В начале 80-х судьба забросила меня в живописный край предгорий Восточного Урала, в бассейн реки Конды. Как всегда, попав на новое место, я занялся сбором сказаний, былин и легенд русских старожилов, а также записью сказок «аборигенов»… Моя работа очень скоро привлекла внимание определённого круга местных жителей. Однажды мой товарищ из уральских старообрядцев предложил мне посетить одного старого знахаря, который много лет замкнуто жил на пасеке где-то в 60 километрах выше села Кондинское. С его слов, знахарь мог сказать о человеке буквально всё. Для этого ему достаточно было узнать всего лишь его имя. К тому же старик хорошо правит кости и лечит практически все болезни. Понятно, что мой знакомый меня заинтриговал, я сразу же согласился увидеть пасечника.

И вот, после довольно продолжительного путешествия на мотолодке, мы оказались в просторном рубленном деревянном доме. Нас встретил хозяин — крепкий, среднего роста совершенно седой человек. У него были умные, выцветшие зелёные глаза, аккуратно постриженная белая борода и длинные до плеч такие же белые седые волосы. Стены дома, или по-сибирски, избы были сложены из толстых потемневших от времени брёвен. На фоне их седина хозяина казалась особенно яркой. В избе всё было к месту по-русски. Ничего лишнего. Вдоль стен двух смежных комнат и в горнице, куда повёл нас хозяин, стояли широкие прочно сделанные, украшенные незатейливой резьбой лавки, а под высоким новым потолком виднелись заложенные книгами и подшивками журналов полки. В красном углу горницы, вместо традиционных икон, стоял красивый отделанный капом столик, на нём виднелась, явно самодельная, толстенная восковая свеча и груда каких-то странных камней. В доме царил терпкий запах свежего мёда, носка и каких-то незнакомых мне трав. Пока я изучал жилище знахаря, мой спутник сказал ему моё имя и теперь старик с неподдельным интересом рассматривал своего посетителя. Прошло не более минуты и мы — и гость и хозяин остались одни. Мой знакомый проводник, что-то шепнув деду, куда-то исчез, а старик, очевидно, считая, что разговор будет долгим, сходил на кухню, принёс нож и каравай свежего душистого хлеба, поставил на широкий дощатый стол трёхлитровую банку брусничного морса, добавив к ней резной самодельный деревянный поднос, доверху наполненный нарезанными медовыми сотами. Потом, жестом пригласив меня сесть, сам уселся напротив и как бы между прочим спросил:

— Фамилия-то твоя будет Сидоров?

Уверенный в том, что знахарю меня сдал мой знакомый, я с неохотой кивнул.

— Ты его не вини, — как бы читая мои мысли, улыбнулся старик. — Он мне ничего кроме твоего имени не сказывал. Есть в природе законы, которые позволяют, зная одно лишь имя, сказать о человеке очень многое. Хочешь, я назову тебе и год, и день твоего рождения?

Старик задавал мне свой вопрос и было видно, что он внутренне волнуется.

— Об этом, наверняка, у нас никто не знает, ты ведь на Конде совсем недавно, — закончил он. Видя на моём лице недоверие смешанное с растерянностью, хозяин улыбнулся:

— Нет тут никакой мистики, Юрий, — знания, только знания… Ну что сказать? А ты поправишь, если не так.

И посмотрев в мою сторону как бы сквозь меня, старик медленно произнёс:

— С годом проще. Скорее всего, сорок девятый, хотя может быть и год сорок седьмой. Ну что, верно говорю?

Признаться, я опешил, одна из дат была моя, старый «знахарь» назвал её первой! Видя мою реакцию хозяин, улыбаясь, уточнил:

— Ну вот, скорее всего сорок девятый. Тут ты мне сам неплохо помог. Давай возьмёмся за день твоего рождения. И став серьёзным, дед вслух стал рассуждать — 21 декабря, в день рождения Coco Джугашвили, ты родиться не мог, по признаку ты явно летний, можно смело сдвинуть дату твоего появления на свет на полгода. Возможно, ты родился 22 или 23 июня…

И он вопросительно посмотрел мне в глаза.

Я торжествовал: седовласый явно ошибался! Но радость моя длилась совсем недолго.

— Неужели ты появился на Земле 20 июля? Как я сразу не понял! Ты два раза Гор, к тому же по поведению больше походишь на «льва», поэтому твой день рождения может быть только 20 июля!

