Сравнивать талант, явленный Гете и Марло, не так уж абсурдно, как может показаться на первый взгляд, о достоинствах же их произведений было бы излишним подробно распространяться. Бессмертная философия Гете совершенно воплотилась в его сложном и величественном труде. Марло остался верен своему дешевому изданию для народа, но при этом во всей литературе не доводилось мне читать слов столь отображающих последнюю агонию Фауста, как последняя его речь:
Сцена становится невыносимой. Становится тяжело читать книгу, слишком много в ней безнадежности и отчаяния.
Поскольку следующая история имеет немало общего с легендой о Фаусте, мне хотелось бы сказать несколько слов о ранней голландской светской драме, именовавшейся «одной из жемчужин голландской средневековой литературы». Ее название: «Удивительная история Марии из Ниммегена, которая более семи лет провела в общении с дьяволом» [597] . Опубликовал пьесу Вильгельм Фостерман из Антверпена около 1520 года. Следует обратить читательское внимание на некоторые моменты этой легенды. Мария, племянница старого священника сера Гисбухта, как-то ночью встретила Дьявола в обличии некоего Мунена с одним глазом. Он предлагает обучить ее секретам некромантии, единственно с тем условием, чтобы она не осеняла себя крестным знамением и сменила свое имя на Лена из Гретхена. Но Мария, памятуя о Богородице, потребовала, чтобы, по крайней мере, в ее новом имени была буква М. Так ее стали звать Эммекин. «Эмма и Мунен жили в Антверпене у знака Золотого Дерева на рынке, где ежедневно от его хитростей происходило немало убийств, также творились всякого рода злочинства». Эмма затем решает посетить своего дядю и требует, чтобы Мунен отправился с ней в Ниммеген. Как раз был праздник, и она случайно увидела мистерию «Маскерон» на большой площади в исполнении бродячей труппы. Богородица молит Господа за человечество, и Эмму, услышавшую эти столь благословенные слова, охватило странное чувство раскаяния. Мунен пытается унести ее, но она падает, и затем ее в обморочном состоянии находит дядя, старый священник. Ни один священник из Ниммегена не смог отпустить ей грехи, ни даже епископ Кельна, и тогда она отправилась в Рим, где Папа выслушал ее исповедь и назначил ей в качестве епитимии носить вокруг шеи и рук три сдавливающих обруча из железа. Та к вернулась она в Маастрихт, в монастырь Обращенных Грешников, и там столь сильным стало ее раскаяние и столь великим смирение, что Ангел в знак того, что Господь прощает ее, снял с нее обручи во время сна.
Магия и волшебная страна играют значимую роль в пьесах Роберта Грина, чье место в английской литературе прочно закреплено за ним как драмами, так и трактатами в прозе. Кажется вполне очевидным, что «Достойная история брата Бэкона и брата Банги», впервые, скорее всего, поставленная еще в 1589 году, хотя первое издание датировано лишь 1594 годом, была сочинена после успеха «Доктора Фауста» пера Марло. Грин был не тем человеком, чтобы не использовать тенденции современной ему литературной моды, и, твердо стоя на английской почве, он, очевидно, решил, что старая британская история о маге из Оксфорда ничем не хуже завезенных из-за границы легенд Франкфурта и Виттенберга. Можно сказать, что по сравнению с пьесой Марло произведение Грина явно ниже качеством, из чего, однако, не следует, что оно лишено интереса и известного шарма. Но несмотря на признание Бэкона о том, что он:
В целом его магия воспринимается не столь серьезно, как та, которую использовал Фауст. Более того, магические искусства, как его, так и брата Банги, не являются основной линией пьесы, для которой важнее тема любви Эдварда, принца Уэльского (будущего Эдуарда I) к Маргарет, «прекрасной деве из Фрессингфилда». Впрочем, в ходе пьесы Бэкон нередко занимается вызовом духов, и его работа в Брейсноузе подробно показана в эпизоде с бронзовой головой. Следует отметить, что Майлс, слуга Бэкона, совершенно соответствует пороку из моралите, и в конце драмы он уезжает со сцены на спине дьявола, в то время как Бэкон сообщает о своем решении провести остаток лет, замаливая грехи, совершенные им при занятиях некромантией и магией.
В пьесе Грина «Неистовый Роланд» (1594), в основе которой произведение Ариосто, в песне XXIII, мы встречаемся с волшебницей Мелиссой; в «Альфонсе, короле Арагонском», 1599, явно бывшем имитацией «Тамбурлена», сивилла с классическим именем Медея призывает Калхаса «в белом стихаре и кардинальской митре», и здесь вновь видим бронзовую голову, чрез которую вещает Магомет. Значительно более интересна пьеса «Зеркало для Лондона и Англии» (1594), разработанная история на тему пророка Ионы и покаяния Ниневии. Среди персонажей добрый ангел, злой ангел и «некто, облаченный в наряд дьявола», причем его изрядно побивает буффон Адам. Публикация состоялась в 1598 году «после того, как немало спектаклей было сыграно». Подзаголовок был следующим: «Шотландская история о Якове четвертом, убитом во Флоддене. В сопровождении элегантной комедии, представленной Оборамом, королем фей». Но феи (fairies) [599] появляются лишь в прозаическом прологе и в кратких интерлюдиях между актами.
Весьма интересна интерпретация старинного фольклора Джорджем Пилом в «Истории старых кумушек». В некоторых из насыщенных ароматом древности эпизодов встречаем мага Сакрипанта, сына знаменитой ведьмы Мерое [600] , который похищает и удерживает с помощью магии принцессу Делию. Власть его зависит от света, направляемого магическим зеркалом, разбить которое можно лишь при определенных обстоятельствах. В конечном итоге Сакрипанта удается победить с помощью дружественного духа по имени Джек, зеркало разбито, свет затушен, и леди возвращена своему возлюбленному и друзьям.
Другие маги, являвшиеся на сцене в елизаветинские времена и эпоху ее ближайших преемников: Брайан Санфуа в очень простенькой драме «Сэр Клемон и сэр Кламид» (1599); Волшебник в «Войнах Кира»; брат Бэкон, брат Банги и Жак Вандермост в «Брате Бэконе и брате Банги» Грина; Мерлин и Проксимус в псевдошекспировской пьесе «Рождение Мерлина», где также фигурирует дьявол; Ормандини и Аргалио в «Семи защитниках Христианства», где на сцене появляются Калиб, ведьма, ее инкуб Тарпакс и их фиглярствующий сын Сукабус; Комас в маскарадной пьесе Милтона; Маго, маг с тремя фамилиарами, которых зовут Эо, Мео и Арео, в пьесе Кокена «Trappolin Creduto Principe» – «Трапполин, почитаемый принцем» (1656), отличном легком фарсе, который был впоследствии переделан Найемом Тейтом в спектакль «Герцог и не Герцог», поставленный в Друри-Лейн в ноябре 1684 года, и который мог преподноситься зрителям как «комическая мелодрама-бурлеск» или опера баллад, или же фарс. Последний из перечисленных спектаклей сохранял свою популярность вплоть до первых десятилетий XIX века.
