«Открывайте!!!» — взревел нечеловеческий голос.

— Полиция? — спросил я у неизвестно как оказавшейся рядом со мной Джоанны.

— Их никогда не бывает поблизости, — слабо улыбнулась она, — Хуже. Это Годзилла с верхнего этажа. Его настоящее имя — Темпль, и он — самая настоящая нежить.

Я осмотрелся по сторонам. В комнате находилось человек двадцать, и вид у всех был основательно напуганный. Похоже, этот парень, Годзилла, должен быть по-настоящему опасен.

Как бы то ни было, Лу Стейн открыл дверь.

— Чёрт побери, ты, сукин сын, я тебе каждое долбанное воскресенье говорил — заткни шарманку!

Всё это нежить произнёсла, угрожающе нависая над мистером Стейном. «Годзилла» подходило тут как нельзя лучше. Это на самом деле было здоровенное и очень волосатое существо.

— Но, мистер Темпль, — попробовал протестовать мистер Стейн, — мы всегда заканчиваем точно к десяти.

— Дерьмо! — прорычал монстр.

— Да, я заметил, что вы уже излили его, — ответил мистер Стейн.

Темпль уставился на него:

— Не доводи меня, слышишь, козявка! Ты меня ещё не знаешь!

В его голосе слышалась давняя ненависть. Чувствовалось, что на этом этапе цель его жизни — нанесение тяжких увечий своему соседу, мистеру Стейну. И похоже именно сегодняшний день идеально подходил для претворения мечты в реальность.

Оба сына Стейна, несмотря на то, что явно были напуганы, присоединились к отцу.

Темпль выругался. Миссис Стейн уже стояла рядом с мужем, а теперь и Джоанна выскользнула из-за моей спины и рванулась к двери (Драться? Перевязывать раненых?).

— Дьявол, вы, проклятые недоноски, знаете ведь, что нарушать покой других незаконно.

— Прошу прощения, мистер Темпль, но я считаю, что это как раз вы в данный момент попираете права этих людей.

Что? Эти слова сказал я? Причём, прежде чем осознал, что собираюсь произнести их. И, что удивило меня ещё больше, встал и двинулся навстречу названному гостю. Тот повернулся ко мне.

— Есть проблемы, блондинчик? — спросило животное.

Я отметил, что он на десять дюймов выше и (минимум) на сорок фунтов тяжелее. Впрочем, надеюсь, не все эти фунты были мышцами.

Я показал Стейнам, чтобы они предоставили дело мне. Но они остались.

— Мистер Темпль, — продолжал я, — слышали ли вы когда-либо о разделе сороковом Уголовного Кодекса? Это незаконное вторжение. Или раздел семнадцатый: угроза нанесения телесных повреждений. Или раздел...

— Это ещё кто? Коп? — хрюкнул он. Так, кое-что он всё-таки знал.

— Просто адвокат. Но я могу отправить вас за решётку на несколько довольно долгих лет.

— Блеф! — предположил Темпль.

— Нет. Но если вас беспокоит некоторая затянутость этого процесса, можно уладить всё другим способом.

— Да, красавчик?

Он напряг мышцы. Оркестр за моей спиной определённо забеспокоился. Ну и у меня в животе отчётливо завибрировало. Тем не менее я спокойно снял пиджак и обратился к нему sotto voce и крайне вежливо:

— Мистер Темпль, если же вы не испаритесь, я просто буду вынужден медленно и печально, как один интеллектуал — другому, вышибить ваши банановые мозги.

После поистине молниеносного исчезновения агрессора, мистер Стейн откупорил бутылку шампанского («Импортное. Прямо из Калифорнии»). Затем оркестр единогласно решил исполнить самую громкую вещь из своего репертуара — чрезвычайно энергичную интерпретацию увертюры из оперы Чайковского «1812 год». В которой даже мне достался инструмент: пушка (пустая пепельница).

Через несколько часов (на мой взгляд слишком рано) — вечеринка закончилась.

— Приходите ещё, — сказала миссис Стейн.

— Разумеется, он придёт, — ответил мистер Стейн.

— Почему ты так уверен? — спросила она.

— Он любит нас.

И это было правдой.

Никто не говорил мне, что я должен проводить Джоанну. Несмотря на поздний час, она настояла, чтобы мы сели на пятый автобус, который спускался по Риверсайд, а потом, петляя, пересекал Пятую авеню.

Джоанна здорово устала, но настроение у неё оставалось повышенным.

— О боже, Оливер, ты был потрясающ, — сказала она и взяла меня за руку.

Я попытался спросить себя, нравится ли мне её прикосновение.

И не нашёл ответа.

Джоанна всё ещё была в восторге:

— Темпль теперь и показаться не посмеет, — рассмеялась она.

— Эй, послушай, Джо, разве много мозгов нужно, чтобы запугать такого буйвола.

Я изобразил рукой соответствующий жест, тем самым высвободив её. (Облегчение?).

— Но всё-таки...

Она не закончила. Наверное, её начала удивлять настойчивость, с которой я изображал тупого спортсмена. А мне просто хотелось дать понять, что я не стою её времени.

Она была очень красивой. И привлекательной. Во всяком случае, любой нормальный парень с нормальными чувствами нашёл бы её такой.

Она жила на четвёртом этаже, недалеко от больницы. Пока мы стояли у её двери, я вдруг заметил, что она не такая высокая, как показалось вначале. Я имею в виду, что ей приходилось смотреть снизу вверх, говоря со мной.

Потом я обратил внимание, что у меня перехватывает дыхание. И это не могло быть от подъёма по лестнице. (Я же занимаюсь бегом, помните?) Да ещё стало усиливаться ощущение лёгкой паники от разговора с этой интеллигентной красивой девушкой врачем.

Что если она, она почувствовала, что мои чувства к ней носят не совсем платонический характер? Что если она?..

— Оливер, — сказала Джоанна, — я хотела бы пригласить тебя. Но мне завтра выходить в шесть утра.

— В другой раз, — ответил я. И внезапно почувствовал, что снова могу дышать.

— Надеюсь, Оливер.

Она поцеловала меня. В щёку.

— Спокойной ночи!

— Я позвоню тебе, — ответил я.

— Мне очень понравился этот вечер.

— Мне тоже.

И всё-таки я чувствовал не чувствовал себя счастливым.

По дороге домой, я пришёл к заключению, что мне нужен психиатр.