Старик нёс какую-то белиберду, и я его перестал понимать… Но он точно назвал дату дня моего рождения! Как он это сделал? Вертелось в моей голове. Какими знаниями владеет этот седой человек, если от него ничего нельзя скрыть?! Что он сказал? Что я дважды «Гор»… Кто такой этот Гор? И причём здесь я? Вопросы вставали один за другим. А между тем, знахарь с доброй улыбкой быстрыми и ловкими движениями налил в кружки брусничный морс, нарезал хлеб и придвинул поближе ко мне медовые соты.

— Давай-ка, Юра, — предложил он, — выпьем за день твоего рождения! Да и за год тоже. Хороший год 1949, хороший! Скоро я тебе всё объясню, а сейчас пей! Есть за что, ещё и за нашу встречу!

Мне ничего не оставалось, как поднять бокал с морсом и за то, и за другое. А потом мы оба, старый да малый, похожие на двух отчаянных собутыльников, усевшись поплотнее друг против друга, начали длинную беседу. Я сгорал от любопытства, а старик, видя, что я многого не понимаю, искал возможность более доступно объяснить мне то, что в моём сознании могло сложиться как нечто непостижимое мистическое… Начал он с того, что мне надо учиться и учиться многому. Университетское академическое образование не в счёт. Это так, знания по специальности… Что по-настоящему образованному человеку необходимо знание иное, нетрадиционное, то которым владеют пока немногие… Например, те самые из людей, которые присвоили себе «право управлять Миром», или такие как он: на миру знахарь-целитель, на самом деле один из тех, кто не забыл «традицию». Я спросил его, что он имеет ввиду под словом «традиция»? Услышав мой вопрос, собеседник несколько секунд смотрел мне в глаза, а потом с расстановкой сказал:

— Под словом «традиция» я подразумеваю древнее сакральное целостное знание, которым владели когда-то жрецы, не нашей, не египетской и не халдейской и, конечно же, не китайской цивилизации, а той, из которой проросла современная технократическая…

Видя в моих глазах вопрос, он уточнил:

— Когда-нибудь ты и сам во всём разберёшься, но раз уж начался такой разговор, то я кое-что тебе подскажу: древние духовные традиции никогда не пресекались. Это закон. И тебе его надо знать. Запомни, что я сказал и слушай: духовная традиция некогда погибшей Атлантиды через тысячи лет проросла в христианскую цивилизацию Запада. Орианская же духовная традиция породила «Великую Русь», то, что мы в настоящее время называем СССР или то, что после его гибели останется. Дело не в названии, а в коллективном бессознательном, что наполняет единое духовно-информационное пространство той или иной цивилизации.

Признаться тогда, из всего сказанного «знахарем», я понял только одно, что СССР должен погибнуть! Старик же бесстрастно продолжал:

— Теперь, я думаю, ты понимаешь, что люди подобные мне, или — «им» — интонацией он особо выделил это слово. — Подразумевают под термином «традиция»? То древнее, тайное знание давно исчезнувших цивилизаций, которое вот уже тысячи лет собирают и накапливают в свои скрытые хранилища адепты, тайных обществ… Ну как уяснил? — закончил он с улыбкой.

Я растерянно смотрел на него не зная что сказать. Потом прямо спросил:

— Неужели СССР обречён?

— Ах вот ты о чём? — засмеялся «знахарь». — СССР будет разрушен изнутри, и очень скоро; как это произойдёт ты увидишь своими глазами. Не беспокойся, завоевать нас никто не завоюет. Это ещё один закон, который тебе надо запомнить. Великую Русь военным путём сокрушить невозможно. Сколько раз пытались, да ничего не вышло… — Глаза старика вдруг стали задумчивыми и грустными. — Что ты знаешь о прошлом? Только то, что тебе разрешили знать… — вздохнул он. — Но мы кажется, несколько с тобой отвлеклись. Давай вернёмся к тому с чего начали…

Слушая слова «знахаря», я вдруг понял: старик говорил со мною открыто. Нисколько не боясь, что я его не пойму, или как-то не так истолкую. Передо мной сидел человек, который всецело мне доверял! Это было видно из разговора… Конечно, с одной стороны, его отношение явно мне льстило, но с другой, опять возникли вопросы: Почему он верит едва знакомому? Что он нашёл во мне такого, чтобы свободно с полным доверием идти на такой вот контакт? Вдруг я окажусь не тем, за кого он меня принимает? И вместо того, чтобы вернуться к началу нашей беседы, я спросил хозяина об этом. Выслушав мой вопрос, «знахарь» искренне рассмеялся: