— Что верно — то верно. За это они тебя и недолюбливают.

— Меня это не волнует. Ты же знаешь, я предпочитаю держаться в стороне.

— Знаю-знаю. Иногда я удивляюсь, как ты меня-то терпишь! — усмехнулся Сергей.

— Ты — разговор особый. Мы слишком долго знаем друг друга. Ты мой лучший и, наверное, единственный друг.

— Правда? Но твои птенцы…

— Ты знаешь мое мнение по этому поводу…

— О том, что создание подобного себе требует большой ответственности…

— Мне не нужен свой клан, мне не нужен вес в нашем обществе. Мне и так хорошо. Поэтому за всю свою жизнь вампиром я создала лишь трех птенцов. Один из них погиб, но остальные совершенно самостоятельны и больше не нуждаются в моей помощи. Я иногда встречаюсь с ними.

— По-моему, ты просто слишком долго была одна.

— Не знаю, — немного раздраженно ответила Алекса. — Может и там, но это не повод, чтобы творить птенцов.

Сергей решил больше не развивать эту тему, так как прекрасно знал, какой вспыльчивой может быть Алекса. Он смотрел на нее и понимал, почему никто из других вампиров не хочет конфликтовать с ней. Весь ее облик дышал силой, несгибаемой волей и твердостью. Ее можно было принять за юношу, чем сама Алекса не раз пользовалась.

Но тем не менее, Сергей был одним из тех немногих, кто знал, что она может быть очень мягкой и нежной. Он помнил, как она спасла его из огня, а потом питала его своей кровью, чтобы он скорее восстановился. Именно тогда он понял, что никогда не сможет забыть эту странную и сильную вампиршу. С тех пор их дружба только крепла. Сергей готов был ради нее бросить вызов всему и всем, и знал, что она, если будет нужно, поступит так же.

Сергей помнил, как однажды королева сказала ему о ней: "Ее расположения добиться очень сложно, но тот, кому это удастся, обретет самого верного друга…" А королева никогда не ошибалась.

Оторвавшись от мыслей, Сергей спросил:

— Так что ты думаешь делать?

— Да пока не знаю. Похожу по городу. Мне надо привыкнуть к новой Москве. Она так изменилась.

— Надеюсь, ты здесь задержишься…

— Вполне возможно. Как бы не менялась эта страна, этот город, но здесь я чувствую себя дома.

— Понимаю тебя. Сколько бы мы не прожили лет, столетий, но мы всегда будем помнить то время, когда были людьми и те места, где родились.

— Да, — задумчиво ответила Алекса.

— Надеюсь, ты не откажешься от моей компании? Если честно, я сильно соскучился по тебе за эти годы.

— Мне тоже не хватало тебя…

— В таком случае, ты не откажешь мне совершить со мной прогулку по Москве, возможно поохотиться…

— Я охочусь одна, — ответила Алекса, но потом смягчившись добавила, — но в остальном я не против. К тому же ты можешь заходить в любое время.

— Вот и договорились.

Вскоре Сергей, попрощавшись, покинул ее квартиру. И ни чем: ни взглядом, ни жестом, он не выдал тайну, которую скрывал уже долгие годы.

Варлам небрежно сидел на стуле с высокой резной спинкой в небольшом зале без единого окна. Еще бы, ведь этот зал находился на сотню метров под землей. В него можно было попасть из другого, гораздо большего зала, к которому вели несколько подземных ходов. Обычный человек, даже со спецоборудованием, сюда не доберется. Во-первых, из-за труднопроходимости, а во-вторых, сами вампиры этого бы не допустили. Уже несколько веков большой зал был местом их сбора. Здесь собирался весь цвет общества вампиров.

Тот зал, в котором находился Варлам, был, так сказать, его кабинетом, который полагался ему, как магистру города. Сейчас кроме него здесь был лишь один вампир, вернее вампирша с длинными русыми волосами и пустыми голубыми глазами. Она сидела возле его ног словно верный пес.

Сам Варлам, казалось, был полностью погружен в свои мысли. Он был похож на античную статую: средний рост, белоснежная кожа, вьющиеся черные волосы почти до плеч, скуластое лицо. Общее впечатление портили лишь тонкие жесткие губы и холодные как стал серые глаза, что выдавало в нем склонность к жестокости.

