Они миновали еще один патруль – смазанная синяя тень могла означать и одну, и две машины. Мюррею стало интересно, какой рапорт подадут патрульные, вернувшись на базу. «Черный человек на красном мотоцикле, как управляемая ракета, пронесся прямиком в самую небезопасную зону Вьетнама».

Края дороги стали обгрызанными. Сама она, изъеденная дождями и насекомыми, начала горбатиться и пузыриться. Это были останки французской дороги, по которой за последние годы проехало всего несколько машин. Десять минут пути от Биен Хоа – почти 25 миль. Теперь их подстерегала еще одна опасность. Мюррей был хорошо с ней знаком, как и всякий, хоть сколько-нибудь проживший во Вьетнаме. Знал ли о ней Райдербейт, это было под вопросом.

Даже во времена Вьет Мина это было излюбленным трюком на дорогах: выбрать место на дороге в глубине джунглей и вырыть яму метр на метр. У любой проезжающей на разумной скорости машины в яме застревают колеса и ломаются колесные оси. Дальше – засада. Только Райдербейт и его «хонда» неслись совсем не на разумной скорости.

Низко наклонив голову вперед, Мюррей наблюдал за дорогой под колесами. Несколько минут ничего не происходило. Он уже видел такие вьетконговские ловушки на дороге из Куинён на запад к Плейку. Эти предательские рвы засыпались песком с камнями и были похожи на свежие шрамы. И вдруг он увидел это. Крутой поворот, и «хонда» заскользила на боку, достаточно медленно, чтобы он успел заметить яму, но мотоцикл даже не дрогнул, пролетая над ней. И он подумал о том, сидели ли в это время в зарослях у дороги вьетнамцы с винтовками с оптическими прицелами, но даже у снайпера на этот раз не было ни единого шанса.

Больше ловушек увидеть не удалось. Быстро надвигалась темнота, и Райдербейт был вынужден включить фару. Ее луч головокружительно мелькал по стволам деревьев, похожим на свечи. Гигантские стволы поднимались вверх к смутным кронам, как к крыше Норманнского собора, рев мотора звучал, как погребальная песнь, скорость уже не имела значения, невидимый враг вдруг отдалился, но все же был близок.

Только один раз, на повороте, когда Райдербейт отклонился так, что его тело было почти параллельно дороге, а Мюррей почему-то отклонился в противоположную сторону, ему удалось на мгновение увидеть спидометр. Стрелка подрагивала за отметкой двести миль в час. Он вспомнил, что мотоцикл был без единого пятнышка, когда они выезжали из Сайгона. Видимо, «хонда» была абсолютно новой. Казалось невероятным то, что Райдербейт едет по этой дороге в первый раз. Но как пилот он наверняка изучал карты крупного масштаба и, видимо, знал каждый поворот, каждый изгиб дороги. И он также очень тщательно продумал расписание: поймал вечерние часы и, не привлекая лишнего внимания, проехал Биен Хоа, а потом вырвался из комендантского часа в темноту.

Они въехали в городишко – скопище жалких лачуг, который на картах был обозначен за красной линией. Райдербейт не замедлил ход. Между хижин мелькали тени. «Хонда», визжа шинами о дорожное покрытие, срезала утлы. Райдербейт сгорбился за рулем, высекая каблуком снопы искр.

Мюррей едва успел заметить, как они миновали железнодорожный блокпост. Ветхая баррикада из острых бамбуковых досок в два ряда с брешью между ними. Райдербейт промчался сквозь нее, как заправский гонщик. Уголком глаза Мюррей заметил мужчину в черном с винтовкой в руках. «Управляемый снаряд» пронесся дальше, его переднее колесо поднялось над землей, когда они снова вылетели на заброшенную французскую дорогу, ведущую в горы.

Они выехали из леса. Над холмами впереди таяли последние сумерки. Все звуки перекрывал рев машины, и Мюррею казалось, что перед ним простирается огромная тихая страна. В небе ни одного «фантома», ни одной оранжевой вспышки напалма с черным хвостом вонючего дыма, ни грибов бомб, ни пушечных снарядов, ни маленьких смертоносных дракончиков-вертолетов. Впереди, как полоска фольги, тянулась сквозь пушистые джунгли дорога. Она петляла между каучуконосами, дикие корни искорежили ее поверхность. Несколько миль деревьев прерывались случайной раковиной дома (брошенные особняки, когда-то принадлежавшие французским резиновым баронам, напоминали закрытые на мертвый сезон отели).

