— Люди никогда этого не допустят! Это… святотатство! Харриман грустно посмотрел ему в глаза:

— Твои бы слова — да Богу в уши… Но ведь допускают люди видеорекламу, а также надписи в воздухе реактивными струями самолетов… Григгс закусил губу.

— Тогда я не понимаю, чего ты вообще ко мне с этим пришел! Ты же, черт тебя подери, отлично знаешь, что название моей продукции нет смысла помещать на Луну! Буквы получатся слишком маленькими!

— Потому я к тебе и пришел, — кивнул Харриман. — Понимаешь, для меня это не просто новое предприятие. В этом предприятии — моя душа. И меня просто блевать тянет от мысли, что кто-то способен ради рекламы так испоганить Луну. Ты верно сказал — святотатство. Однако… Эти шакалы каким-то образом разнюхали, что у меня туговато с деньгами, и пришли, зная, что я вынужден буду их выслушать. Я их выпроводил, обещал дать ответ во вторник, а потом отправился домой и всю ночь мучился бессонницей. А потом вспомнил о тебе.

— Обо мне?

— Именно. О тебе и твоей компании. У тебя ведь отличная продукция, и ее действительно необходимо рекламировать. Я подумал, что есть множество других способов использовать Луну для рекламы — и при этом не нужно ее уродовать. Допустим, твоя компания купит эту самую концессию, но с проникнутым гражданским сознанием добровольным обязательством: никогда ею не пользоваться.

Допустим, этот факт ты разрекламируешь на своих плакатах, допустим, ты выпустишь картинки: девочка и мальчик сидят на Луне с бутылочкой «Моки», допустим, «Мока» будет единственным безалкогольным напитком, побывавшим на Луне. В общем, не мне тебя учить. — Харриман бросил взгляд на часы.

— Пора, однако я не хочу торопить тебя с ответом. Если мое предложение тебя заинтересовало, дай мне знать до завтрашнего полудня, и я сведу своего Монтгомери с твоим заведующим рекламой. Глава большого газетного треста недолго заставил Харримана дожидаться в приемной — самый минимум, как промышленного магната либо члена кабинета. Вновь Харриман задержался в дверях и приколол на лацкан значок.

— Привет, Делос, — сказал издатель. — Как нынче зеленый сыр, раскупают? Заметив значок, он нахмурился:

— Если это шутка, то — дурного тона. Харриман спрятал кругляш в карман. На сей раз на нем красовалось изображение серпа и молота.

— Это вовсе не шутка, — сказал он. — Это — кошмар, полковник. Мы с вами одни из немногих в этой стране понимаем, что коммунизм, как и раньше, представляет собой большую опасность. Через некоторое время они беседовали так дружески, словно трест полковника не травил с первых же дней во всех своих газетах лунное предприятие Харримана. Издатель размахивал над столом сигарой:

— Как тебе удалось добыть эти планы? Украдены?

— Скопированы. — Доля истины в ответе была. — Но сами по себе они ничего не значат. Нам важно попасть туда первыми. Нельзя рисковать появлением на Луне вражеской ракетной базы. Годами меня мучил кошмар — будто я просыпаюсь и читаю в газетах, что русские высадились на Луне и провозгласили о создании там Лунного Совета; и, скажем, эти пятнадцать ученых — тринадцать мужчин и две женщины — подали прошение о включении их в состав СССР, а Верховный Совет, конечно же, с радостью пошел им навстречу. Я вскакивал с постели в холодном поту! Не знаю, вправду ли они собираются нарисовать на Луне серп и молот, однако это вполне в их духе. Вспомнить хоть эти идиотские плакаты, которые они развешивают там и сям… Издатель крепко сжал зубами свою сигару.

— Мы посмотрим, что тут можно сделать. Что поможет тебе ускорить старт?

— Мистер Харриман!

— Да?

— Опять пришел мистер Лекруа.

— Скажите, что я занят.

— Хорошо, сэр. Но, мистер Харриман, раньше он этого не говорил, но теперь утверждает, будто он — пилот-ракетчик.

— Пусть идет в «Скайуэйз». Я не нанимаю пилотов. Лицо секретарши на экране сменилось физиономией мужчины.

— Мистер Харриман! Я — Лесли Лекруа, дублирующий пилот «Харона».

— Хоть сам архангел Гав… Как? Как вы сказали?! «Харон»?

