— В партии только три настоящих коммуниста: Ульянов, Ленин и я, — не раз говаривал Ильич в частных беседах.

О характере Ленина сказано много. Если верить одному анекдоту, к своей матери он относился хорошо.

В разговоре с английским фантастом Гербертом Уэллсом Ленин искренне сокрушался, что мать всего один год не дожила до революции.

— Уж лучше бы я не дожил, — слезливо говорил он. Уэллс с ним соглашался.

Обыгрывание фольклором тех или иных бытовых черт ленинского характера стало традиционным.

Сидит Ленин со стаканом чая и откусывает кусок сахара.

Входит Дзержинский.

— А почему вы пьете вприкуску, Владимир Ильич?

— Так ведь не растворяется больше.

Невинная любовь Ильича к сладкому чаю сравнима, пожалуй, с его безграничной любовью к детям, о чем никогда не забывала напомнить советскому народу большевистская пропаганда. Но именно это, с точки зрения фольклора, выглядело особенно оскорбительным на фоне всеобщего недоедания, а то и голода всего трудящегося населения страны и беспризорщины среди детской его части после революции.

Дзержинский докладывает:

— Товарищ Ленин, ходоки самогон принесли.

— Все в детские дома. Вы же знаете, я не пью.

Пришли из Костромы ходоки к Ленину и говорят:

— Голодаем. Едим овес. Скоро ржать начнем.

— Мы с Наденькой вчера полбанки меда съели и ведь не жужжим.

– Здравствуйте, товарищ. Вы бедняк?

— Вроде бы не совсем: при лошади.

— Середняк?

— Да кто его знает: дети сыты и обуты. Да признаться — две лошади у меня.

— Стало быть, кулак. Феликс Эдмундович, расстреляйте, пожалуйста.

— Владимир Ильич, время обеденное. После обеда расстреляем.

— Нет. Непременно до. А его обед отдайте детям бедняков.

Непримиримое отношение Ленина к врагам революции становилось примером для подражания.

— Владимир Ильич, отдохнуть бы! Поедем на Волгу, порыбачим, девочек возьмем!

— Вот именно, Алексей Максимович, девочек, а не эту политическую проститутку Троцкого!

Дзержинский докладывает:

— Владимир Ильич, задержали вагон с презервативами.

— Прекрасно, батенька, отдайте меньшевикам, чтобы не размножались.

Впрочем, к Дзержинскому, одному из самых верных и преданных своих друзей, Ленин относился тоже с некоторой долей иронии.

На лестнице грохот. Надежда Константиновна:

— Володя, что там случилось?

— Ничего, Наденька, железный Феликс упал.

– Товарищи, — заявил Владимир Ильич Ленин на митинге в Петрограде, — революция отменяется!

— ?!?!

— Мы с Феликсом Эдмундовичем броневичок пропили.

— А где Феликс Эдмундович?

— В броневичке остался.

На балконе Зимнего дворца Ленин и Дзержинский.

— Феликс Эдмундович, а вы могли бы спрыгнуть вниз?

— Ну что вы, Владимир Ильич, высоко.

— Ну а во имя революции, Феликс Эдмундович?

— Во имя революции, конечно.

И спрыгнул. Ленин посмотрел на то, что осталось от Дзержинского.

— Вот все говорят: железный Феликс, железный Феликс. А ведь размазня.

Фетишизации подвергалась не только сама личность Ленина, его образ, но и, как это было принято в языческом мире, все, что имело хоть малейшее отношение к обожествляемому идолу. Ленинская кепка, ленинское пальто, ленинская жилетка, ленинский галстук. И это все без исключения подвергалось остракизму со стороны фольклора. Многое отражено и в анекдотах.

Однажды на Путиловском заводе у Ленина кто-то спер кепочку. С тех пор у вождя появилась привычка держать ее в руке. Этим не преминули воспользоваться скульпторы. Не обходилось и без курьезов. Иногда у скульптуры оказывалось две кепочки: одна в руке, а другая — в кармане.

В Музее Ленина в Москве и в Музее Ленина в Ленинграде висели пальто, простреленные эсеркой Каплан.

Чего только не бывает в жизни, особенно такой, как у Ленина.

— Владимир Ильич, вы ведь сами говорили: «Учиться, учиться и учиться».

— Да ничего я не говорил. Я ручку расписывал.

Страну захлестывали потоки воспоминаний о встречах с вождем. Опережая друг друга, выходили мемуары старых большевиков, в которых их личные встречи с Ильичем возводились в наивысшую степень и ставились в один ряд с событиями мирового значения.

Рабочий Путиловского завода пришел в баню. В одной шайке моется, в другой — ноги парит. Тут подходит к нему «гнилой» интеллигент:

— Товарищ, уступите шаечку!

— Пошел ты на …

Тот отошел, побродил, шайки не нашел, снова подходит:

— Товарищ, это не по-коммунистически — у вас две шайки, а у меня ни одной.

— Пошел ты на…, а то ё… шайкой по лысине! — И спрашивает банщика: — Кто это тут у тебя рабочему человеку мыться мешает?

— Да Ленин это…

Через пятьдесят лет. Председатель собрания:

— А сейчас перед вами выступит с воспоминаниями старый рабочий, который два раза беседовал с Лениным.

Эпидемия воспоминаний дошла до полного абсурда. Расталкивая коллег по мемуарному цеху локтями и перекрикивая друг друга от избыточного усердия, делились впечатлениями от встреч с вождем и те, кто мылся с ним в бане, и те, кто впервые увидел его в Мавзолее.

— Я Ленина живым видел.

— А я — в гробу.

Даже личные взаимоотношения Ленина и Крупской по прошествии лет выглядели в городском фольклоре некой комедией, разыгранной не очень трезвыми провинциальными актерами.

Выступает Ленин перед рабочими:

— Как я женился? Была сходка. Вдруг кто-то кричит: «Бомба!»

Все бросились на пол, я упал на Наденьку и как порядочный человек должен был жениться.

Может, и так. Не случайно в народе жили анекдоты о левых загулах вождя революции. Мало ли кто из революционных барышень попадал в поле зрения внимательных глаз с ленинским прищуром и о ком или не догадывалась, или догадывалась и молчала безответная Надежда Константиновна.

Мемориальная доска:

«В этом доме Владимир Ильич с Инессой Федоровной Арманд скрывался от преследований со стороны Надежды Константиновны Крупской».

Инесса Арманд. Александра Коллонтай. Надежда Крупская… Имена, которые навечно вписаны в историю русских заблуждений. Но были и другие — десятки, сотни и тысячи безвестных и безымянных девственниц, которые готовы были безоглядно отдать себя в сильные, мужские объятия революции:

Путаница происходила не только в сердцах бедных неразборчивых пролетарок, но и в их податливых умах.

— Ленин? Отъявленный капиталист!

— То есть как?

— Да очень просто: он только на «Капитал» и ссылается.

Это из них, беззаветных и преданных, потом возникали огромные трудовые пролетарские коллективы, с гордостью носящие имя любимого вождя всего прогрессивного человечества. Борьба за право носить имя Ленина была сродни борьбе за выживание. Но советская власть была щедра, и потому имя Ленина носили все, кто этого хотел. Ленина хватало на всех.

— Выступает хор беременных женщин «Ленин в тебе и во мне».

Этот феномен до сих пор поражает своей уникальностью. Совсем недавно в Интернете было проведено своеобразное полушуточное социологическое исследование на тему одного из самых известных коммунистических лозунгов: «Ленин жил, Ленин жив, Ленин будет жить».