На фотографии мы видим Димо Карадимова в момент любовного приключения. В руках Драгнева она превратилась в инструмент шантажа. Короче говоря, логика подает нам сигнал о том, что вокруг Карадимова «нечто» происходит, но пока не располагаем никакими фактами, уличавшими бы его в шпионаже.
Значит, ситуация в целом такова: вокруг Сапарева фактов много, но в них отсутствует логика; вокруг Карадимова нет фактов, но логика налицо. Только случай Спиро Драгнева ясен – в том смысле, что у нас в руках шпион. Но что у него общего с аферой ЗСС, какова его роль в деле Сапарева и Карадимова – это еще надо выяснить. Словом, мы в самом начале пути.
Ветер усилился, он бился в дверь, выл в трубе, а дождь отрывисто, с отчаянным упорством барабанил в окна. Анастасий вернулся с кухни и сообщил, что обнаружил в двери, ведущей в служебную комнату, отверстие величиной с грецкий орех, проделанное в верхнем левом углу.
– Именно через это отверстие Драгнев и сфотографировал парочку, – довольно улыбнулся Аввакум, – разумеется, специальным аппаратом!
Пока Анастасий стелил раскладушку, предоставив широкую лежанку Аввакуму, тот настроил свою ультракоротковолновую рацию и ждал позывных капитана Петрова. А тем временем внимательно изучал ключевую схему шифра, найденного им в винчестере Драгнева.
Капитан Петров дал о себе знать точно в 23 ноль-ноль. Два его сообщения сильно взволновали Аввакума. Вчера вечером между шестью и половиной седьмого на площади, где расположена первая остановка автобуса № 2, был замечен красный «Фольксваген». Заметивший его кондуктор утверждал, что видел его дважды: когда автобус следовал от ресторана «Пьяные вишни» и на обратном пути. Затем красный «Фольксваген» исчез, кондуктор его более не видел. Второму своему сообщению капитан Петров как будто не придавал особого значения, но на Аввакума оно произвело еще более сильное впечатление. Оказывается, сегодня в послеобеденные часы доктор Юлия Сапарева отбыла в Софию. Она остановилась в гостинице «Севастополь» и вечером, в восемь тридцать, говорила по междугородней с Видином. Звонила она человеку по имени Велко Трифонов. Полученная справка гласила, что Велко Трифонов – бывший фотограф, живущий на Александровской улице в доме № 70, где ранее помещалось и его фотоателье «Луна». Доктор и фотограф договорились встретиться завтра, в 7 вечера, в кафе-кондитерской видинской гостиницы «Балкантурист».
Аввакум отдал капитану Петрову следующие распоряжения:
1. Установить круглосуточное наблюдение за инженером Димо Карадимовым.
2 Продолжать наблюдение за доктором Сапаревой. Не спускать с нее глаз и в Видине.
3. Подготовить подробную справку о фотографе Трифонове.
4. Связаться с Аввакумом завтра в 11 часов в его софийской квартире.
Когда сеанс был закончен и Аввакум убрал свою портативную рацию, в комнате разом повисла мрачная, давящая тишина. Тишина, полная звуков: тревожного воя ветра за окном, безутешного скрипа дверей и ставень. Аввакум достал из дорожной сумки два игральных кубика слоновой кости, подошел к столу и предложил Анастасию:
– Чет или нечет, выбирай!
– Чет!
– Загадай что-нибудь важное: посмотрим, сбудется ли!
– Чего загадать-то? – спросил Анастасий.
– Что-нибудь важное! – сказал Аввакум. – Например, женишься ли до конца года?
– Это неважно! – покачал головой Анастасий.
– Хочешь остаться старым холостяком, как я?
– Это не от одного меня зависит, – вздохнул Анастасий.
Он поднялся и взял кости из рук Аввакума.
– Ну-ка, дай я метну, – сказал он. – Загадай что-нибудь важное, посмотрим, сбудется ли.
– Чего загадывать-то? – пожал плечами Аввакум.
– Например…
– … женюсь ли я до конца года? – прервал его Аввакум. – Этот вопрос боги давным-давно решили, ни к чему к костям обращаться.
Анастасий с печальной миной направился к своей постели, но Аввакум его остановил.
– Ну, бросай! – произнес он. – Ставлю на маленькую ясновидицу. Прозреет или нет?