Насекомые кружились в луче света перед мотоциклом, залепляли лоб и веки Мюррея. Низко гад дорогой проносились птицы и летучие мыши. Наступила кромешная темнота. Они вывернули на последний участок в пятьдесят миль до Анлока. Здесь широкая, прямая дорога была на удивление в хорошем состоянии и почти не пострадала от вмешательства природы. Корни деревьев исчезли, края были ровными. Призрачная дорога в призрачный город Анлок, который когда-то был людным торговым центром у подножья Южных гор. Теперь от него остались только унылые ржавые навесы, бараки и крепостные башни. Оставшиеся жители ютились в хижинах из развернутых банок из-под пива и кока-колы – из экскрементального стройматериала, оставленного индустриальным обществом этой отдаленной, тихой провинции.

Райдербейт свернул на дорогу поменьше, без дорожного покрытия. Поднявшаяся колючая пыль сдирала кожу с лица, Мюррей мельком взглянул на часы. Последние тридцать миль они промчались за одиннадцать минут. У него не было возможности спросить у Райдербейта о цели их маршрута, о загадочном месте под названием Донг Сан, хотя судя по тому, что они были недалеко от Анлока, он мог догадаться, что это рядом с тайным переходом границы, который был частью Пути Сианука.

Впереди, в небе над холмами, появились тусклые, беззвучные по сравнению с ревущим двигателем «хонды», вспышки. Они были слишком регулярными, чтобы их можно было спутать с грозой. Либо гаубицы подавляли все, что двигается в радиусе восьми миль, либо В-52 проделывали ту же работу в том же радиусе, но по вертикали.

Еще час назад Мюррей бы почувствовал бессильную злобу от этого зрелища, хотя не каждый журналист, не говоря уже о демонстрантах там, дома, имел возможность увидеть подобное. Сейчас же он испытывал возбуждение, словно эта устроенная человеком гроза была всего лишь частью этого фантастического рывка сквозь джунгли. Если бы в эти последние пять минут до Донг Сана Мюррею сказали, что Райдербейт – дьявол, несущийся в ад, он бы не стал спорить.

Если Анлок с большим трудом можно было назвать городом, то Донг Сан вообще нельзя было так назвать. Деревья поредели, показались черные рисовые поля и речушка с озером, на берегу которого горбились лачуги. В одной из них мигал огонек. Райдербейт вывел огромную машину на обочину, сбросил газ – и они остановились. Стало неожиданно тихо. Мюррей слез на землю на кривых онемевших ногах, опустил ворот свитера, помассировал лицо и размял пальцы, которые скрючило от непрерывного держания за кожаную куртку Райдербейта.

На обочине появились два человека – вьетнамцы в черных легких кимоно. У обоих на уровне пояса – китайские автоматические АК-47. Один из них посветил фонариком в лицо Райдербейту и что-то буркнул, второй обошел их обоих и быстро обыскал на предмет оружия. Не сказав ни слова, он переложил паспорт Мюррея к себе в карман. После этого первый повел их по скользкой тропинке к хижине с огоньком.

Они вошли. На столе стоял фонарь «молния». Несколько мужчин, все в черных кимоно, сидели на грубых циновках вдоль стен. В комнате было накурено, пахло парафином и испорченной рыбой. Свет от лампы казался очень резким. Несколько минут Мюррей стоял и мигал воспаленными веками. Райдербейт стянул шарф, поднял на лоб защитные очки и быстро оглядел сидящих вдоль стен.

– Твои приятели? – спросил Мюррей.

– Друзья друзей, – ответил Райдербейт и шагнул к плетеной двери, но один из охранников остановил его своим АК-47. Они ждали.

– Смахивают на Виктора Чарли[38], – пробормотал Мюррей. – Какая-нибудь шуточка старины Пола?

– Они члены Као Дай. Слышал про таких? Мюррей кивнул, он был слегка удивлен. В те времена, когда все вертелось вокруг эскалации войны и полных фальши разговоров о мире, редко вспоминали легендарную гангстерско-религиозную секту Као Дай, члены которой, как и члены более пресловутых Бинь Хуен и Хоа Хоа, на протяжении долгого времени контролировали Кохинхину, Теперь это называлось Южным Вьетнамом. Као Дай, руководимые верховными воинами и избранными ими святыми и пророками, контролировали гангстерский Сайгон. Они были вовлечены в борьбу против французских колонизаторов, даже союзничали с самим Вьет Миком и обладали политической силой, пока в пятидесятых их не прижал президент Нго Дин Дием.