наполнил из того же кувшина чаши гостей.

Слава богам, это был парини. Ликер. Он был крепким и сразу ударял в голову, но все же пить его было приятно. Пианфар осторожно потягивала напиток и думала, отчего у него такой странный привкус — то ли запах аммиака набился ей в нос, то ли это была особенность самого ликера.

И все же они находились в зале Сиккуккута, на его корабле, на его космической станции, на территории кифов, и попивать здесь ликер казалось таким же невероятным делом, как отдать своё оружие, чего, впрочем, от них никто не потребовал. Хэрел, беря пример с Пианфар, тоже пригубила напиток, Хэрел, которая перебывала во всех барах на всех станциях от Центральной до Ануурна, о которой ходили легенды и которая не знала, что такое похмелье, спокойно заступая на вахту после любой попойки. Во второй раз Пианфар порадовалась, что взяла с собой Хэрел, а не Кима.

— Когда-то ты отклонила моё предложение на Центральной, — сказал Сиккуккут.

— Я помню. — Ей очень хотелось чихнуть, но делать этого было нельзя. На карту поставлено достоинство хейни. И их жизнь. Сделав над собой отчаянное усилие, от чего у неё даже заслезились глаза, Пианфар подавила желание чихнуть. Такое отвращение к кифам — это уже на уровне психики. Она ведь принимала пилюли. В результате, соединившись с ликером, пилюли дали кошмарный результат — во рту сухо, вкусовые ощущения притуплены. И очень щиплет в носу.

— Я сказал тебе тогда, что придёт день и все изменится. — Сиккуккут опустил морду в изящно украшенную чашу и стал пить. — Так и получилось. Кккт. После того, как на твоем корабле что-то случилось. Ты не могла бы мне сказать, что именно?

«Думай, шевели мозгами, Пианфар Шанур».

— Нам была срочно нужна медицинская помощь; однако запросить её у махендосет оказалось удобнее. — Она посмотрела хаккикту прямо в глаза, умоляя про себя всех богов сжалиться над ней и не дать чихнуть. Говорить о деле сразу, напрямик. Не дать этому ублюдку расставить ловушки. — Но вообще-то, это был предлог, чтобы проконсультироваться с двумя нашими союзниками — в отутствие третьего, откровенно говоря. Нужно было кое-что обсудить. Твой подарок, хаккикт, дал мне возможность заключить сделку и с этим третьим. Поэтому я и пришла к тебе. Возможно, я помогу тебе избавиться от одной проблемы, поскольку, как я думаю, она досаждает и вам и нам.

— Ккккт. — (Ещё один глоток из чаши, быстрый взгляд темных глаз из-под капюшона, блеснувший в натриевом свете.) — Как я понимаю, ты не собираешься убивать этих хейни Тахар.

— Нет, не собираюсь.

— Итак, ты просишь вернуть не только капитана, но и весь экипаж. Это очень крупный подарок с моей стороны. Они такие странные — ккт. Икктокктин. Такие нежные. Смешные. Лично мне они не нужны, но некоторые из моих сккукун хотели бы таких у себя держать. Может, они тебе нужны из этических соображений? Но скажи, почему твои желания должны значить для меня больше, чем желания моих капитанов?

«Думай».

— Мне они нужны не для развлечения. — («Логика кифов. Пуккуккта. Уводи его в сторону. Будь умнее, чем он, задавай ему головоломки, пусть пытается их разгадать, пока не сдохнет».) — Ты должен понять, хаккикт, а я уверена, что ты прекрасно все понимаешь, что Риф Эхран не является моим близким другом. Я уверена, ты уже знаешь, что она хотела забрать их к себе.