От раздумий его оторвал приход еще одного вампира — худого, длинного, с короткой стрижкой. Бросив на него взгляд, Варлам спросил:

— Ее поймали?

— Нет еще, мой господин.

При этих словах рука Варлама, покоившаяся на подлокотнике, так сжала его, что дерево жалобно скрипнуло. Вампир видел это и побледнел.

— Как такое возможно, что опытные, сильные вампиры, которых я послал, не могут ни поймать, ни убить неопытного новообращенного? — голос Варлама был тих, но в нем чувствовался скрежет металла.

— Простите, мой господин! Поверьте, они делают все возможное! В самое ближайшее время она будет поймана и уничтожена!

— Так зачем же ты пришел сейчас?

— У меня есть новости, которые, думаю, могут заинтересовать Вас.

— Какие?

— Вампирша Александра вернулась в город.

— Алекса? — Варлам немного оживился. — И как давно она в городе?

— Что-то около двух недель. Как вампир она ведет себя довольно осторожно.

— Как всегда, — задумчиво протянул Варлам. — Передай ей приглашение.

— Слушаюсь, мой господин.

Вампир ушел выполнять поручение и не заметил улыбки, которая вспыхнула на лице Варлама всего на несколько секунд. Но ее заметила сидящая у его ног вампирша, и ее лицо исказила злоба.

Разговор с Сергеем всколыхнул в душе Алексы воспоминания, которых она избегала десятки лет. Ей вспомнилось то, как она стала вампиром.

Это произошло в 1138 году. Ей тогда было всего двадцать два года. Она была обычной деревенской девушкой. Хотя нет, даже тогда она была не совсем обычной. Будучи единственной дочерью деревенского кузнеца, она с детства перенимала навыки кузнечного мастерства, а после его смерти она вынуждена была продолжить его дело. Сначала — чтобы не умереть с голоду, ведь она осталась круглой сиротой — ее мать умерла, когда ей было всего пять, а потом ей понравилось. У нее оказался настоящий талант к этому делу.

Из родственников у нее остался лишь дядя, но у него была своя семья и куча ребятишек — они не могли ее принять. Конечно, она могла выйти замуж и этим решить многие проблемы, но ее вола, ее жесткий, вспыльчивый характер и зачастую мужская манера поведения отпугивали многих ухажеров. Остальных она отвергла сама.

Так Алекса, вернее Саша, в те времена ее еще звали так, и жила одна, зарабатывая кузнечным делом, пока однажды все не изменилось.

Она, как всегда, работала в кузне, когда дверь отворилась, и кто-то окликнул:

— Кузнец! — голос был со странным акцентом.

В мареве кузни ее и впрямь можно было принять за молодого мужчину: волосы в хвосте, чтобы не мешались, в мужской рубахе с закатанными рукавами, обнажавшими сильные руки.

— Да? — ответила она, оборачиваясь.

Вошедшим оказался молодой мужчина с синими глазами и свежими, почти белыми волосами, в явно не здешней одежде. Он явно не ожидал увидеть здесь женщину, но все же переспросил:

— Мне нужен кузнец.

— Ну, я кузнец. В чем дело?

— Лошадь моей госпожи расковалась, да и у моей дела обстоят не лучше.

— Посмотрим.

Саша отложила молот и вышла из кузни. Мужчина вслед за ней.

Немного щурясь от яркого дневного света, она увидела пять великолепных лошадей. Две везли поклажу, остальные оседланы. На черном как ночь жеребце сидела молодая зеленоглазая женщина с длинными золотыми волосами. Безусловно, она была знатного происхождения. Рядом с ней на каурой лошади была еще одна женщина — рыжеволосая.

— Димьен, ты нашел кузнеца? — спросила златовласая.

— Да, госпожа Менестрес. Вот она.

Менестрес удивленно вскинула брови, но ничего не сказала.

— Ну, которая лошадь-то? — спросила Саша.

— Моя, — ответила Менестрес, ловко спустившись на землю. — Видно от долгого путешествия. Правая передняя.

— Поглядим.

Саша подошла к жеребцу, потрепала его по гриве, затем подняла копыто. После непродолжительного осмотра она сказала: