«Комиссия Аграната» рекомендовала провести структурные изменения в израильском разведсообществе, включая создание новой службы. В результате центр планирования и исследований министерства иностранных дел, существовавший с 1951 года только на бумаге, стал реальной службой. Его задача заключалась не в сборе разведывательной информации, а в проведении дальнейшего анализа уже имеющихся данных. Центр расположился в отдельном корпусе служебного комплекса министерства иностранных дел в Иерусалиме. Это было сделано не потому, что надо было защитить его тайных агентов; в этом центре сосредоточивалась важная информация, поступавшая из «Амана» и «Моссада».
Другим изменением стало расширение небольшого исследовательского отдела «Моссада», предпринятое для уменьшения зависимости этой службы от аналитического аппарата «Амана». По предложению «Комиссии Аграната» аналитики «Моссада» стали принимать участие в подготовке для премьер-министра ежегодной «национальной разведывательной оценки».
На политическом уровне огонь критики за почти понесенное Израилем в октябре 1973 года поражение сосредоточился на Меир и Даяне. В апреле 1974 года эта критика стала нестерпимой и оба ушли в отставку.
Новым лидером Израиля стал Ицхак Рабин. Начальник штаба армии в ходе Шестидневной войны, а затем посол Израиля в Вашингтоне, Рабин не был новичком в вопросах разведки.
На посту премьер-министра он требовал докладывать ему первичные материалы разведки, а не только ее аналитические «выжимки», предпочитаемые большинством штатских политиков. Это объяснялось не только военным прошлым Рабина. В составленной на Рабина секретной характеристике ЦРУ отмечалась его склонность к «самоанализу» и «тенденция к постоянному беспокойству». У него была совершенно определенная привычка не полагаться на других, и после полного провала разведки в 1973 году Рабин, естественно, не собирался полагаться на мнение руководителей своих разведслужб. Он начал действовать в условиях, когда в стране возобладали новые настроения.
Мораль «Амана» достигла самой низшей точки. «Моссад» же вышел из катастрофы Йом киппур почти без потерь. Было принято во внимание, что Цви Замир знал о приближении войны, но просто не успел подать сигнал. За это Рабин фактически вознаградил «Моссад», возложив на него обеспечение его тайных контактов и официальных встреч с королем Иордании Хусейном — вне всякого сомнения, в тот период самый важный и секретный аспект израильской внешней политики.
В конце концов иорданский монарх, чьи земли граничили с Израилем, несмотря на открытые призывы к возвращению Западного берега, в войне не участвовал. За кулисами Хусейн лично встречался с лидерами Израиля начиная с 1963 года, сперва стремясь к заключению мирного договора, но потом довольствуясь прочным, хотя и неформальным миром.
В переписке «Моссада» и ЦРУ эти тайные контакты назывались «Операция “Подъем”». В то же время, возможно, втайне от израильтян, Хусейн был на содержании ЦРУ как секретный источник. Практически «Моссад» шел по следам Рувена Шилоя, основателя «Моссада», который до 1951 года вел секретные переговоры с дедом Хусейна, королем Абдаллахом.
Отношения Рабина и Хусейна развивались столь успешно, что иорданский монарх даже посетил Рабина в Тель- Авиве — секрет, который до сих пор не был предан огласке даже в мемуарах тех немногих официальных лиц, которые знали о тайной дипломатии. После разгрома палестинских отрядов Арафата в 1970 году Хусейн чувствовал себя достаточно уверенно. Израильтяне при содействии США косвенно помогли в этом Хусейну, разместив свои войска так, что они стали препятствием для возможного вмешательства Сирии на стороне ООП.
Важным результатом этих отношений стал совершенно секретный и крайне полезный обмен разведывательной информацией между «Моссадом» и иорданской разведывательной службой «Мухабарат». Их общим врагом были палестинские террористы, и израильтяне с радостью информировали Хусейна о многочисленных заговорах палестинцев против него.
