Полемизируя в начале 70-х годов с Ж.-П. Сартром о причинах будущего краха СССР, К. Леви-Стросс дал классификацию подходов к видению традиционного общества «из современного», западного. Наиболее распространенным он считал «империалистический» подход (не вкладывая в это слово ругательного смысла) — втискивание реальности незападного общества в привычные западные понятия и термины. При этом реальность деформируется грубо, до неузнаваемости. Классическим примером такого подхода были, на мой взгляд, все рассуждения Е. Гайдара о советской экономике.

Второй подход, свойственный обычно марксистам, — «диалектический», когда общество видится через борьбу противоположностей, через какое-то главное противоречие. Это — тоже сведение к аналогу современного общества, осью и условием равновесия которого стала классовая борьба. Сам Леви-Стросс пытался развивать третий, «антропологический» подход — создание обширного свода понятий, позволяющих «перевести» сложную, малопонятную для Запада действительность традиционного общества на язык, доступный мышлению западного человека.

Огромный материал дали, казалось бы, чисто прагматические, приземленные исследования японского стиля управления промышленными фирмами. Эти работы велись в 60-70-е годы совместно американскими и японскими учеными и были вызваны «японским чудом». Сначала в США было много иллюзий: казалось, стоит только разгадать секрет, обучиться трем-четырем приемам, и можно внедрить японский стиль на американских предприятиях с тем же успехом. Все оказалось сложнее, речь шла о глубоких различиях культур. «Приемы» управления, естественные и эффективные в Японии, на американских служащих оказывали совершенно противоположное действие. Поскольку эта проблема изучалась «с обеих сторон», нередко смешанными японско-американскими группами специалистов, причем «западная сторона» стремилась чему-то научиться и отбросила гонор, в этих исследованиях как раз и реализовался антропологический подход, давший ценное знание и о современном, и о традиционном обществе.

Наконец, История поставила один жестокий эксперимент, который хотя и остался очень мало изученным, все же не мог не заставить думать. Это фашизм — попытка искусственного превращения современного, гражданского общества в архаическое, традиционное. Попытка преодолеть индивидуализм и соединить людей обручами жесткой идеологии в «сноп», подчиненный единой воле. Эта противоестественная архаизация современного общества Германии потрясла весь мир, эмоции затруднили изучение самого явления. Но сегодня, когда страсти немного остыли, изучение фашизма расширяет наши знания об обоих типах общества и тех процессах, что происходят при их насильственной трансформации.

Таковы основные источники достоверного, хорошо систематизированного, обработанного согласно строгим научным нормам знания о традиционном обществе. Можно назвать это знание материалистическим, ибо оно не включает в себя никаких неуловимых, мистических понятий, не нуждается в обращении к мифам и тайнам загадочной души — русской, китайской и т.д. Все утверждения можно проверить наблюдением и логикой, что и является признаком научного знания.

Разумеется, помимо науки над осмыслением нашей проблемы трудилось искусство. Оно создало другой, еще более обширный запас знания, «записанного» в художественных образах. Некоторые великие художники приближались к осознанному сопоставлению двух типов общества (особенно когда отражали эпизоды столкновения цивилизаций, как, например, Лев Толстой в «Войне и мире»). Освоение художественного знания — задача, пожалуй, более сложная, поскольку проникновение в чужую культуру намного труднее, чем в научные тексты, следующие, насколько можно, общим стандартам. Но уж русскую-то литературу мы можем читать и понимать. Поразительное дело: когда перечитываешь Пушкина, Толстого или Шолохова после освоения самых основных понятий о традиционном обществе, Россия открывается перед тобой совсем новой стороной. Начинаешь видеть и понимать у этих художников иные грани и краски, которых раньше и не замечал.

В целом, два массива знания — научное и художественное — не противоречат друг другу, а гармонически дополняют. Это само по себе — важный аргумент, подтверждающий верность главных положений научной концепции традиционного общества.

Перечислим сначала коротко те главные признаки традиционного и современного обществ, которые составляют ядро, выдающиеся черты двух «портретов». Сравнение двух типов общества по каждому признаку — это отдельная, почти неисчерпаемая тема.

В любом обществе картина мироздания служит для человека той базой, на которой строятся представления об идеальном или допустимом устройстве общества. «Естественный порядок вещей» во все времена был важнейшим аргументом в идеологических спорах. Поэтому самые первые, фундаментальные различия двух типов общества проявляются уже в том, как человек воспринимает пространство и время.

Различное восприятие физических категорий пространства и времени определяют не только «картину мира» и относятся не только к рациональной сфере. С ними тесно связано мироощущение. Человек традиционного общества, видя мир как Космос, испытывает не просто очарование, для него мироздание обладает святостью. В обществе современном мир рационален (десакрализован, лишен святости). И дело здесь не в отношении к сложившимся религиям или Церкви. Говорят, что в человеке традиционного общества сохранился «естественный религиозный орган».

Физическая картина мира во многом предопределяет и представление человека о своем месте в мире, а также о его соотнесении с другими людьми. Это — антропологическая модель, которая доминирует в сознании людей в том или ином обществе, ответ на вопрос «что есть человек?». Представления о человеке в традиционном и современном обществе различаются кардинально.

Из представлений о мире и о человеке вытекает и стихийная социальная философия, свойственная обыденному сознанию (она может весьма сильно отличаться от официальной идеологии). Это — представление об обществе, о том, как нужно человеку жить с другими людьми, каковы права и обязанности личности в обществе. Общество как семья или общество как рынок — так можно кратко выразить главные метафоры традиционного и современного общества.

В разных обществах, с разными представлениями о правах и долге человека, формируются два резко различающихся типа государства и власти. Патерналистское, иерархически построенное государство, которое обосновывает (легитимирует) свою власть «сверху» через религию или идеологию — в традиционном обществе. Либеральное, не берущее на себя слишком много государство гражданского, современного общества, которое легитимируется «снизу» — голосами граждан.

Эти два типа государства различаются не только способом легитимации, общей конструкцией, представлением об обязанностях перед подданными, но даже и совершенно разными ритуалами и символами отправления власти (например, ритуалами голосования).

В традиционном и современном обществах складываются очень различные, поразительно несхожие системы права. Право традиционное настолько кажется странным человеку Запада, что он совершенно искренне считает традиционное общество «неправовым». Напротив, приложение норм права гражданского общества к традиционному (что случалось во многих частях света в периоды «модернизаций») наносит людям и целым народам тяжелые травмы, которые порой достигали уровня геноцида.

Исходя из разных представлений о Природе, человеке и обществе, люди по-разному формировали хозяйство — производство и распределение материальных жизненных благ. Производство, нацеленное на потребление (экономия или натуральное, т.е. естественное хозяйство), и производство, предназначенное для получения дохода (хрематистика, рыночная экономика) — две совершенно разных траектории хозяйственной деятельности.

Господство рыночной экономики в современном обществе было связано с возникновением совершенно нового, необычного с точки зрения традиций отношения к собственности, деньгам, труду и превращению вещи в товар. Содержание всех этих понятий настолько различается в современном и традиционном обществах, что нередко представители разных культур, даже из числа специалистов, просто не понимают друг друга, хотя формально говорят об одном и том же. То изумление, с которым сегодня Запад смотрит на все происходящее в России, во многом связано с тем, что одним и тем же словом у нас и на Западе обозначаются совершенно разные явления.