Что же касается Церкви католической, то она, в отличие от православной, истолковала слова апостола иначе. У католиков развод категорически запрещен, возможно лишь признание брака недействительным. Кроме того, практикуется «разлучение» супругов «от стола и ложа» в случае тяжелого преступления (например, прелюбодеяния) одного из них, но права вступить в новый брак ни виновная, ни безвинная стороны при этом не получают. Впрочем, о католическом разводе (вернее, о его отсутствии) авторы скажут позднее. А пока вернемся к раннему христианству, которое еще не знало разделения на восточную и западную традицию.

Надо отметить, что апостол Павел, обращаясь к коринфским христианам, запретил им развод, но при этом ни словом не упомянул о данном Христом разрешении разводиться в случае прелюбодеяния одного из супругов. Однако известно, что такие разводы случались и не осуждались. Так, святой Иустин Мученик, живший во втором веке, без осуждения пишет о женщине, которая ушла от своего распутного мужа-язычника: «оставила его против его воли». Впрочем, эта дама «и сама была прежде распутною». Но потом она познала учение Христа и постаралась объяснить своему супругу, «что для тех, которые живут не целомудренно и не согласно с здравым разумом, будет мучение в вечном огне». Муж, однако, не поверил или же не в должной мере испугался, во всяком случае, он «продолжал те же распутства».

Сначала христианка, «почитая нечестием долее разделять ложе с таким мужем», решила развестись с ним, благо по законам Римской империи это было несложно. Однако близкие уговорили ее «потерпеть еще, в надежде, что муж когда-нибудь переменится». Муж, однако, не переменился, а, напротив, «вдался в дела еще худшие». «Тогда она, чтобы оставаясь в супружестве и, разделяя с ним стол и ложе, не сделаться участницею его непотребства и нечестия, дала ему так называемый развод и удалилась от него», невзирая на его протесты. Это не вполне согласовывалось с заветами апостола Павла и, кстати, привело к трагическим последствиям: муж добродетельной дамы обиделся и «представил против нее обвинение, объявляя, что она христианка». В результате последовавшего разбирательства были казнены трое ее единоверцев. О судьбе самой разведенной женщины святой Иустин умалчивает.

В отличие от своих предшественников, святой Василий Великий в четвертом веке не признавал равенства полов, когда речь шла об изменах и разводах. Он утверждал, что согрешившая жена должна быть отвергнута своим супругом: «…муж оскверненную жену изгоняет из своего дома». А жена в аналогичном случае должна была простить грешного мужа: «… соблудивший не отлучается от сожительства с женою своею». «Причину сему дати не легко, – признавался святой, – но тако принято в обычай». Василий строго осуждает женщин, бросивших своих мужей: «… жена, оставившая своего мужа, есть прелюбодейца, аще перешла к другому мужу, а муж оставленный достоин снисхождения». Снисхождение толерантного святого к брошенному супругу простирается настолько далеко, что даже женщина, «сожительствующая с ним, не осуждается».

Крупнейший теоретик христианства Иоанн Златоуст, живший в конце четвертого – начале пятого века, посвятил немало страниц вопросам брака и развода. Авторам настоящей книги, при всем их уважении к великому богослову, точка зрения Иоанна на развод представляется несколько противоречивой. «Бог хочет, чтобы все люди воздерживались от брака», – недвусмысленно пишет Златоуст. Однако же тех людей, которые хотят развестись и в результате воздерживаться от брака, он порицает… С одной стороны, Иоанн пишет: «…я не поставляю брака в числе худых дел, но даже очень хвалю его». С другой стороны, он сравнивает брак с рабством, причем «рабу часто можно бывает получить совершенную свободу, если он будет в состоянии, собрав довольно серебра, внести за себя плату господину; а муж, хотя бы имел жену несноснейшую из всех, обязан переносить рабство и никак не может найти освобождения от него и выхода из этого подчинения»…

Златоуст со свойственным ему красноречием описывает все те унижения и лишения, которым порой подвергается в браке скромная и богобоязненная жена. Тем не менее он считает, что «однажды связанному (браком) не следует разрывать его, ибо это влечет за собою много скорбей». Казалось бы, обилие скорбей не должно пугать истинную христианку, но нет – развод с мужем жене не дозволен. Взамен добродетельная христианка получает ценный совет: «У тебя есть другая возможность избавиться и освободиться. Какая же? Ожидай его смерти».