Иорданский «Мухабарат», в свою очередь, приоткрыл «Моссаду» окно в опасный мир арабского радикализма. Они раскрывали друг другу далеко не все, и израильтяне проявляли особую заботу о том, чтобы не поставить под удар свои источники, но руководители двух служб встречались довольно часто — на обоих берегах реки Иордан и на нейтральной почве в Европе.
Хусейн встретился с Рабином в мае 1975 года в пограничной пустыне на Аравийской равнине. Когда в марте 1977 года иорданский король на вертолете «Моссада» был переправлен на гостевую виллу «Моссада» к северу от Тель- Авива, «Моссад» записывал все переговоры скрытыми камерами и на магнитофоны. Пленки и их расшифровки с тех пор хранятся в израильских государственных архивах, и нет никаких шансов, что они когда-либо будут опубликованы.
«Моссад» также организовал тайный визит Рабина в Марокко. Израильский премьер надеялся вывести ближневосточные переговоры из тупика после того, как он узнал, что Иордания не подпишет открытый мирный договор, и пришел к выводу, что на египетском фронте должно быть что-то более постоянное, чем разведение войск.
Рабин вылетел в Рабат через Париж, надев для маскировки парик. Он попросил короля Хасана II попытаться убедить С адата сесть за стол переговоров. Немедленного результата от этой инициативы в отношении Каира не произошло, но тайное сотрудничество Марокко и Израиля укрепилось. «Моссад», как и ЦРУ, получил полную свободу действий в Марокко и мог устанавливать контакты с потенциально интересными арабами, внедрять технику подслушивания и вести широкомасштабную радиоразведку в Северной Африке, а также давать королю и его высшим чиновникам советы по вопросам внутренней безопасности.
Израильские дипломаты совершенно открыто работали с Генри Киссинджером и другими американскими посредниками, добивавшимися соглашения об отводе войск с Сирией и Египтом. Однако совместные американо-израильские действия не ограничивались сферой дипломатии. За кулисами шла еще более многоплановая работа. Киссинджер и в целом администрация Никсона были благодарны Израилю за проявленную им накануне войны 1973 года сдержанность и теперь вознаграждали своего клиента новейшими моделями танков, самолетов и ракет.
Начался «золотой век» военного сотрудничества. Поощряемые администрациями Никсона и позже Форда американские корпорации стали инвестировать крупные средства в израильскую промышленность, создавать совместные предприятия, выпускавшие как гражданскую, так и военную продукцию.
Расширялись контакты между вооруженными силами обеих стран, интенсивные программы обменов приносили пользу обеим сторонам. Израиль снабжал США превосходной информацией о советской военной технике, захваченной в войнах с арабами. Американцы изучали образцы этой техники, вырабатывали соответствующие контрмеры и направляли образцы новых вооружений для испытания в Израиль. В числе таких новинок были противотанковые снаряды, устройства радиоэлектронной борьбы и современные аэронавигационные приборы. Таким образом, американское оружие могло пройти проверку в боевых условиях реально воюющей армии.
Соединенные Штаты становились главным союзником Израиля, его ангелом-хранителем, но за пределами этих отношений Израиль не имел четко выраженного политического курса, направленного на формирование отношений с соседними арабскими странами. В период пребывания у власти Рабина эта неспособность добиться подписания мирных договоров заметно контрастировала с довольно скромными достижениями в области ограничения вооруженных сил. В этих условиях назначение нового руководителя «Моссада» не было вопросом жизни или смерти. Смена караула не имела большого значения. Просто один армейский генерал уходил и ему на смену приходил другой.
После пяти лет пребывания на посту директора «Моссада» Цви Замир, так же как и его предшественник Меир Амит, вышел в отставку — таким же бесцветным и неприметным, каким он был в начале своей карьеры. Его «вахта», закончившаяся в 1974 году, была отмечена двумя крупными провалами: скандалом в Лиллехаммере и войной Йом киппур, хотя последняя не компрометировала его лично.