Анастасий не знал о ком идет речь, и потому метнул кости с самым безразличным видом. Вышло 2 и 3.
– Выиграл! – улыбнулся Аввакум. – Везет мне сегодня вечером. Кости указывают, что маленькая ясновидица прозреет. В таком случае Прокопий Сапарев – вне игры. Дай бог!
В эту минуту он грел руки у чужого костра, это почувствовал даже Анастасий. Лицо его сморщилось, словно от зубной боли.
Аввакум оставил спящего Анастасия одного, а сам снова отправился в дом Драгнева. Когда он вернулся в бывшую корчму, часы показывали два.
Перед рассветом дождь перестал. При первых лучах зари Аввакум и Анастасий отправились на болото. Они вышли на тропинку и некоторое время шли молча. Потом Аввакум сказал:
– В метре-двух у нас под ногами, а кое-где и глубже, расположен обширный слой глины. Он мешает влаге проникать ниже, она размягчает поверхностный пласт почвы, пропитывая его, как губку, и образуя бочажки. Умение Спиро Драгнева пробираться по этим местам ночью и в туман не представляет ничего особенного. Ни о каких сверхъестественных способностях тут и речи быть не может. Как видишь, тропинка ориентирована строго по прямой к противоположному берегу, она нигде ни на метр не сворачивает. То место, где трясина вышла из берегов, появилось совсем недавно. Чтобы безопасно передвигаться по прямой и строго ориентированной тропинке, не нужно даже смотреть по сторонам. Просто нужен светящийся компас со шкалой, разграфленной на минуты и секунды. Засекаешь градус, минуту и секунду того направления, которого тебе надо придерживаться, идешь и глаз не подымаешь от шкалы компаса – тропинка сама приведет тебя на нужное место! Вот, – он вынул из кармана круглый компас и щелкнул по его крышке. – В ящике стола у Драгнева я нашел три таких. С любым из них можешь пересечь болото самой туманной ночью! Что же касается расширения второго бочажка – оно совсем новое, Драгневу еще пришлось бы поломать голову, как его обойти. И ему самому, и его людям.
Анастасий предположил, что трупы собак все еще на старом месте, но когда они добрались до пышной плакучей ивы, оказалось, что от них и след простыл. Впрочем, след-то остался: притоптанная трава, указывавшая прямиком на соседний бочажок.
– Там он их и упрятал – он или один из его соучастников. На веки вечные! Сообразил, что ты брал анализы, вот и решил навсегда скрыть их от мира.
Лишенная своего убранства, лишь местами прикрытая горстью позолоченных, но тем не менее жалких, как рубище, мокрых листьев, ива не манила красотой, но Аввакум все же настойчиво всматривался в ее ветви и наконец улыбнулся. Он указал Анастасию на две ветки, образующие собой как бы развилку, и спросил:
– Что-нибудь замечаешь? Анастасий пожал плечами.
– Мелкие веточки переломаны, причем не так давно. Ты что, действительно не видишь? Антенну натягивал, за это я что хочешь готов прозакладывать, хоть трубку свою! И еще: раз мне не удалось в его доме обнаружить рацию, она непременно найдется здесь. Тайника надежнее этого болота, где на каждом шагу смерть подстерегает, не сыщешь! А разве здесь есть место, удобнее этой ивы? Где натягивали антенну, там, разумеется, и рация должна быть спрятана. Чтобы это сообразить, большого ума не требуется! – рассуждая, он обращался более к самому себе, чем к Анастасию, и между тем ощупывал ствол ивы так, как слепец ощупывает дверь своего дома. – Вот! – воскликнул он наконец, и на губах у него заиграла довольная улыбка, лишенная, впрочем, особенного торжества. Примерно в метре над корнями дерева обнаружилось дупло сантиметров пятидесяти в диаметре. Сунув в него руку, Аввакум вытащил чемоданчик величиной с портативную пишущую машинку. – Esse Veritas![10] – кивнул он Анастасию и вытер руки носовым платком. – Человек – это звучит гордо, но от человека всего можно ожидать!
– А теперь что будем делать? – спросил Анастасий.
– Рацию я отвезу в Н., пусть снимут с нее отпечатки пальцев и сравнят с отпечатками Драгнева. Потом – в Софию, надо послушать рассказы пружинки и той пластинки, на которой мы обнаружили след клея. А вечером, по всей вероятности, я буду любоваться прекрасным голубым Дунаем…[11]