Златоуст твердо стоит на страже нравственности. «Для чего и браки, – пишет он, – когда мужья стали бы безразлично пользоваться женами друг друга и все просто смешивались бы со всеми?» Он беспокоится, что в таком случае между супругами «исчезло бы… взаимное расположение». Впрочем, говоря о взаимном расположении, Иоанн, безусловно, имеет в виду расположение чисто духовное. Что же касается физического благорасположения супругов, то оно также понимается Златоустом, с точки зрения авторов настоящей книги, несколько противоречиво. Дозволяя плотское соединение супругов, Иоанн тем не менее пишет: «Наслаждаться совершенно не дозволяется».

Однако, что бы ни писал Иоанн Златоуст, на территории Римской империи, хотя в ней и победило христианство, вопросы разводов и браков пока регулировались римским правом. Одни императоры вводили какие-то ограничения на развод, другие – отменяли их, но в целом разводы были, как правило, разрешены.

В 395 году, после неоднократных разделений и слияний, империя окончательно раскололась на Западную и Восточную. Но еще в 381 году, после II Вселенского собора, который проходил в Константинополе без участия Рима, наметились первые признаки грядущего раскола между западными и восточными церквями. В середине шестого века византийский император Юстиниан I Великий сделал последнюю попытку к воссоединению государства. Рим к тому времени уже пал под ударами варваров. Однако Юстиниан, будучи владыкой Восточной империи, завоевал значительную часть осколков империи Западной, в том числе Италию, и на всех подвластных ему территориях ввел общеимперский свод законов – составленный по его приказу грандиозный «Корпус гражданского права», который в основном опирался на римское право, но адаптировал его нормы к христианской морали.

«Корпус» Юстиниана запретил разводы по взаимному согласию, кроме случаев поступления кого-то из супругов в монастырь. Кроме того, уважительными причинами для одностороннего развода считались плен одного из них или неспособность к половой жизни. В остальных случаях разводящийся супруг должен был доказать вину супруга брошенного, и виновному грозили тяжелые последствия. Так, жене, которая хотела избавиться от мужа, надо было доказать, что он был отравителем, или колдуном, или прелюбодеем, или осквернителем могил, или государственным изменником, или укрывал угонщиков скота, или, на крайний случай, избивал жену бичом. Муж мог возбудить дело о разводе примерно по тем же самым причинам. Кроме того, он мог обвинить жену в том, что она без его разрешения делает аборты, участвует в пирах или увлекается конными ристалищами, театральными и цирковыми представлениями.

Интересно отметить, что супруга самого Юстиниана, Феодора, до замужества не только делала многочисленные аборты, но и имела самое прямое отношение к театральным и цирковым представлениям. Ее современник, византийский историк Прокопий Кесарийский (не путать с одноименным святым), писал о ней в своей «Тайной истории»: «…Как только она подросла и созрела, она пристроилась при сцене и тотчас стала гетерой из тех, что в древности называли “пехотой”. Ибо она не была ни флейтисткой, ни арфисткой, она даже не научилась пляске, но лишь продавала свою юную красоту, служа своему ремеслу всеми частями своего тела. Затем она присоединилась к мимам, выполняя вся ческую работу по театру и участвуя с ними в представлениях, подыгрывая им в их потешных шутовствах… Если говорить подробно обо всем том, что она вытворяла за время жизни на сцене, не хватит и целого века…»