— Да, «Харон». Мне нужно с вами поговорить.

— Входите. Харриман поздоровался с вошедшим, предложил ему закурить и с интересом принялся рассматривать. «Харон» — «шаттл» для недавно взорвавшегося энергоспутника — был ближе всего к настоящему космическому кораблю. Его пилот, погибший при взрыве, которым был уничтожен и спутник, и сам «Харон», по сути, был родоначальником племени космонавтов. Харриман подумал, как же можно было забыть, что для «Харона» имелся еще один, запасной пилот. Конечно, он знал об этом, но — бывает такое — забыл. Забыл, вычеркнув из памяти и спутник, и «шаттл», и все, что к ним относилось. Теперь он с любопытством разглядывал Лекруа. Перед ним сидел невысокий, аккуратного вида человек с тонким, интеллигентным лицом и крупными умелыми руками жокея. С виду он был спокоен и абсолютно уверен в себе.

— Чем могу быть полезен вам, капитан?

— Вы строите корабль для полета на Луну.

— Откуда вы знаете?

— Лунный корабль строится. И все наши парни говорят, что за этим делом стоите вы.

— Вот как?

— Я хочу его пилотировать.

— Почему именно вы?

— Я самый подходящий для этого человек. Харриман выпустил облако табачного дыма.

— Если вы сможете это доказать — место за вами.

— Договорились. Лекруа поднялся.

— Я оставлю секретарше свой адрес.

— Минуту. Я сказал «если»… Давайте-ка побеседуем. Дело в том, что я сам отправляюсь в этот полет, и хотелось бы узнать вас поближе, прежде чем доверить вам свою голову. Они обсудили полет на Луну и межпланетные путешествия вообще; поговорили о ракетах и о том, что, возможно, будет обнаружено на Луне, и постепенно Харриман потеплел: он почувствовал родственную душу, тоже одержимую Прекрасной Мечтой. Не понимая почему, он уже практически нанял Лекруа: разговор пошел так, будто их совместный полет был делом решенным. К реальности Харриман вернулся не скоро.

— Здорово мы с тобой, Лес, побеседовали, однако на сегодня у меня есть еще кое-какие делишки. На одних разговорах до Луны не долететь. Отправляйся в «Петерсон Филд», там тебя встретит Боб Костер, я ему позвоню. Сумеешь с ним поладить — тогда и о контракте поговорим. Написав на листе бумаги несколько слов, он отдал записку Лекруа.

— Это передай мисс Перкинс — сразу при выходе, она внесет тебя в ведомость.

— Ну, это — не к спеху.

— Ничего-ничего, чтобы вести здоровый образ жизни, прежде всего нужна еда. С этим Лекруа согласился, но в дверях замешкался:

— Одного только не понимаю, мистер Харриман.

— Чего же?

— Зачем вам корабль на химическом топливе? Нет, я не против, я любой пилотировать согласен, но зачем же себе жизнь осложнять? Вы ведь переоборудовали «Город Брисбейн» под Х-топливо. Харриман окрысился на него:

— Ты, Лес, никак, спятил?! Тебе ли не знать, что утюги не летают, а Х-топлива больше нет и не будет, пока мы сами его не сделаем, на Луне!

— Кто вам сказал, что Х-топлива больше нет?

— Может, оно есть у тебя?

— Насколько я знаю, комиссия по ядерной энергетике, согласно существующему договору, распределяет Х-топливо между определенными странами. Некоторые страны, хоть и получают его, но применять пока не умеют. Куда же они его девают?

— А, это… Конечно. Каким-то закоулкам Центральной и Южной Америки из политических соображений отрезали по ломтику пирога, хотя они и укусить-то его не способны. Но во время энергетического кризиса мы выкупили топливо обратно и использовали. — Харриман сдвинул брови. — И все же ты прав. Мне надо было малость приберечь для себя.

— А вы совершенно уверены, что оно кончилось все, до последнего грамма?

— Конечно, я… Нет, не уверен. Надо подумать. Счастливо, Лес. Связи Харримана позволили ему довольно скоро узнать судьбу каждого фунта Х-топлива, кроме того, что было выделено Коста-Рике. Эта страна отказалась продать свой запас — там якобы строительство электростанции, работающей на Х-топливе, к моменту взрыва спутника было почти закончено.